Наконец мисс Хэллоран нашла то, что искала.
– Это моя дочь Патриция, – сказала она и положила фотографию на стол – кто хочет, может посмотреть.
О Господи, неужели она не могла придумать что-нибудь получше?
Лоррейн взяла фотографию и без особой теплоты сказала:
– Прелестная девочка, Лесли. – Она была сердита, но хорошо знала, что полагается говорить в подобных случаях. – И сколько ей?
– На прошлой неделе исполнилось пять.
Гиббонс тоже посмотрел на карточку.
– Очень плохо, – произнес он.
Лоррейн свирепо взглянула на него. Он ответил ей тем же.
– Я хотел сказать, очень плохо, когда твой день рождения в декабре, накануне Рождества. Никогда не получишь всех причитающихся тебе подарков. Разве только у твоих родителей мешок денег. Уж я-то знаю. У меня самого день рождения в декабре.
Лоррейн испепелила его взглядом и отпила еще немного воды. Лесли облизнула губы и нервно улыбнулась. Она надеялась таким образом поддержать разговор, но явно просчиталась. Большинство из тех, у кого маленькие дети, думают, что это надежная безотказная тема для поддержания беседы, но это справедливо, только если у собеседников тоже есть малыши или в разговоре с пожилыми людьми, помешанными на своих внуках.
Тоцци взял фотографию и посмотрел на девочку.
– Миленькая, – произнес он с каменным лицом. Девочка действительно была очень хорошенькая, но он не собирался изливать здесь свои чувства. Уж во всяком случае не перед Лесли Хэллоран. Ей он такого удовольствия не доставит.
Лесли мужественно снесла неудачу и просияла мягкой родительской улыбкой, надеясь хоть как-то расшевелить эту компанию.
– Патриция очень волнуется в ожидании Рождества. Она все еще верит в реальность Санта-Клауса, что довольно необычно для городского ребенка.
Тоцци кивнул, Лоррейн кивнула, Гиббонс кивнул. О Санта-Клаусе тоже много не поговоришь.
Лесли не сдавалась.
– Знаешь, Майкл, я слышала, ваше Бюро опекает Винсента Джордано? Обычно этим занимается служба охраны свидетелей при суде. Разве не так?
Гиббонс и Тоцци переглянулись. Предполагалось, что это будет небольшой междусобойчик, безобидная болтовня, например о покупках, не более того. Уж не думает ли мисс Хэллоран, что во время разговора ей удастся узнать что-нибудь интересное о Джордано? Может, она считает, что они забрали Джордано, чтобы добиться от него нужных показаний во время полуночных допросов в потайном месте – в духе дурацких шпионских фильмов? А не надеется ли она узнать, что Джордано, не выдержав испытаний, сообщил, почему он решил повернуть против своих? А может, она рассчитывает, что они в конце концов поделятся с ней какой-нибудь информацией – ведь у нее, Тоцци и Лоррейн есть общее прошлое? Или пытается разузнать, что собирается сказать на суде Джордано, чтобы начать разрабатывать тактику защиты своего клиента? Неужели она надеется за тарелку спагетти получить некоторые преимущества для себя и своего клиента – Саламандры. Ну-ну, надейся, надейся.
Гиббонс в очередной раз откусил кусок хлеба с маслом. Возможно, Тоцци очень даже прав в оценке Лесли Хэллоран.
– Разве я не права? – продолжала мисс Хэллоран. – Обычно охраной свидетелей занимается судебная полиция. Странно, что сейчас эту функцию возложили на ФБР.
Тоцци поставил свой стакан с водой.
– Ты права. Это очень необычно. – Он произнес это с таким видом, будто хотел послать ее к черту.
Она немного помедлила, покосилась на Тоцци, в уголках ее рта появилась неуверенная улыбка.
– Майкл, надеюсь, ты не думаешь, что я задаю эти вопросы для того, чтобы выудить у тебя информацию о Джордано? Я же понимаю, что ты не можешь мне ничего рассказать.
– Верно. И не надо спрашивать.
Лоррейн неодобрительно посмотрела на своего двоюродного брата. Она явно считала его грубияном. Прекрасно, к черту и ее. Абсолютно не понимает, что здесь происходит.
Лесли наклонилась вперед и посмотрела Тоцци в глаза.
– Ты не доверяешь мне, Майкл?
Затем она повернулась к Гиббонсу. У нее были невероятно синие глаза.
– А вы тоже думаете, что у меня есть скрытые намерения?
Гиббонс пожал плечами. Неужели же она на самом деле хочет, чтобы он ей ответил?
Лоррейн свирепо посмотрела на него – она не понимала, в чем дело.
