Пока Оджи с Кэтом знакомились с содержимым бутылок, расставленных Кэтом на столе, я внимательно просматривал собранные Оджи документы и наброски, кое-что выписывая из них, кое-что конспектируя для себя. Всего этого было мало для того, чтобы представить себе во всех деталях «империю» Беннета, но вполне достаточно для первоначальных шагов.
Закончив свою работу, я сложил листы в папку и отдал ее Оджи.
— Кто-нибудь вас беспокоил? — спросил я Оджи.
— Нет. Кое-кто хотел бы, в этом я уверен. Но пока ничего.
— Хорошо. А где опись легального имущества?
— Бэттен держит ее в личном сейфе. В любой момент она может потребоваться ему.
— Я не думаю, чтобы Вильсу нравилось положение дел.
— Да, но у него нет выбора, мистер Дип.
— Кое-что он может замыслить.
Оджи покачал головой.
— Он не позволит себе этого, мистер Дип. Он уже не тот, что был прежде, стал осторожнее и всякую опасность старается обойти. Я уверен, что он рассчитывает на то, что вы сами скоро сломаете себе голову и так или иначе выйдете из игры.
— Ловкий парень.
— Он тщательно изучал все, что касалось убийства Беннета, и теперь абсолютно убежден, что вам до убийцы Беннета не добраться. Не только за одну неделю, но и «за целый год», как он вчера выразился в беседе.
— Его дело — верить или не верить, а наше дело быть поближе к реальности, — заметил я, поглядывая на часы. — Скоро полдень. Двинулись к Гими?
Бар Гими был уже наполовину заполнен собравшимися на ланч.
На нашем столике лежал свежий номер «Аптауна Спикинг». В глаза бросалась статейка, напечатанная жирным шрифтом и принадлежащая перу Роска Тейта. Первый же абзац заботливо готовил мне гроб. Он был пропитан тихой, шипящей ненавистью, и в то же время в нем проступал страх.
Прочитав статейку, я передал газету Кэту. Тот скривился и сказал:
— Пронырливый парень. Не хотите его проучить, Дип?
— Для него достаточно плохо уже то, что он живет сам с собою, со своею ненавистью ко всем и ко всему, Кэт.
— Он всегда был подонком. Он и его сэндвичи с цыплячьей печенкой. Однажды я видел, как он бросал собаке куски своих сэндвичей в то время, как рядом с ним стоял голодный ребенок и глотал слезы. Это я видел.
— Собаки тоже хотят есть, Кэт.
Кэт и Оджи подняли глаза на меня, но лица их оставались бесстрастными.
— Я поговорю с ним сам, — сказал я. — Эти шпильки и камешки мне не очень подходят.
Оджи сказал:
— Думаю, что здесь следует проявить некоторую тактичность, мистер Дип. Вам совершенно не нужна ссора с прессой.
— Разве? А почему нет? Она назвала меня по имени и подожгла фитиль взрыва.
— Теперь не то время, мистер Дип. Многое изменилось, — настаивал Оджи.
— Знаю, Оджи. Кое-что улучшилось, но кое-что стало просто отвратительным.
Оджи пожал плечами и сказал:
— Тейт не хватает звезд с неба. Он не похож на нас. Всю свою жизнь он тяжело и напряженно работал. Он торговал вразнос бумагой, конвертами, вешалками, щипцами, служил конторщиком в разных офисах, пока, наконец, не пробился в печать. Он не из тех парней, которые быстро проталкиваются вперед. И его нелегко сбить с избранного им пути. Если вы его навестите, он может стать сумасшедшим.
— Ничего. Мне уже приходилось видеть его сумасшедшим. Припоминаете, Кэт?
— Это когда вы приподняли его так, что весь костюм у него лопнул?
— Именно.
Кэт засмеялся и принялся вспоминать:
— Он потерял тогда голову и пытался застрелить вас.
— Это чем же? — поинтересовался Оджи.
— Он выхватил у Фрэнка Карло пистолет, за что дополнительно получил по зубам.
— А… припоминаю.
— Вот, вот.
— Но как вы его после этого не ухлопали, Дип?
— Всему свое время, Кэт. Тогда он был невменяемым, и бешенство, которым он захлебывался после своей неудачной подлой попытки оболгать меня, казалось мне достаточным для него наказанием.
Кэт вновь рассмеялся, что-то вспомнив, и сказал:
— Положим, обошлись вы с ним тогда не очень мягко. Я помню, как вы прихлопнули его дверью по носу. Он орал, как недорезанная свинья, пока не подоспел коп.
— Это кто же, Саливен? — спросил Оджи.
— Он самый. Он его подобрал и отвел домой. Признаюсь, мы ждали тогда нового столкновения, но вы уехали, Дип.
