– Можно сказать, отделался легким испугом, а? – спросил меня какой-то тип, спустившийся в яму и смотрящий на меня через дверцу.
На первый взгляд, это был типичный сторож со стройплощадки, курчавой шевелюрой немного напоминающий цыгана. Его мудрое заключение относилось более или менее и к тачке, взятой напрокат (маловероятно, что в этом гараже мне дадут еще одну). Она воткнулась носом в кучу земли, возможно, осыпавшейся сверху в результате ее же падения, на волосок от стальной балки, которая едва не проткнула ее насквозь. Эта катастрофа не произошла только потому, что тот псих, желая как можно лучше выполнить свое дело, все же немного задел меня и тем самым изменил траекторию падения. На моей тачке лобовое стекло практически больше не существовало и одно крыло подлежало замене. Что касается моей персоны, то мне повезло, что я слетел с сиденья, иначе рулевое колесо врезалось бы мне в грудную клетку. Я немного ударился головой, но ей давно пора уже привыкнуть к этому. Я открыл дверь, которая осталась цела, и вылез из наклоненной машины. Полдюжины зевак, разочарованных тем, что я не пострадал, сгрудились на краю ямы. С помощью сторожа стройплощадки я выбрался на поверхность.
– Ну и прыжок! – сказал кто-то.
– Неплохой, – подтвердил я, – вы видели что-нибудь?
– Вашу машину стукнули.
– Кто?
– Большая машина.
– "Кадиллак"?
– Я в этом не разбираюсь. Большая машина, каких много.
– Полиции сообщили?
– Можно сказать, она уже здесь.
Сирена полицейской машины уже приближалась.
– Скажите им, что я сейчас вернусь, – бросил я.
Я растолкал зевак, взял ноги в руки, обогнул маленький сквер на площади Королевы Астрид, затем двинулся по улице Жан-Гужон. Дверь дома Адриена Фромана открыла мне служанка.
– Мне надо видеть вашего хозяина, – сказал я.
– Он вышел, месье.
– Давно?
– Не очень.
– На машине?
– Господин Фроман всегда уезжает на машине.
– Знаете ли вы, куда он поехал?
– Нет, месье.
Я вернулся на площадь Альма. Толпа зевак несколько увеличилась, и теперь среди них было еще четыре-пять полицейских.
– А вот и он, – сказал сторож со стройплощадки.
– Откуда вы идете? – спросил один из полицейских.
– Я прогулялся на пару сот метров, чтобы прийти в себя.
– Гм... Все это кажется мне подозрительным. Пошли в участок.
Они заставили меня сесть в машину и отвезли в участок на улице Клеман-Маро, где местные писаки так начали приставать ко мне с дурацкими вопросами, что я понял: есть только один способ от них избавиться – позвать на помощь, если это можно так назвать, Флоримона Фару.
– Разрешите мне позвонить Фару, – сказал я, – в криминальную полицию или домой.
– Позвоним сами, – ответил один из полицейских. Через пару минут он вернулся, широко улыбаясь: – Один к одному: комиссар Фару как раз хочет вас видеть.
Он взял меня под руку, боясь, чтоб я не улетел, хотя ветра не было.
* * *
– Ну? – произнес Флоримон Фару, скручивая себе папиросу. – Что это еще за история приключилась с вами и машиной? Вы и ваши машины, будь они неладны!
Он зажег свою самокрутку и выпустил перпендикулярно вверх струю дыма. Дым покрутился в абажуре настольной лампы и ушел в потемки под потолком. Зеленый абажур освещал нездоровым светом усталое лицо комиссара.
– Да, вы и ваши машины! Что это было? Авария?
– Давайте не будем играть в кошки-мышки, кто кого обдурит. Скорее всего это покушение. В этих киношных кругах очень легко нажить себе врагов.
– Кино! Да оставьте вы это кино. Если бы было только одно кино! Вы подозреваете кого-нибудь?
– Никого.
– Ладно. Как вам будет угодно. Во всяком случае, мы встретимся на финише. Как всегда... Итак... Кстати, о кино и о машине. Ваша машина, которая еще находится в наших руках, – это настоящая тачка с сюрпризами из детективного фильма. Мы изучили отпечатки пальцев, найденных на вашем катафалке. За исключением двух серий отпечатков, все они не известны в картотеке криминальной полиции. Ни один из них не принадлежит никому из известных нам членов банды Вентури, но он, может быть, обновил свой персонал. Как бы то ни было, остаются еще две серии отпечатков. Оставим в стороне первую, которая принадлежит одному ничтожному типу по имени Марсель Помье, который в последнее время попытался немного развернуться, его-то мы очень скоро заберем, а с ним, возможно, и другого; тот тип, давно уже не младенец, он работает в перчатках, но знаете, когда так жарко, как теперь, руки потеют, и перчатки малоэффективны...
