— Можете разговаривать здесь. — Она поднялась с кресла. — Я выйду и поболтаю с миссис Чарльз, пока вы не кончите.
Проходя мимо, она игриво тронула меня за щеку кончиком указательного пальца.
— Никки, не позволяйте им говорить про меня всякие гадости.
Энди открыл перед ней дверь и закрыл, в очередной раз сложив губы ноликом и шумно выдохнув.
Я прилег на кровать и спросил:
— Ну и что есть что?
Гилд откашлялся.
— Она сказала нам, что нашла эту вот цепочку на полу скорее всего, эта самая Вулф оторвала ее, когда дралась с Винантом; она еще объяснила нам, почему скрывала эту вещицу до сих пор. Между нами, смысла в этом маловато, если посмотреть разумно, но, может быть, в этом случае так смотреть и не надо. Совсем уж по совести, я просто не знаю, как ее понимать, и это факт.
— Самое главное, — посоветовал я, — не дать ей взять вас измором. Когда вы ее ловите на лжи, она тут же признается и вместо старой лжи выдает новую, а когда вы ее снова ловите — опять признается и опять врет, и так далее. Большинство людей — и даже женщины ломаются после того, как их три-четыре раза поймаешь на вранье, но только не Мими. Она не прекратит стараний, и надо быть настороже, а не то под конец поверишь ей, не потому что она скажет что-то, похожее на правду, а просто до смерти надоедает не верить.
Гилд сказал:
— Г-м-м. Возможно. — Он просунул палец под воротник. Видно было, что он чувствует себя очень неловко. — Слушайте, вы, значит, думаете, что она убила?
Тут я поймал на себе взгляд Энди, до того пристальный, что глаза почти повыскакивали из орбит. Я сел и спустил ноги на пол.
— Я и сам хотел бы знать. Цепочка эта, конечно, уж очень похожа на ложную улику, но… Мы можем узнать, была ли у него такая цепочка, может быть, установим, есть ли она у него сейчас. Если она так прекрасно запомнила эту цепочку, как говорит, то она ведь вполне могла заказать такую же точно ювелиру. А уж купить ножичек и заказать на нем какие угодно инициалы может каждый. Только едва ли она зашла так далеко. Если все же она эту цепочку специально подбросила, то более вероятно, что это и есть оригинал, который хранился у нее, может быть, много лет. Вам бы, ребята, все это и проверить.
— Стараемся как можем, — смиренно сказал Гилд. — Выходит, значит, это она?
— Убила? — я покачал головой. — Этого я еще не сказал. Кстати, как насчет Нунхайма? Пули совпадают?
— Да. Все пять из того же ствола, из которого подстрелили Вулф.
— В него пять раз попали?
— Пять. Так близко стреляли, даже одежда обгорела.
— Я видел его подружку — здоровая такая, рыжая — сегодня в одном кабаке, — сказал я. — Она говорит, что убили его мы с вами. Слишком много знал.
Он сказал:
— Г-м-м. А что это за кабак? Мне может понадобиться потолковать с ней.
— «Чугунная Чушка» Стадси Бэрка, — сказал я и дал ему адрес. — Морелли тоже там ошивается. Он мне сказал, что настоящее имя Джулии Вулф Нэнси Кейн и что ее приятель сидит в тюрьме в Огайо. Звать Фейс Пеплер.
По тому, как Гилд сказал: «Да ну», я понял, что он уже знает о Пеплере и о прошлом Джулии.
— А еще чем вы разжились в ваших странствиях?
— Мой друг Ларри Кроули, пресс-агент, видел, как Йоргенсен выходил из ломбарда на Шестой Авеню вчера днем.
— Да?
— Похоже, мои новости вас не очень взволновали. Я…
Дверь отворилась, и вошла Мими, неся поднос со стаканами, виски и минеральной водой.
— Мне пришло в голову, что вы не откажетесь выпить.
Мы поблагодарили ее.
Она поставила поднос на стол, сказала:
— Извините, что помешала, — улыбнулась с той благосклонной терпимостью, которую обычно выказывают женщины по отношению к чисто мужским компаниям, и вышла.
— Вы что-то говорили, — запомнил Гилд.
— Только то, что если вы полагаете, что я от вас что-то скрываю, скажите прямо. Пока что мы вели игру вместе, и мне не хотелось бы…
— Нет, что вы, — поспешно сказал Гилд. — Ничего похожего, мистер Чарльз. — Он слегка покраснел. — Я… Дело в том, что комиссар нас подгоняет, и я вроде как тоже… передаю по команде. Второе убийство все здорово усложнило. — Он развернулся к подносу на столе. — Вам как?
— Воды не надо, спасибо. И никаких концов?
