– ...Смутно.
– Был такой актер. Вы, безусловно, видели его игру. Примерно два года тому назад он должен был подписать контракт с Ломье. Но дело не состоялось, потому что Люнель предпочел ангажироваться у другого продюсера. Ломье рвал и метал, а также поклялся, что это никому не принесет счастья. И действительно, Пьер Люнель был наркоманом, вылечившимся наркоманом, но...
– Да, да. Монферье мне рассказал эту историю, я ее вспомнил. Этот Люнель предался прежнему греху с небывалым пылом, и начатый фильм не был окончен, или был окончен плохо – все на этом деле погорели.
– Совершенно верно.
– И вы думаете, что Ломье...
– Я сделала вывод об эффективности его дурного глаза... И поэтому считаю желательным, чтобы вы продолжали за ним следить.
– Отлично. Я сделаю все, что могу.
Я вышел из телефонной кабины, плавая в поту. Вернувшись в "Космополитен", справился в администрации, не валяется ли у них где-нибудь биографический справочник деятелей кино. У них этот товар был, я удивился бы, будь это не так. Поискал в справочнике статью, посвященную режиссеру Жаку Дорли, записал адреса и телефоны, по которым с ним можно было связаться, и опять пошел крутить диск. Дорли я нигде не застал, но зато узнал, что имею шанс встретить его в ресторане "Фукетс" в девять часов вечера. Хорошо. Между прочим, пользуясь удобным случаем, я посмотрел в справочнике, что там говорилось о Ломье. Новой для меня оказалась всего одна деталь: кроме уже известных мне – "Космополитена", "Приморских сосен" и бюро своей фирмы – толстяк-продюсер мог обитать еще в одном месте – частном особняке на Московской улице. Похоже, это был дом супругов, и, когда они разошлись, Ломье, наверное, оставил его своей жене. Я решил заглянуть туда и посмотреть, действительно ли мадам Ломье такая ведьма, как ее представляют.
Получилась осечка. Я уже приготовил целую кучу хитроумных вопросов для вытягивания информации из консьержки, но этот запас остался неизрасходованным.
– Господин и госпожа Ломье жили здесь, – сообщила мне привратница, – но они переехали уже почти два года назад.
– И у вас нет их нового адреса? – спросил я.
– Он у меня был, чтобы переправлять почту, вы понимаете? Где-то валяется, надо будет поискать... Но все-таки два года.
Я сунул ей в руку одну купюру:
– Если вы его найдете... Мое имя Бюрма. Живу в "Космополитене" на Елисейских полях. Заранее спасибо.
– Это вам спасибо, но я не могу ничего вам обещать, месье.
– Посмотрим. А как шли их семейные дела?
– Как у всех.
– То есть?
– Часто ругались.
* * *
Терраса ресторана "Фукетс" была полна посетителей, сидевших за запотевшими стаканами с разноцветной жидкостью. Гарсон любезно указал мне, где находился Жак Дорли среди всей этой толпы – в конце террасы, в компании двух господ, а также Софи Демаре. Очаровательная дочь бывшего директора зимнего велодрома, очевидно, оживляла беседу своими привычными остроумными репликами, поскольку за их столом вся компания смеялась.
– Извините меня, месье Дорли, – сказал я.
Он посмотрел на меня.
– Мы с вами уже встречались, – добавил я.
Он веселился меньше, чем все остальные. Тут он вообще прекратил смех.
– Я не скоро забуду, – вздохнул он. – Что...
– Могу я поговорить с вами?
Он встал, извинился перед своими друзьями и отошел со мной в сторону.
– Да?
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, – сказал я ему. – Учтите, что вы вовсе не обязаны на них отвечать. Я не официальный полицейский...
– Гм... потому что официальные полицейские (он нахмурился) ...Очевидно, возникли осложнения?
– Нет. Можно задать вам вопросы?
– Давайте.
– Когда вы предложили мадемуазель Люси Понсо роль в вашем фильме, она не снималась уже много лет. Это я знаю. Но кто-нибудь из других продюсеров предлагал ей сниматься, прежде чем ваш подписал с ней контракт на фильм "Хлеб, брошенный птицам"?
– Никто не вспоминал о Люси. Только у меня одного возникла мысль снова начать ее снимать.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно уверен.
– Ладно. Итак, вы сняли этот фильм. Но уже в ходе работы прошел слух, что ваша кинозвезда была просто изумительна, не так ли?
– Да.
– И в этот момент не пытались ли конкурирующие продюсеры договориться с мадемуазель Люси... на будущее?
– Да, пытались.
– А их имена?
– Не знаю, надо ли...
– В любом случае, я их найду, месье.
– Гм... Приходили два продюсера: Шонель и Руже. Но Люси выпроводила их, и они не настаивали.
– Два продюсера?
– Да.
– Только Шонель и Руже?
– Да.
– Других не было? Подумайте получше, месье Дорли.
– Зачем? Я все же больше в курсе, чем вы, не так ли?
