— С таким голосом все женщины будут ваши, — сказал Хансен.
Я пожал плечами.
— Вас это не интересует?
Он хлопнул меня но спине.
— Загляните-ка в аптеку напротив. Может, удастся кое-кого подцепить. У них там в безалкогольном баре нечто вроде клуба. Малолеточки. Те самые, что носят красные носочки и пишут письма Фрэнку Синатре. Так вот, эта аптека — их генеральный штаб. Вы уже должны были это заметить. Нет? Ах да, вы же все эти дни не выходили из магазина.
Я заказал еще виски. Оно уже чувствовалось во всем теле.
Там у нас такого не было. Мне этого захотелось. Малолетки лет пятнадцати-шестнадцати с острыми сосочками, выпирающими из-под облегающих футболок, что доставляет этим мерзавкам особенное удовольствие. И носочки. Ярко-желтые или ярко-зеленые; туфельки без каблуков; пышные юбки; круглые коленки; садятся на траву, скрестив ноги так, что выглядывают белые трусики. Да, мне очень этого захотелось, этих девчонок в носочках.
Хансен смотрел на меня.
— Все они не прочь, — сказал он, — вы ничем не рискуете. Они знают кучу мест, куда могут вас затащить.
— Вы меня принимаете за свинью?
— О нет, я имел в виду потанцевать.
Он улыбнулся. Без сомнения, у меня был заинтересованный вид.
— Они забавные, — сказал он, — будут заходить к нам в магазин.
— Что им там делать?
— Они обычно покупают фотографии актеров и, как будто между прочим, книжонки но психоанализу, то есть я имею в виду, по медицине. Они все просто влюблены в медицину.
— Ладно, — пробурчал я, — посмотрим.
Должно быть, на этот раз мне удалось сделать равнодушный вид, и Хансен перевел разговор на другую тему. Мы закончили завтрак, и около двух он уехал. Я остался один на один с моим магазином.
Думается, прошло дней пятнадцать, прежде чем я начал скучать. Все это время я не выходил из магазина. Торговля шла хорошо; книги расходились быстро; реклама была налажена как надо. Каждую неделю вместе с новыми поступлениями книг фирма присылала иллюстрированные рекламные буклеты, которые я выставлял вместе с соответствующей книгой, так, чтобы они бросались в глаза. Как правило, мне было достаточно прочесть коммерческую рецензию и проглядеть пять-шесть страниц, чтобы уяснить, о чем в ней шла речь. Во всяком случае, этого было достаточно для ответа на вопросы тех несчастных, что клевали на яркую обложку и фото автора на буклете. Книги достаточно дороги, а это кое-что значит; люди вообще мало заботятся о том, чтобы купить хорошую книгу, им нужно то, о чем говорят, что популярно в клубе, который они посещают; что же касается содержимого, то на него им наплевать.
Некоторые книжки я получал кипами с рекомендацией выставлять их в витрине. Я складывал их штабелями у кассы и всовывал в руки каждому вместе с рекламным буклетом на глянцевой бумаге. Обычно никто не отказывался: несколько фраз внутри буклета вполне соответствовали городской клиентуре. Эта система обеспечивала фирме распродажу скандальных книжонок за полдня.
Честно говоря, я не то чтобы заскучал, но, усвоив всю рутинную сторону коммерции, получил свободное время, чтобы подумать о главном. Пока все шло слишком хорошо. Это меня и беспокоило.
Кончалось лето. В тени под деревьями, у реки, уже становилось прохладно. С самого приезда я никуда не выбирался и совсем не знал окрестностей. Я испытывал потребность в свежем воздухе. Но, пожалуй, другая потребность беспокоила меня еще больше. Мне нужна была женщина.
Как-то вечером, опустив, как обычно, в пять часов на витрину железную штору, я не остался в магазине, чтобы еще поработать при свете лампы, а надел шляпу, прихватил пиджак и направился прямиком в аптеку. В аптеке сидело трое: юнец лет пятнадцати и две девицы примерно того же возраста. Они смерили меня отсутствующим взглядом и опять уткнулись в свои стаканы с молочным коктейлем. От одного вида этого продукта меня чуть не стошнило; к счастью, в кармане пиджака лежала фляга с «противоядием».
Я сел за стойку рядом с одной из девиц. Официантка, довольно невзрачная брюнетка, увидев меня, лениво повернулась.
— У вас есть что-нибудь без молока? — спросил я.
— Лимонный, — предложила она, — грейпфрутовый, томатный, кока-кола.
— Грейпфрут, — сказал я. — Доверху не наливайте.
Я сунул руку в карман пиджака и достал флягу.
— Здесь нельзя распивать спиртное, — вяло запротестовала официантка.
— Да, да, конечно, — усмехнулся я, — это всего лишь лекарство. Насчет своей лицензии можете не волноваться.
