работы, причем каждый из них с видом сознательной добродетели, а зачастую и с неумелостью, которая вызвала бы яростную критику на любого другого члена церкви.
Однажды вечером, после долгого занятия по церковной доктрине, которое вела Мазу, Робин, все еще находившаяся в странном пространстве между высокопоставленным рекрутером и подсобным рабочим, была послана помочь приготовить ужин. Войдя на кухню, она увидела Уилла Эденсора, нарезающего кучу лука. Надев фартук, она, не дожидаясь приказа, направилась помогать ему.
— Спасибо, — пробормотал он, когда она присоединилась к нему.
— Нет проблем, — сказала Робин.
— Со мной всегда так бывает, — сказал Уилл, вытирая рукавом глаза с розовой поволокой.
— Если их сначала заморозить, будет проще, — сказала Робин.
— Серьезно?
— Да, но сейчас уже поздновато пытаться это сделать. Полагаю, нам придется работать быстро.
Уилл улыбнулся. На какое-то мгновение он выглядел гораздо моложе, чем обычно.
Шум на кухне стоял непрекращающийся: грохот огромных кастрюль, шипение вентилятора над промышленными духовками, бульканье и плевки обычных консервированных овощей, готовящихся на нескольких газовых плитах.
— Как давно ты в церкви, Уилл? — спросила Робин.
— Гм… четыре года или около того.
— Значит, столько времени я должна быть здесь, чтобы знать доктрину так же хорошо, как ты?
Она думала, что этот вопрос либо польстит ему, либо спровоцирует на лекцию, и в любом случае даст возможность надавить на него в вопросе о его верности ВГЦ.
— Ты просто должна учиться, — уныло сказал он.
Заинтересовавшись, не потому ли он стал менее категоричным, что его беспокоят глаза, или по какой-то более глубокой причине, она сказала:
— Значит, ты здесь уже четыре Проявления Утонувшего Пророка?
Уилл кивнул, затем сказал:
— Но я не могу говорить об этом. Чтобы по-настоящему понять, нужно это пережить.
— Мне кажется, что во время сеанса “Откровения” я получила своего рода превью, — сказала Робин. — Дайю пришла в храм. Она заставила сцену подняться.
— Да, я слышал об этом, — сказал Уилл.
— Я знаю, что заслужила это, — сказала Робин, — так что, наверное, я должна быть рада, что это случилось. Как ты сказал мне на овощной грядке, нет никаких “неприятностей”, правда? Это все укрепляет.
Минуту или две Уилл молчал. Затем он сказал:
— Ты уже была в библиотеке?
— Я просто искала там рыбу Мазу, — сказала Робин. — Я не использовала ее должным образом.
Несмотря на прекрасную обстановку, столы из красного дерева и латунные светильники для чтения, в библиотеке было немного книг, и половина из них была написана Джонатаном Уэйсом. Остальной фонд составляли священные тексты всех основных религий. Хотя Робин была рада провести тихий час в библиотеке, она сомневалась, что сможет долго сосредоточиться на “Гуру Грантх Сахиб” или Торе, не заснув.
— Ты читала Библию? — спросил Уилл.
— Эм… кусками, — осторожно сказала Робин.
— Я вчера читал. Иоанн, глава первая, стих 4:1: “Возлюбленные, не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, ибо много лжепророков вышло в мир”.
Робин взглянула на него. Она могла ошибаться, учитывая его покрасневшие, опухшие глаза, но ей показалось, что он выглядит обеспокоенным.
— Господи, мне нужна помощь, — произнес громкий женский голос. Робин и Уилл оглянулись. На кухню только что вошла Ноли Сеймур в безупречно белом спортивном костюме и с комичным выражением прижала руки к лицу. — Я ужасно готовлю! — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Кому-то из вас, экспертов, придется мне помочь!
Если предполагала, что на ее призыв о помощи сбежится толпа, или что работники кухни будут очарованы ее признанием беспомощности, то она просчиталась. Уставшие и потные, никто из них не улыбался, хотя Сита протянула ей фартук. Робин предчувствовала, что сейчас произойдет, и, конечно, одна из пожилых женщин направила Ноли к куче лука, с которым возились Робин и Уилл, полагая, что именно здесь она может причинить наименьший вред. Ноли была достаточно искусной актрисой, чтобы изобразить энтузиазм.
— Отлично… эм… у вас есть перчатки?
— Нет, — ответила женщина, возвращаясь к большому чану с галлоном консервированных помидоров, кипящему на плите.
— Привет, я Ноли, — сказала актриса Уиллу и Робин. — У вас есть…? О, спасибо, — сказала она, когда Робин передала ей нож. Как вас зовут?
Они сказали ей.
— Ровена, это так смешно, я играла Ровену в “Айвенго” в театральной школе, — сказала Ноли, глядя, как Робин нарезает лук, и пытаясь копировать ее. — Вообще-то, это был своего рода вызов. Мне больше нравится играть персонажей с содержанием, понимаете? А Ровена, по сути, просто красивая, добрая и благородная, — закатила глаза Ноли, — и я такая: “Хм, а не проще ли использовать манекен или что-то в этом роде?” О, Боже, надеюсь, тебя не назвали в честь леди Ровены! — добавила Ноли со смехом. — Твои родители были фанатами, что ли?
Прежде чем Робин успела ответить, Уилл, чьи глаза, не отрываясь, смотрели на лук, который он нарезал, пробормотал:
— Материалистическое обладание.
— Что? — сказала Ноли.
— Родители, — сказал Уилл, по-прежнему не глядя на Ноли.
— О… Да, Хорошо, — сказала Ноли. — Но вы понимаете, о чем я.
— Нет, меня назвали не в честь леди Ровены, — сказала Робин.
— Меня просто типируют, понимаете? — говорила Ноли, изо всех сил стараясь как можно меньше касаться лука, который она нарезала, держа его кончиками пальцев. — Я постоянно говорю своему агенту: “Ну хоть раз ты можешь найти мне персонажа с характером?” Я стала чувствовать это гораздо сильнее с тех пор, как присоединилась к церкви, — добавила она со всей серьезностью.
Некоторое время троица резала молча, пока Уилл, снова вытерев раздраженные глаза рукавом толстовки, не взглянул на Ноли и не сказал:
— Вы действительно собираетесь снимать фильм об утонувшем пророке?
Актриса подняла на него испуганный взгляд.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Собираетесь? — спросил Уилл, его покрасневшие глаза снова устремились на работу.
— Ну, не только о нем… ничего определенного. Я разговаривала с папой Джеем о том, чтобы снять с него фильм. Откуда ты это знаешь? — добавила она с легким смешком.
— Это я подавал вам картошку, когда вы говорили об этом с папой Джеем, — сказал Уилл. — В сельском доме.
Теперь к разговору прислушивались работники кухни, находившиеся в непосредственной близости