— Ну, та же пушка, те же пули — и все, вроде. Это произошло в коридоре меблированных комнат, между парой лавочек. Там все утверждают, что не знают ни Нунхайма, ни Винанта, и никого из тех, кого мы могли бы связать с этим делом. Дверей там не запирают, всякий может войти — только не очень-то надо, если подумать.
— Никто ничего не видел, не слышал?
— Конечно, слышали выстрелы, но кто стрелял, не видели. — Он протянул мне стакан.
— Гильзы нашли?
— Ни тогда, ни сейчас. Вероятно, револьвер.
— И оба раза отстрелял весь барабан — считая ту пулю, которую вогнал в телефон. Это, конечно, в том случае, если он не вставлял патрон под боек. Так многие делают.
Гилд опустил стакан, который начал было подносить к губам.
— Уж не думаете ли вы, что тут китайцы замешаны? — недовольно спросил он. — Это ведь их манера.
— Не думаю, — сказал я, — но лишняя версия не повредит. Узнали, где был Нунхайм в тот день, когда убили девицу?
— У-гу. Торчал возле ее дома — по крайней мере, часть дня. Видели его и перед домом, и за домом — если можно верить людям, которые тогда не придали этому никакого значения и у которых нет никаких причин врать. А за день до убийства он, по словам лифтера, был возле ее квартиры. Лифтер говорит: что он почти сразу же спустился, так что непонятно, заходил он или нет.
Я сказал:
— Так. Может быть, Мириам права, и он действительно слишком много знал. Выяснили что-нибудь насчет той разницы в четыре тысячи между тем, что ей дал Маколей, и тем, что Клайд Винант, по его словам, получил?
— Нет.
— Морелли говорит, что у нее всегда было полно денег. Однажды она ему одолжила пять тысяч наличными.
Гилд поднял брови:
— Да?
— Да. И еще он говорит, что Винант знал о ее судимости.
— По-моему, — сказал он медленно, — он с вами основательно поговорил.
— Общительный. Узнали еще что-нибудь — над чем Винант работал, когда уехал, над чем собирался работать в отъезде?
— Нет. Вас, похоже, эта его мастерская интересует?
— Почему бы и нет? Он изобретатель, мастерская ему принадлежит. Хотелось бы на нее взглянуть.
— Сколько угодно. Расскажите еще про Морелли. Как вам удалось его разговорить?
— Я же сказал, он общительный. Вам прозвище Воробышек ничего не говорит? Такой крупный, жирный, белесый, и голос, как у гомика?
Гилд нахмурился.
— Нет. А что?
— Он был там с Мириам и хотел мне вмазать, только ему не позволили.
— А с чего это ему вдруг приспичило?
— Не знаю, может быть, она ему сказала, что я помог убрать Нунхайма — помог вам.
— О, — сказал Гилд. Он почесал большим пальцем подбородок, посмотрел на часы. — Время, вроде, позднее. Может, как-нибудь заскочите ко мне завтра — сегодня, то есть.
Я не сказал ему, что я думаю по этому поводу. Вместо этого я сказал:
— Конечно, — отвесил кивок ему и Энди и вышел в гостиную.
Нора спала на диване. Мими отложила книгу и спросила:
— Тайный совет закончился?
— Да. — Я двинулся к дивану.
Мими сказала:
— Пусть пока поспит, Ник. Вы ведь останетесь, когда уйдут ваши друзья из полиции?
— Так и быть. Мне надо еще парой слов перекинуться с Дороти.
— Но она спит.
— Ничего, я разбужу.
— Но…
Гилд с Энди зашли попрощаться. Гилд с сожалением посмотрел на спящую Нору, и они ушли.
Мими вздохнула:
— Устала я от полицейских. Помните, из какого это рассказа?
— Да.
Вошел Гилберт.
— Они действительно думают, что Крис убил?
— Нет, — сказал я.
— А что они думают?
— Вчера я бы мог сказать. Сегодня не могу.
— Это же смешно, — вмешалась Мими. — Они прекрасно знают, что это сделал Клайд, и вы это прекрасно знаете. — Когда я не ответил, она повторила более внятно: — Вы прекрасно знаете, что это сделал Клайд.
— Нет, не он, — сказал я.
Лицо Мими прямо-таки воссияло торжеством.
— Значит, вы, все же, на него работаете! Что, нет, что ли?
Мое «нет» отскочило от нее, как мячик от стенки.
Гилберт спросил, не споря, а как бы любопытствуя:
— Почему же он не мог этого сделать?
— Мог, но не сделал. Стал бы он писать эти письма, бросать подозрение на Мими, на единственного человека, который помогал ему, скрывая главную улику против него?
— Но, может быть, он этого не знал? Может быть, он посчитал, что полиция просто кое-что держит в тайне. Они ведь часто так поступают? А возможно, он хотел ее дискредитировать, чтобы ей не поверили, если…
— Вот-вот, — сказала Мими, — именно так он и поступил.
Я сказал Гилберту:
