Закончив инструктаж, он по-лисьи улыбнулся и добавил, как само собой разумеющееся:
— Вы здесь для того, чтобы совершить что-то хорошее, сеньор. Это так.
— Не заставляй меня подтверждать это. Мне надо беречь свою репутацию.
— Да, я знаю. Я просто умею чувствовать, каковы мотивы того или иного человека. Возможно, потому, что я всего лишь посыльный, люди не дают себе труда обращать на меня внимание. Я могу спокойно изучать их, чтобы понять, что ими движет. У меня есть причины ненавидеть многих, сеньор. В Нуэво-Кадисе у меня предостаточно возможностей исследовать самые экстремальные экземпляры, знаете ли.
Я посмотрел на него с легким удивлением:
— Странно слышать такое от посыльного...
— Посыльного с университетским дипломом, сеньор, — просто ответил Анджело. — Изучал политэкономию. Может, когда-нибудь... — Он не договорил.
Я кивнул. Ему не нужно было продолжать. Анджело был одним из тех, кто затаился в ожидании. Ох, как недооценивал Карлос Ортега свою оппозицию! Анджело не взял чаевых, которые я предложил ему, и откланялся с вежливой улыбкой.
Голос Ким прозвучал неожиданно мягко, когда она заметила:
— У тебя есть подход, Морган. Как ты находишь всех этих людей?
— А что такое?
— Они доверяют тебе.
— А ты?
Она мгновение смотрела на меня, выражение ее лица было непроницаемым.
— Я вынуждена, разве не так?
— Необязательно. Почему ты должна мне верить?
— Вот что меня раздражает, — сказала она. — Ведь за твоими действиями не стоит патриотизм. Тебя даже не очень волнует тот факт, что твой тюремный приговор будет смягчен. Для тебя это просто игра. Ты наслаждаешься самим собой. Ты снова Морган-налетчик, не дающий кому-то спокойно жить. Ведь так, да?
Я круто повернулся и схватил пиджак.
— Нет.
— Тогда как?
— Если я скажу, ты мне не поверишь.
— Попробуй.
— Зачем?
— Потому что я единственная, кто ненавидит тебя так сильно, чтобы понять это.
— Не дави на меня, малышка.
— Буду давить столько, сколько захочу.
— И однажды окажешься слишком далеко от меня, — усмехнулся я.
До того как она успела ответить, я вышел за дверь и направился к служебному выходу, который показал мне Анджело.
Он хорошо выбрал маршрут. Я только дважды заметил людей: один раз это была горничная, затем мальчишки-посыльные, но меня никто не видел, и я очутился на цокольном этаже. Я прошел вдоль вереницы голубоватых лампочек, которые слабо освещали коридор, вдоль жужжащих машин, подававших воду, и наконец нашел выходную дверь. Она запиралась на засов, так что мне пришлось засунуть под него картонку от спичечного коробка, чтобы потом открыть дверь снаружи, — и я оказался на темной улице.
Почему-то этим вечером все пахло иначе. Этот вечер был похож на те, другие, заморские ночи когда-то давным давно, когда запах был для меня чем-то более важным, чем просто различие ароматов. Тогда я мог почувствовать, как пахнет абстракция, например опасность, — она будто конденсировалась в воздухе, я мог бы сказать даже — жила в нем. Сейчас я тоже улавливал этот запах — слишком неопределенный, чтобы описать его, но я ясно ощущал его. Он был не таким реальным, как в те времена, не таким острым, не грозил смертельным исходом, он словно затаился, как медленно действующий, чуть различимый яд.
Я стоял в тени, приглядываясь к другим теням. Целых тридцать минут я не двигался, пока не удостоверился, что один; потом смешался с толпой пешеходов, свернул с оживленной улицы и помахал рукой такси, из которого как раз высаживались пассажиры.
Еще раньше я изучил карту города и приметил удобное место в двух кварталах от дома Розы Ли. Я дал водителю этот адрес, говоря на местном диалекте; он круто развернулся, едва кивнув, и набрал скорость. Через десять минут я, расплатившись, уже стоял на обочине.
Ее простенький дом с единственным освещенным окном почти не выделялся среди зарослей табака и деревьев и с улицы был совсем незаметен. Я с трудом пробрался по тропинке, выжидая, пока проезжавшие машины фарами не осветят мне дорогу, затем взобрался на шаткое крыльцо и постучал в дверь.
Внутри сначала погасили свет, и только потом брякнул засов и открылась дверь.
Я сказал:
— Привет, Роза.
— Входите, сеньор Морган.
Она плотно задернула все шторы и лишь после этого снова включила лампу, дав мне возможность осмотреться. Несмотря на жалкий внешний вид домика, внутри было уютно. Роза перехватила мой небрежный взгляд:
— Те, кто живут здесь, не купаются в роскоши, сеньор.
