— Мистер Пармитт, — поприветствовала она его с дежурной улыбкой и подошла, чтобы пожать ему руку, — вы как раз вовремя.
— День добрый, миссис Маккензи. — Ее рука была мягкой, сухой, ее рукопожатие — не особенно сильным.
Она повернулась к охраннику:
— Мы осмотрим 2С, Джимми.
— Да, мэм, — ответил он, бросив на Паркера незаинтересованный взгляд, и опять уставился вниз.
У него на столе лежала развернутая «Глоб», рядом с телефоном и экранами системы безопасности.
Лифты располагались сразу же за столом. Пока они вместе поднимались, Лесли заметила:
— Ведь нужен не дом, а место, где можно поговорить.
Он пожал плечами:
— А что же еще?
— Итак, я нанята, — со слабой улыбкой отметила она, как будто это было неважно.
— Не совсем так.
— Объясни, — попросила она, и лифт наконец прибыл на нужный этаж.
Он пропустил ее вперед, но, вместо того чтобы выйти, она нажала кнопку, удерживающую лифт открытым, и сказала:
— Если тебе опять нужно проверить, нет ли на мне прослушки, то мы сейчас же уедем.
— Одного раза было достаточно. — Он покачал головой.
— Это уж точно! — Она отпустила лифт, вышла и открыла 2С.
В квартире было так же пусто и голо, как и на пляже внизу. Они ступали по светлому деревянному полу, и их шаги отзывались эхом, отражавшимся от белых стен. В гостиной стеклянные двери без занавесок выходили на балкон. Квартиру недавно выкрасили заново, чтобы подготовить ее к продаже, и запах краски витал в воздухе.
Он пересек комнату, чтобы открыть скользящую балконную дверь. На улице было жарко, но дул свежий бриз. Здание отбрасывало полуденную тень на пляж внизу, там никто не загорал и не купался.
Розовые пластиковые перегородки ограничивали вид с балкона по правую и левую сторону, а ажурные лавочки были вмонтированы под обеими стенами.
Указав на одну из них, он сказал:
— Сядем здесь.
— Ты должен знать, что эти стены не звуконепроницаемы.
Внешняя сторона балкона высотой примерно по пояс тоже была изготовлена из розового пластика, поверх которого шла чугунная рамка. Взявшись за нее, Паркер вытянулся вперед и заглянул на соседний балкон. Он увидел лавку, на которой стояли растения в горшках, остальное пространство занимали белый пластиковый стол с четырьмя стульями, газовый гриль и лестница-тренажер. Стеклянная стена квартиры была полностью занавешена изнутри белыми портьерами. На балконе никого не было. Он отклонился назад, чтобы повернуться и сказать:
— Там никого нет.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, прижимая руки к груди:
— Не делай так больше!
— Присядь, Лесли!
Они сели рядом, возле розовой стены, он — уставившись в стену напротив, она — глядя на океан. Он сказал:
— Я расскажу тебе, что происходит.
— Хорошо, — произнесла она с таким торжественным видом, как будто ее посвящали в какой-то секрет «коза ностры» или масонов.
— Ничего не спрашивай. Я скажу тебе лишь то, что считаю нужным.
— Хорошо.
— Тот человек, которого ты знаешь под именем Родерик, должен мне денег.
Она выглядела весьма разочарованной:
— Какой-то долг?
— Типа того. С ним еще несколько ребят. Ты видела?
— Я даже Родерика ни разу не видела.
— Короче говоря, втроем они приехали сюда, привезя с собой ровно столько денег, чтобы хватило внести залог за дом, и какая-то часть этих денег — моя.
— Они что, хотят перепродать дом? Только не говори, что у них уже есть покупатель.
— Послушай, Лесли, они воры. Не только по отношению ко мне. Это их профессия.
— И твоя тоже.
— Им нужен дом, — продолжал он, — потому что здесь есть работа, которую они хотят провернуть, и они знают, что позже они не смогут покинуть остров.
— Если случается что-то серьезное, поднимают все мосты, а пролив патрулируется очень тщательно.
— Именно поэтому они и не хотят выезжать отсюда. Они собираются здесь поселиться, приобрести известность и не выглядеть подозрительными. Если бы я снял квартиру прямо сейчас, а через две недели что-нибудь случилось бы, копы стояли бы на моем пороге сразу же, уже всё зная обо мне.
— А тебе от роду всего два месяца.
— И вот поэтому Меландер — это настоящее имя Родерика — хотел обжиться здесь заранее, чтобы никто им не интересовался.
— Они планируют большое ограбление и хотят потом вернуться в этот дом, чтобы переждать, пока не уляжется шумиха.
— Да, ты права.
— Но они использовали твои деньги, чтобы купить дом.
— Четверть.
— Для залога. То есть, когда они провернут ограбление, ты хочешь пробраться к ним и забрать свою четверть.
— Нет, все! Они не должны были забирать мои деньги!
Она внимательно его изучала:
— А ведь ты действительно имеешь в виду то, что говоришь!
— Да, так и есть!
Лесли покивала, обдумывая его слова.
— Это, должно быть, крупная сумма.
— Да!
— И какая-то ее часть станет моей, ведь я не обманываю тебя, а помогаю!
— Да.
— И, если бы они не обманули тебя, ты взял бы свою четверть и больше ничего.
— Да.
Она посмотрела мимо него на океан.
— Это чуть страшнее, чем я думала. — Он ждал, и она продолжила: — Ты пришел, чтобы понять, можно ли мне доверять, и я по той же причине. Если кто-то из нас угадает неправильно, то мы попали.
— Все верно.
— Но, думаю, если я решу неправильно, то мне придется гораздо хуже.
— Это неприятно для обоих.
— Может быть. А что они собираются украсть?
— Ты мне скажи.
— Ты не знаешь?
— Только некоторые детали. Я знаю, что это связано с благотворительностью.
— Весь сезон идут какие-то благотворительные мероприятия, — заметила она. — Есть приемы, на которые билет стоит пять тысяч долларов, но не наличными.
— Нет, это не подходит. Ювелирный благотворительный аукцион. Он должен состояться в ближайшие несколько недель, и они сказали, что рыночная стоимость драгоценностей — двенадцать миллионов долларов. Ты знаешь об этом что-нибудь?
Она выглядела удивленной, а потом засмеялась, все еще не веря, спросила:
— Драгоценности миссис Клендон?
— Это оно?
— О да, это оно! — Казалось, ее это веселило. — Дэниел, а я так на тебя надеялась!
— Что ты имеешь в виду?
— От этого дела не будет никакого проку ни мне, ни тебе, ни твоему другу Родерику.
— Они смогут это провернуть!
— Они сядут! И, если ты будешь там, то и ты тоже. — Она встала и посмотрела на него. — Но меня там не будет, и не переживай, я забуду об этом разговоре.
Она отвернулась и пошла в гостиную.
Паркер окликнул ее:
— Лесли! — Она оглянулась. — Или ты вернешься и сядешь, или выпадешь с балкона!
Испугавшись и посмотрев на воздух за балконом, она сказала:
— Полиция выяснит, что ты был в здании.
— Позволь мне об этом волноваться!
Они переглянулись. Он собирался встать, но Лесли подошла и села рядом:
— Если я тебе расскажу об этом и ты поймешь, что это невозможно, ты отпустишь меня?
— Да.
— Мне так хотелось бы, чтобы это могло получиться, я уже чувствовала этот вкус, Дэниел!
— Свободы.
— Нет, новой меня!
Паркер попросил:
— Расскажи мне об этой миссис Клендон, Лесли.
— Первое, что ты должен знать, — сказала Лесли, — это то, что в Палм-Бич вообще нет подвалов, так как уровень грунтовых вод очень высокий. Кроме того, все богачи остаются здесь только на сезон, в период между маем и ноябрем их здесь нет, а значит, во время их отсутствия им нужно где-то хранить все свои ценности. Вот уже пятьдесят лет этим местом является Первый национальный банк. В этом банке нет подземного хранилища с ячейками, как у других банков, а есть стальная камера под землей. И там каждое лето хранится около трех тысяч шуб и прочее, что люди не хотят оставлять в своих пустых домах: редкие вина, коллекции оружия, картины, столовое серебро, изделия из золота, даже мебель, антикварные стулья.
И поверь мне, ты не захочешь взломать это место. Банк очень серьезно относится к своим обязанностям. Самая удачная попытка ограбления произошла в 1976 году, когда студента колледжа упаковали в ящик и доставили в банк как антиквариат. Он намеревался выбраться из него ночью, набить его всем ценным и выскользнуть из банка во время обычного рабочего дня. А потом, позже, он бы вернулся за своим ящиком. Естественно, банк охраняется и ночью, и парня обнаружили раньше, чем он смог выбраться.
Даже сейчас, в разгар сезона, банк полон ценностей. Богатые женщины держат свои самые дорогие ювелирные изделия в банке, и он открывается очень поздно каждую ночь, если проходит какой-то важный благотворительный прием. Банк открывается, чтобы дамы взяли свои украшения, и затем еще раз, чтобы они могли принести их обратно.
