– Думаю, у нас уже нет времени. – Макс посмотрел на часы, едва сдерживая стремление наконец действовать. – Нам нужен твой ответ прямо сейчас, Дюк.
Дюк облизнул губы, потом пожал плечами.
– Джонни прав, – сказал он вялым голосом, – это все нервы. Черт с ними! Давай получим эту кучу денег, а потом найдем себе и выпивку, и девок.
Его серые глаза непрерывно говорили со мной красноречивее ничего не значащих слов. Несколько минут назад они обвиняли и ясно давали понять, что у него хватит решимости сказать, что он выбирает смерть. И это было бы концом всего. Потом я пообещал ему, что он может жить и ему не нужно будет взрывать стену. Теперь ответственность была на мне, и только на мне. Если я подведу его, он, не колеблясь, пойдет прямо вперед и сделает свое дело, потому что, если кто-нибудь и погибнет при взрыве, это будет на моей совести, а не на его.
Притворившись поглощенным разглядыванием городка, я подождал, пока все выйдут из комнаты. Мне хотелось хоть несколько секунд побыть одному. Тошнотворное предчувствие обреченности стало особенно невыносимым в последние пятнадцать минут, и мне захотелось выяснить все до конца. Я достал свой «магнум» из кобуры и понял, что предчувствие не обмануло меня. Патронов в нем не было. Поезд новых мыслей двинулся в путь, в конце которого его ждал страх, абсолютный страх.
«А ведь было время, – уныло подумал я, – когда не составляло труда утром проснуться в том же теле, в котором вечером лег спать».
Ларри ждал в зале и, когда я вошел, смущенно улыбнулся мне.
– Мистер Саммерс велел, чтобы я собрал все оружие и хранил его до среды, – сказал он тихо. – Надеюсь, вы не возражаете, Джонни?
Вторник тянулся невыносимо медленно. Казалось, что от завтрака до обеда прошла целая неделя. Мы вчетвером слонялись по дому целый день, только у Билла появился какой-то интерес, и он некоторое время провел возле макета городка. Все это время если и не было видно Ларри, то чувствовалось его присутствие где-то рядом. Это угнетало и заставляло меня вспомнить, что Лаура рассказывала о нем и тех днях, когда Макс и Полночь были еще вместе.
Дюк в течение всего дня усиленно избегал любой возможности остаться наедине со мной, и к вечеру я ощущал какую-то безысходность, усиливающуюся непроходящей головной болью.
Я стоял, беспомощно уставившись в ночь за окном гостиной, и курил сигарету, думая о том, что обычно являлось самой приятной темой моих размышлений, – о Дэнни Бойде. Только на этот раз мысли были не такими приятными, как обычно. Самоанализ разрушает, а не созидает! Я не знал, кто это сказал, но думаю, что этот тип был прав, даже если его заключение относилось к выведению бородавки на собственном носу.
– Зачем тебе понадобилось возвращаться к Полночи и говорить, что ты возьмешься за эту работу на своих условиях?
– Это был способ заработать деньги.
– Да ну?
– Узнав подробности планируемого Максом Саммерсом преступления, я немедленно сообщил бы в полицию.
– И ты считаешь, что это достаточно веская причина, чтобы высовывать шею так далеко? Что еще?
– Не вижу других причин.
– Лжец!
– Может быть, сама Полночь подтолкнула меня к этому решению?
– Конечно, она сексуальный маньяк, как и ты.
– Это было бы правдой, будь на ее месте любая другая привлекательная женщина, но только не она.
– Неужели?
– Что заставило Полночь решить, что я ей больше не нужен, и отомстить мне, послав свою младшую сестру указать на меня?
– Я не знаю.
– Этот маленький змееныш Ларри знает обо мне?
– Конечно! Эта его шутка о блондиночке в гостинице. Попросил, чтобы ты сам взял свою пушку, после того как вынул патроны. Чего тебе еще нужно?
– Тогда почему он еще не выдал меня?
– Возможно, он тоже садист.
– Сегодня вечером мне нужно выбраться отсюда любым способом, чтобы предупредить полицию.
– Хватит! Пора переходить от слов к делу!
– Но как?
– Это твоя проблема!
– Все бесполезно!
– Да прекрати же!
Я резко повернулся от окна и увидел Дюка, который только что вошел в комнату и стоял, наблюдая за мной с настороженным выражением лица.
– Думал, Сэм тоже здесь, – сказал он осторожно.
– Если тебе трудно наедине со мной, приятель, – усмехнулся я, – всегда можешь позвать на помощь, и Ларри будет за твоей спиной прежде, чем твой крик стихнет.
Он сократил расстояние между нами тремя решительными шагами.
– Я тебе ничего не должен, приятель, – прошептал он свирепо. – Ты кто – вонючий агент ФБР или полицейский?