Он передохнул и продолжал:
– Отпечатки несколько размыты, но, думаю, что это то, что мы ищем. Так вот, если мы наколем этого типа, то это будет благодаря вам и вашей привычке вмешиваться в то, что вас не касается, потому-то я и не могу слишком придираться к вам.
Подняв глаза к потолку и скрестив на животе руки, он, казалось, был в экстазе.
– Послушать вас, – заметил я, – можно подумать, что речь идет об Адольфе Гитлере. Я думал, что он уже умер.
– Того также считали умершим. Ан, нет. Кажется, этот Бланшар по-прежнему на этом свете.
– Так, так! – присвистнул я. – Бланшар! Жером Бланшар, не так ли?
– Да, вы его знаете?
– У меня было одно небольшое расследование...
Я повторил ему то, что мне рассказал Ритон-с-иголочки, не называя своего осведомителя.
– Все произошло именно так, – подтвердил Фару. – Этот Бланшар – крепкий орешек. Его разыскивает Интерпол. Я сейчас покажу вам его карточку...
Он поискал в своих бумагах и ничего не нашел.
– Она была нужна Фабру. Посмотрю в его кабинете...
Он встал, прошел в соседнюю комнату, оставив меня наедине с моей трубкой. Внезапно мне показалось, что я нахожусь здесь по иному делу, а не по поводу моей псевдоаварии. Бланшар – наркотики, Интерпол и компания. Я находился тут для... Туман. Никакого сомнения! У меня в голове была утечка. Тишину разорвал телефонный звонок. В соседнем кабинете Фару снял трубку, послушал, выругался, положил трубку, Я по-прежнему старался сосредоточить свои мысли. В кабинет влетел Фару и спугнул мотылька догадок, который порхал вокруг моего нахмуренного лба. Он тяжело сел за стол, выругался и сказал:
– Фабр, видимо, унес с собой карточку Бланшара. Я покажу вам ее завтра. Но не думаю, что у вас когда-либо представится случай встретить этого ловкача.
– Выводы из всего этого?
– Выводы? Люси Понсо умерла, и я не хочу ее обвинять, но чем больше копаю, тем больше у меня уверенность в том, что она была связана со всеми этими бандитами, которые в течение нескольких дней путаются у нас под ногами: банды Вентури, Мельгано, Бланшара. Ее самоубийство привело к событиям, значение которых мы еще не улавливаем, но, тем не менее, они безусловно имели место.
– Мельгано, – сказал я. – Еще один, которого я знаю только по имени.
– Да, – скривился Фару.
– На вашем месте я поискал бы вокруг этого итальянца. В течение последнего времени бизнес наркотиков как будто дремал, но, видимо, начал просыпаться? И Бланшар, укравший самый большой запас зелья, снова выплыл на поверхность; Вентури, якобы отошедший от дел, смылся, как вор; а этот Мельгано прибыл прогуляться по Франции... Я пошарю, где смогу, насчет этого итальянца. Может быть, у него было свидание с Бланшаром и через него...
– Это – идея, – с горечью усмехнулся комиссар. – У вас всегда хорошие идеи. У меня тоже хорошие идеи. К несчастью, у других они тоже бывают. Я тоже думал о Мельгано, старина. И связался с Лионом, где он сидел. Они только что мне звонили. Мельгано бежал и имели место потери. Подробности придут позже. Мне глубоко наплевать на их подробности!
Глава четырнадцатая
День начинается
Я возвратился в "Космополитен" усталый, весь вымотанный, с таким ощущением, будто я забыл что-то сделать на Кэдез-Орфевр: задать вопрос или поподробнее осветить какую-то деталь. Я отдал распоряжение ни под каким предлогом не будить меня до полудня, поднялся к себе и лег спать. Не знаю, понравилось бы все это мисс Грас Стендфорд. Это была кинозвезда скорее спокойного нрава.
* * *
На следующий день я встал в полдень, а в четверть первого появился Марк Ковет.
– Мы давно не виделись, – сказал он.
– Да.
– Я думаю, с вами что-нибудь случилось за это время?
– Да.
Я рассказал ему все. Едва закончил свой рассказ, как зазвонил телефон. Это была резвая мадемуазель Анни:
– У меня есть сведения о Раймоне Мурге, – сказала она. – Ломье никогда не имел его в своей конюшне, как говорится. Никогда даже не было намека на совместную работу. Ломье и Мург всегда были друг для друга незнакомцами. Мне придется пересмотреть мою теорию дурного глаза, – добавила она, смеясь.
– Может быть. Извините, что я вас побеспокоил. О! Подождите... Не имела ли каких-либо столкновений с Ломье продюсерская фирма, на которую работал этот актер в то время, когда он снова принялся за наркотики?