– Без всякого сомнения. Но разве... Видите ли, мне дали понять, что месье Ломье... Анри Ломье...
– Ломье? – засмеялся он. – Где вы выудили подобную мысль? (Он посмотрел на меня удивленными глазами и, по-видимому, подумал: "Да, старина, как детектив... Если бы в наших сценариях только такие и были, нас бы давно освистали!") ...Ломье никогда не интересовался Люси, к тому же она не была актрисой такого рода, какую он мог бы использовать.
– Вы абсолютно в этом уверены?
– Абсолютно.
– Тогда извините, что я вас побеспокоил.
Мы пожали друг другу руки, и он вернулся к своим друзьям. Посасывая трубку, я какое-то время ходил взад и вперед по проспекту. Итак... Тони Шарант, бывший наркоман, который, как кажется, не собирается приниматься за старое... Люси Понсо, женщина, которая никогда не принимала наркотиков, но кончила жизнь при помощи опиума... Пьер Люнель, парень, который снова возвращается к своему пороку, и все вокруг него летит вверх тормашками... А кто был тот, другой, из той же среды, упомянутый Монферье? Раймон Мург, а? Да, именно так. Раймон Мург.
Я зашел в первое попавшееся бистро. Телефон. Хорошо бы мадемуазель Анни была на месте и ответила мне... Она была на месте.
– Опять я, – сказал я. – Но у меня для вас нет ни каких сведений, наоборот, я хочу получить их от вас. Кроме той истории с Пьером Люнелем, месье Монферье рассказал мне аналогичную – о Раймоне Мурге. Тоже экс-наркоман, не устоявший перед соблазном и сорвавший фильм, в котором снимался. Вы лучше, чем я, можете узнать, был ли этот актер в то или иное время связан с Ломье. Конечно, вы не сумеете ответить мне на это так вот, сразу?
– Нет, – сказала мадемуазель Анни. – Но я могу поинтересоваться.
– Сделайте это, пожалуйста.
– Прямо завтра утром. Это имеет отношение?..
– Еще не знаю. Я хотел бы это знать, вот и все.
– Да, вы хотели бы знать, не было ли у Раймона Мурга переговоров с Ломье насчет фильма, – медленно сказала она. – И если это имело место... если Раймон Мург оставил Ломье ради другого продюсера и в результате этого разрыва снова взялся за наркотики...
– Что-то вроде этого, да.
– А если дела обстояли именно так? – продолжала она с торжеством. – Вы, наконец, поверите в его дурной глаз?
Я усмехнулся:
– Нет же, мадемуазель. Я в это не поверю. Ни в коем случае.
И я положил трубку.
Глава тринадцатая
Покушение
Я вернулся в "Космополитен", заказал в комнату ужин, съел его и улегся в постель. По моему мнению, на данный момент это был оптимальный вариант. Взял в руки книгу и начал читать, покуривая трубку. Героиня, как и многие другие героини современных романов, не выдерживала более трех страниц без того, чтобы не почувствовать срочной необходимости предстать перед читателем в костюме Евы. И вот, когда она начала расстегивать свой корсаж, я задремал. Это было великолепно, но телефон вернул меня в реальный мир.
– Алло!
– Добрый вечер, месье Нестор Бюрма. Я...
Это был Адриен Фроман.
– А! Добрый вечер, – произнес я, – вы подумали?
– Ну да... я решил, что второе небольшое свидание...
Он внезапно смутился и замолчал, как будто сожалея о чем-то. Я сказал:
– Вы у себя? Я могу подскочить к вам?
Он вздохнул:
– Если вам будет угодно.
И положил трубку.
Одеваясь, я сказал себе, что Адриен Фроман теряет педали. Он не смог заключить сделку с Ломье, и при всей его хитрости и изворотливости нужда в деньгах вынуждает его забыть о предосторожностях. Надо ехать и поводить его за нос еще разок, чтобы Монферье, получив достаточную информацию, принял необходимые меры. Я спустился вниз, вывел из гаража свою взятую напрокат машину и поехал по авеню Георга Пятого в направлении улицы Жан-Гужон.
Это произошло на площади Альма.
Движение было невелико. Время спокойное. Большая встречная машина внезапно включила фары, погасила их в ту же секунду и резко повернула в мою сторону явно с дурными намерениями. Я рванул руль вправо, но попробуй-ка спастись в таком идиотском месте! Уже много лет эта площадь Альма превращена в строительную площадку. И все эти годы я кляну всех и вся, проезжая это место. И я был прав, когда ругался и косо смотрел на эти ремонтные работы. Избегая столкновения с этим психом, который хотел меня протаранить, под звонкий аккомпанемент разлетающегося в мелкие осколки стекла, я пробил забор, своротил столбики с красными фонариками, предупреждающими об опасности, и нырнул в сырую и вонючую яму. Мне показалось, что кто-то приветствовал это сальто-мортале выстрелом из пистолета, но не уверен в этом. После знакомства с дубинкой Кловиса в моем черепе часто возникали шумы различного рода.