— Я его больше не видел. Он избегал меня, а вот теперь, когда я вернулся, он прежде всего напомнил о стоимости порванного костюма. И эту сумму он получил. Девять долларов и сорок центов.
— И он взял их? От вас?
— Почти выхватил из моих рук. Так что все в порядке. Поговорить мне с ним и можно, и нужно.
— Не знаю, стоит ли, — осторожно заметил Оджи.
— Но сначала мы навестим Бени из Бруклина и его друга Дикси.
— Это уже полное сумасшествие, — сказал Оджи мягко и тихо.
— Пусть будет так, — улыбнулся я ему.
— Во всяком случае, не сейчас, мистер Дип.
— Почему?
— Бени Матик ведет какие-то переговоры в Джерси и будет у себя, думаю, через час или немного раньше. Это сообщил мне Джо.
— Что ж, часом раньше, часом позже — это несущественно. В таком случае поговорим сперва с нашим газетным приятелем.
Гими был слишком занят за своей стойкой, чтобы беседовать с нами, он смог только сказать нам, что Роск Тейт, по всей вероятности, сейчас дома.
Оставив Кэта в баре на случай, если Роск явится туда, мы с Оджи двинулись к дому Роска. Мы прошли два квартала и завернули за угол. Оджи я оставил у дома, в котором Роск снимал квартиру, а сам вошел внутрь.
В отличие от других подобных ему домов, этот выглядел довольно опрятно. Возможно, тут сказалось влияние Роска, либо домохозяин получил от жильцов несколько лишних долларов, но ни в вестибюле, ни на лестнице, ни у дверей не было видно ни мусорных ящиков, ни обычных свалок бидонов, банок, жестянок, тряпок и всякого иного хлама. Всюду было чисто и тщательно подметено.
И все же это был обычный дом, и стоял он на Улице с большой буквы, то есть на нашей, на моей Улице, и едва я вошел в него, как он вызвал в моей памяти целую вереницу знакомых мне образов. Старый клуб, Беннет, его квартира, представляющая собой копию этого старого клуба, Вильсон Бэттен, живущий в современном квартале и в современной квартире, но промышляющий теми же делами, что и раньше. Оджи, выжидающий время, чтобы захватить в свои руки все дела. Бени Матик и Дикси, старающиеся не упустить свой шанс. Многочисленная орава разношерстных членов клуба, выжидающих часа, когда боссы призовут их к избирательным урнам и они получат взамен своих не очень-то красивых голосов определенное число баксов и относительную свободу и дальше заниматься контрабандой и распространением наркотиков… А в стороне от этой своеобразной организации, рядом с ней, но не сливаясь с ней, — фигура Роска Тейта. Он сам по себе. Он все высматривает, выискивает и записывает в свои блокноты. Какие-то цели преследует и он, работая много и напряженно. Стал ли он сентиментальным слюнтяем или нет, но в ловкости, вернее, в изворотливости, а также в хитрости отказать ему нельзя. Какие-то намерения у него, безусловно, были, но он тщательно маскировал их своей деятельностью.
Роск жил на первом этаже и на мой звонок открыл дверь сам. Когда он увидел, кто к нему явился, его брови сделали мгновенное движение вверх, а затем вниз, он секунду поколебался, но все-таки отступил от двери так, что я смог войти в квартиру.
Внутри сентиментальность вовсе не ощущалась. По-видимому, Роск растратил ее еще в молодые годы. Все в квартире обличало ее хозяина как одинокого холостяка, тратившего деньги аккуратно и только на необходимое.
— Приятное местечко, — сказал я.
— Мне оно нравится.
— Это видно. Вы здесь живете один?
— Как видите.
— Судя по обстановке, вы по-прежнему не любите бросать деньги на ветер.
Он несколько презрительно пожал плечами.
— Да, так оно и есть. Хотя в деньгах я не стеснен, так же как, вероятно, и вы.
— Рад за вас, — сказал я.
В его глазах блеснуло нескрываемое отвращение и презрение ко мне, затем в них вновь появилось обычное ледяное выражение. Жестом он указал мне на стул и уселся сам.
— Вы пришли ко мне не для того, чтобы беседовать о девушках, не так ли? — сухо спросил Роск.
— Нет. Об убийстве.
— Ах так!
— Вам не приходится работать в тесном контакте с полицией, Роск?
— Полиция счастлива получать от меня некоторые сведения. Они платят мне тем же.
— Сказанное касается и дела Беннета?
— Мне известно все, что знает об этом полиция.
— Иными словами, вы, Роск, как и полиция, имеете ложное представление о деталях этого убийства?
— Не понимаю.
— Копы полагают, что Беннет был убит там, где его нашли, то есть в его собственной квартире. Что это? Небрежность или слепота? Или еще что?