Я протянул ей доллар. Сегодня утром я как раз получил жалованье. Девяносто долларов за неделю. До, Клем знал людей. Официантка дала мне сдачу, я довольно много оставил ей на чай.
Писки с грейпфрутом, конечно, не самый лучший вариант, но, во всяком случае, это лучше, чем виски без ничего Выпив, я почувствовал себя лучше. Теперь я был вполне и своей тарелке. Эти трое меня разглядывали. Для таких сопляков двадцатишестилетний — почти старик; я улыбнулся своей соседке; это была маленькая блондиночка в тонком шерстяном джемпере небесн-голубого цвета в белую полоску, с рукавами, за катанными до локтя, в белых носочках и туфельках на толстой каучуковой подошве. Она была миловидна, хорошо развита; если прикоснуться, то, наверное, упруга, как спелая слива. На ней не было лифчика, и соски вырисовывались сквозь материю вполне отчетливо. Она мне тоже улыбнулась.
— Жарко? — начал я.
— Смертельно, — сказала она, потянувшись и показав два влажных пятнышка под мышками.
Это на меня подействовало. Я поднялся и бросил пять центов в автоматический проигрыватель, который стоял в углу.
— У тебя хватит духу потанцевать? — сказал я, подойдя.
— Ну, ты хочешь меня убить! — сказала она и приклеилась ко мне так плотно, что у меня перехватило дыхание.
От нее пахло, как от ухоженного младенца. Она была такой тоненькой, что я смог достать правой рукой ее правое плечо. Я поднял руку повыше и скользнул пальцами по груди. Глядя на нас, те двое тоже начали танцевать. На пластинке Дина Шор пела спой «Летающий пирог». Девица подмурлыкивала. Официантка подняла нос от журнала, глянула на нас и снова углубилась в чтиво.
У нее ничего не было под кофточкой; это сразу чувствовалось. Я с нетерпением ждал, когда же кончится пластинка. Еще две минуты, и это стало бы уже неприлично. Наконец девица отлипла, вернулась на место и взглянула на меня.
— Для взрослого ты танцуешь ничего.
— Меня научил мой дедушка, — ответил я.
— Это видно, — пошутила она, — стиль немного староват.
— В джайве ты меня, может, и обставишь, но зато я могу тебя подучить кое-чему другому.
Она слегка прикрыла глаза.
— Чему-нибудь взрослому?
— Если тебе захочется.
— Так вот куда ты гнешь…
— Ты не знаешь, куда я гну. У кого-нибудь из вас есть гитара?
— А вы играете на гитаре? — спросил юнец. Похоже было, что тут он проснулся.
— Чуть-чуть, — сказал я.
— В таком случае и поете? — спросила вторая девица.
— Немного.
— У него голос, как у Кэба Кэллоуэя, — пошутила первая.
Ей явно не понравилось, что те двое со мной заговорили. Надо было ковать железо, пока горячо.
— Найдите мне местечко, где была бы гитара, — сказал я, глядя на нее, — и я покажу, на что способен. Я, конечно, не В. С. Хэнди, но блюзы играть умею.
Она выдержала мой взгляд.
— Ладно, пошли к Би-Джи.
— У него есть гитара?
— У нее есть гитара — у Бетти Джейн.
— Это мог быть и Барух Джуниор, — пошутил я.
— Именно здесь он и живет. Пошли.
— Прямо сейчас? — спросил юнец.
— Почему бы и нет, — ответил я, — если ей загорелось.
— О'кей, — сказал он, — меня зовут Дик. Это Джики.
Он указал на ту девицу, с которой я танцевал.
— А я — Джуди, — сказала вторая.
— Ну а я — Ли Андерсон, — сказал я, — у меня тут напротив книжная лавка.
— Уже две недели, как это всем известно.
— Тебя это так заинтересовало?
— Конечно, — вставила Джуди, — тут мало мужчин.
Несмотря на явное неудовольствие Дика, мы все вчетвером вышли на улицу. У девиц вид был довольно возбужденный. Я прихватил с собой достаточно виски, чтобы возбудить их еще больше, когда понадобится.
— Следую за вами, — сказал я, когда мы оказались снаружи.
Машина Дика, крайслер устаревшей модели, стояла у дверей. Он посадил девиц вперед, а я устроился на заднем сиденье.
— Чем занимаемся, молодые люди? — спросил я.
Машина рывком тронулась, и Джики забралась коленками на сиденье и повернулась, чтобы мне ответить.
— Трудимся, — сказала она.
— Учеба? — предположил я.
— В том числе…
— Перебирайся сюда, — сказал я, повысив голос из-за шума ветра, — удобней будет говорить.
— Как бы не так, — пробормотала она и опять слегка прикрыла глаза. Должно быть, она подцепила этот приемчик из какого-нибудь фильма.