– Ни то ни другое, – прошептал я в ответ.
– Ты всегда был слишком хитер для наемного убийцы, – промычал он. – В прошлый вечер я уже почти набрался смелости, чтобы сказать им, что не буду взрывать стену. Они могли убить меня сразу, если бы захотели, но вмешался ты. Ты уставился на меня и молол какую-то чушь, которую я не слышал, но ты пообещал, что мне не нужно будет ее взрывать и я могу остаться жить. Правильно?
– Правильно, – согласился я.
– Тогда я подумал, что ты просто какое-то чудо! – Он иронично рассмеялся. – Но ведь это не было твоей уловкой, не так ли? Ты знал, что они никогда даже не подберутся к банку, потому что ты подставной игрок и уже предупредил своих дружков! Но, несмотря на это, я обязан тебе жизнью, поэтому не стану говорить остальным, что они направляются завтра в тюрьму, а не в банк!
– Бойд, меня зовут Дэнни Бойд! – сказал я ему. – Я частный детектив, и то, как я попал сюда, слишком длинная история, да это и неважно теперь. Важно другое – никто не остановит их завтра на пути к банку, потому что у меня не было возможности предупредить полицию! И если я не выберусь отсюда сегодня вечером, Олфилд получит все, что для него заготовлено!
– Это очень плохо, – сказал он тихо.
– Малыш Ларри знает про меня, – добавил я, – но по каким-то своим китайским хитростям еще не выдал. Но не думаю, что он позволит мне взять завтра в руки «винчестер». Так что все это только дело времени. Мне нужна помощь, приятель.
– От меня?!
– Почему бы и нет? – спросил я. – Я не гордый! Если какой-то сентиментальный слюнтяй, который бросается в слезы из-за того, что от него потребовали убить пять или шесть молодых девушек, захочет помочь мне, я не откажусь.
– Если это вообще можно сделать, – прошептал он, – то нужно делать быстро. До того как вернется Макс. Сейчас нам нужно позаботиться только о малыше Ларри.
– Не забывай Слюнявого Сэма и мальчика Билла, – напомнил ему я.
Дюк выразительно пожал плечами.
– Браться за этого ребенка мне просто стыдно. Придется потом дать ему коробку конфет. Без своих снарядов Сэм тоже небольшое препятствие. Итак, у тебя есть какие-то предложения, дружище?
В дверном проеме раздалось отчетливое щебетанье, и следом ярко вспыхнули искусственные зубы. Ларри застенчиво заморгал.
– Надеюсь, я не помешал.
– Мы с Дюком просто любим поговорить, вот и все, – сказал я серьезно, – Я имею в виду, любим не в смысле любви новобрачных или чего-то в этом роде. – Я посмотрел на Дюка с серьезным выражением. – Когда мы назначили свидание в последний раз?
– В ту ночь, когда твой папочка сцапал нас в подвале, – ответил он, не задумываясь, и меня прорвало от смеха.
– Думаю, вы неплохие комедианты, – сказал Ларри лениво, когда я наконец успокоился. – У вас у обоих особый дар. Это такая редкость в наши дни, не так ли?
Он запустил руку в карман пиджака и достал свой автоматический складной нож, затем посмотрел на него с задумчивым выражением на своей мышиной мордочке. Он стал нажимать кнопку так, что лезвие выпрыгивало и снова пряталось.
– Возьмем, к примеру, Дюка, – болтал Ларри, – он больше смахивает на старомодного малоискусного комика. Он настоящий артист, только слишком переигрывает, стараясь выжать слезы. Надо, чтобы кто-нибудь отредактировал его текст!
– Ларри, ты подобрал свои зубы в мусорном контейнере? – спросил Дюк вежливо.
Кожа на большом пальце Ларри снова побелела, и лезвие с металлическим щелчком выскочило из рукоятки.
– Пожалуйста, не принимайте мою критику так близко к сердцу, – попросил Ларри тихим голосом. – Я только хотел помочь вам улучшить свою игру. Если честно, то из вас двоих я предпочитаю Джонни. Он исполняет свою роль действительно неплохо, но боюсь, что безнадежно запутается и не сможет вспомнить, кто же он на самом деле: Джонни Добрый, Джонни Бенарес или же Дэнни Бойд. Ты должен следить за этим, Джонни, то есть Дэнни.
– Отправлюсь на репетицию при первой возможности, – сказал я осторожно.
– Кстати, о репетициях, – сказал он, ободряюще улыбаясь. – Пару раз, когда я оставлял тебя репетировать с «винчестером», я незаметно возвращался и следил за тобой. Ты занимался без особого энтузиазма. А настоящий Джонни Бенарес не сомневался бы, что если ему предложили долю в пятьдесят тысяч долларов, то заработать ее будет очень нелегко!