– Что ж, возможно, этот ленч – не самая удачная идея, – сказала Лесли. – У меня создалось впечатление, что вы подозреваете меня в недобрых намерениях. Я знаю, мы не были настоящими друзьями, но я подумала, Майкл, что все может измениться. Такие процессы, как этот, – настоящее занудство: неделя за неделей, месяц за месяцем – и все одно и то же. Я ужасно обрадовалась, когда увидела в толпе знакомое лицо – ты появился тогда в суде в качестве свидетеля, – и решила, что, может быть, и ты чувствуешь нечто подобное. Поэтому я и пришла к тебе.
Она говорила очень искренне. Лоррейн сверлила глазами Тоцци, надеясь, что он исправит положение. Но откуда ей было знать, что адвокаты, занимающиеся уголовными делами, – великие артисты. Конечно, Лесли выглядела предельно откровенной, но разве можно доверять адвокату защиты?
Неожиданно раздался сильный стук в окно. Гиббонс инстинктивно потянулся за револьвером. И когда он увидел, кто стоит за окном, желание выхватить револьвер и всадить пулю в того типа только усилилось. Гиббонс нахмурился. За окном на морозе маячил Джимми Мак-Клири с поднятыми вверх руками и широкой улыбкой гнома на физиономии. Затем он опустил руки и направился к двери – можно подумать, кому-то он здесь нужен. Мак-Клири посмотрел на Лоррейн, и совершенно неожиданно ее лицо расцвело, как цветок, – она ждала, когда этот сукин сын подойдет.
– Лоррейн Тоцци, – сказал Мак-Клири, приближаясь к их столу, – ты согреваешь и зимний день.
Он смотрел только на нее. Интересно, откуда он знает, что она сохранила свою девичью фамилию? Логичнее, если в он предположил, что теперь она Лоррейн Гиббонс.
– Джимми, как поживаешь?
Она встала и, перегнувшись через Лесли, чмокнула Мак-Клири в щеку.
Гиббонс прикусил верхнюю губу – он был готов зарычать.
– Неплохо. А здесь, оказывается, очень мило, – произнес ирландец, покончив с поцелуями. – Два агента ФБР, очаровательная защитница и самый прелестный профессор средневековой истории, о каком только может мечтать любой школьник.
Мак-Клири стоял, потирая руки. Его лицо покраснело, а шляпы он не носил. У этого самодовольного болвана все еще была густая темно-каштановая шевелюра, которую он всем демонстрировал.
– В чем дело, Мак-Клири? – нахмурился Гиббонс. – Не можешь найти подходящий бар?
– И тебя очень приятно видеть, Катберт, – ответил Мак-Клири, просияв глазами хотя и в красных прожилках, но все еще лучистыми.
Гиббонс кипел от гнева, но сдерживал себя. Он не выносил, когда его называли по имени, особенно те, кто знал, что ему это не нравится. Но он не собирался доставлять Мак-Клири удовольствие.
– Что празднуем, ребятишки? Маленькая рождественская пирушка? – Его сарказм был так же откровенен, как и его ирландский акцент.
Тоцци сложил руки и откинулся на спинку стула.
– Ты намекаешь, что здесь происходит что-то противозаконное?
– Лично я далек от того, чтобы обвинять вас в чем-либо, Тоцци. Но, сын мой, тебя должна беспокоить сама видимость чего-то противозаконного. Сидите здесь у окна, на всеобщем обозрении. А я-то считал, что вы, итальянцы, более осмотрительны. – Сияние его глаз несколько померкло.
Гиббонс сложил руки.
– Мисс Хэллоран, Тоцци и моя жена – давние знакомые, Мак-Клири. Они росли по соседству. Если не веришь, можешь сам все выяснить. Это-то ты в состоянии сделать.
Мак-Клири поднял одну бровь и засунул руки в карманы пальто. Настоящий суперсыщик.
– Это правда, Лоррейн?
– Правда, Джимми. Хотя в те времена Майкл и Лесли не были большими друзьями.
Гиббонс покосился на нее. Ну спасибо, Лоррейн. Получается, что я наврал.
Лесли заговорила таким тоном, словно выступала с опровержением в суде.
– Мы с Майклом жили на одной улице, а Лоррейн была фактически моей первой няней.
Мак-Клири широко раскрыл глаза.
– Н-е-е-е-т. Наверное, речь идет не об этой Лоррейн, не о прелестной миссис Гиббонс. Да она всего на несколько лет старше вас, мисс Хэллоран. Правда, она вышла за человека значительно старше ее, но сама Лоррейн – это олицетворение вечной молодости.
Мак-Клири уставился на Гиббонса, на его губах, которые Гиббонс с удовольствием бы расквасил, блуждала дурацкая ухмылка. Гиббонс не мог отделаться от мысли, как было бы здорово откусить его маленький вздернутый нос.
– Почему бы тебе не оставить нас в покое, Мак-Клири?
– Я как раз собираюсь уходить, Катберт, мой мальчик. – Он поднял воротник. – Но запомни, что я сказал о видимости. Ваша встреча смотрится как-то не так.
Мисс Хэллоран стиснула зубы, взгляд ее стал колючим.