— Прибыль с казино могла бы упразднить налоги, — ответил я.
Она пожала плечами, в ее голосе зазвучали циничные нотки.
— Сеньор Ортега предпочитает держать людей в полном подчинении своей воле. А его редкие подачки на таком фоне выглядят неслыханной щедростью.
— Вы давно уже должны были что-то предпринять.
— Вы заметили военных? — насмешливо спросила девушка. — В прошлом это сезонные рабочие, необразованные, даже преступники. Теперь у них власть и они ретиво следят за тем, чтобы приказы сеньора Ортеги выполнялись. Это напоминает Германию, после того как Гитлер пришел там к власти.
Я кивнул:
— Да уж.
Роза внимательно смотрела на меня.
— Возможно, скоро придет их время.
— Возможно, — сказал я. — Тебе удалось связаться с Артом Кифером?
— Да. Он как раз должен выйти на связь. Я передала ему ваше сообщение. — Она взглянула на часы. — Я думаю, вы должны переговорить с ним прямо сейчас. — Роза повернулась на каблучках и обернулась через плечо. — Сюда, пожалуйста.
Передатчик был мастерски замаскирован каким-то умельцем в стропила, поддерживавшие старый каретный сарай за домом, который Роза называла гаражом. Он был так искусно спрятан, что целая команда опытных профессионалов могла бы неделю разыскивать его, но обнаружить только в том случае, если бы им крупно повезло. Антенна была утоплена в сердцевину бревна, а электричество подавалось через домашнюю электросеть. Роза показала мне четыре якобы использованных аккумулятора, небрежно разбросанных на полу; но на самом деле они были полностью заряжены на случай перебоев с электричеством. Старые автомобильные покрышки и детали машин действительно придавали всему здесь сходство с заброшенным гаражом, отвлекая чье бы то ни было неуместное любопытство.
Я включил приемник и настроился на нужную частоту.
— Не больше пяти минут, сеньор, — предупредила Роза. — Правительство содержит целую команду, которая проверяет все каналы. Мы не можем позволить себе, чтобы нас засекли.
Я махнул рукой в знак согласия и начал общаться с Ар-том, используя старый код Кисслера. Роза нахмурилась, вслушиваясь и не понимая, что я говорю, как, впрочем, не понял бы и любой другой посторонний. Но Арт все понимал.
— Морган, — сказал я.
— Продолжай, приятель.
— Ты связался с Джолли в Нью-Йорке?
— Так точно, — ответил Арт. — Ты там что-то замутил. Парень просто из штанов выпадает от страха, но все-таки постарался разузнать.
— Ну и каковы результаты?
— Все, что он сделал, — попытался разнюхать кое-что о Бернис Кейс и Вайти Тэссе. Кое-где на границе порасспрашивал о Гормане Ярде, и тут начался настоящий переполох. Джоуи Джолли понял, что ниточка тянется от Вайти, поэтому собирается выйти из игры. Он знает еще что-то, но ему нужно укрытие. Я рассказал, как добраться до меня. Если ему это удастся, я придержу его до тех пор, пока ты не поговоришь с ним.
— Он сказал, что ему известно?
— Только намекал. Кажется, он выяснил, почему был убит Горман Ярд.
— Черт! — вырвалось у меня.
— Ему повезет, если он сумеет ускользнуть от Вайти Тэсса. Я связался с парой друзей, и они сообщили, что Тэсс обеспокоен до такой степени, что готов мобилизовать все свои силы. Что мне теперь делать?
— Добудь Джолли и вцепись в него как следует, — распорядился я.
— Будет сделано. У вас все в порядке?
Я увидел, как Роза нетерпеливо постукивает по часам, и сказал:
— Кое-что вырисовывается. Я перезвоню.
— Понял, конец связи. — И Арт отключился.
Я выключил питание, сошел с нужной частоты и спрятал передатчик на прежнее место.
Снаружи я вновь почуял этот запах. Опасность притаилась поблизости. Когда мы вошли в дом, я закрыл дверь и обернулся к Розе.
— Хуан Фусилла? — спросил я.
— Через несколько минут, — ответила она. — Это было трудно устроить, но все-таки он придет.
— Точно?
— Наверняка. Он чует, когда ему светят деньги.
— Что ты ему сказала?
Роза посмотрела на меня с легкой понимающей улыбкой:
— Деньги, разумеется. В любви к которым коренится все зло.
— Кто я такой для него?
— Один из многих, кто заинтересован в том, чтобы передать кое-что запрещенное обитателям Роуз-Касл. Здесь это процветающий бизнес, сеньор.
— Что именно?
— Все как обычно. Табак, алкоголь, наркотики. Записки. Это выгодное занятие для охранников.
