– Да, по крайней мере в настоящее время.
Уэстмор подошел к окну и стал спиной ко мне. Когда он повернулся, его пенсне блеснуло в косых лучах солнца.
– Допустим, Керриган убил Энн Майер в понедельник и каким-то образом избавился от трупа. Он знал, что тело рано или поздно обнаружат и на него падет основное подозрение. Несомненно, Керриган также знал, что налоговая инспекция готова в него вцепиться. Поэтому он решил сбежать со всеми деньгами, которые смог наскрести.
– И с Джо Саммер.
– Да, разумеется. Она катализатор реакции. Девушка свела вместе двух свои любовников, Боузи и Керригана, они разработали план похищения груза спиртного. У Боузи было двадцать тысяч долларов, которые он не мог потратить, а у Керригана были связи, позволившие ему заказать груз и передать его Боузи. Он даже организовал временное укрытие на авиабазе. За эти услуги Боузи уплатил ему крадеными деньгами.
– Которые Керриган также не смог бы потратить.
– Очевидно, Керриган этого не знал. Они одурачили его. Боузи использовал девушку как приманку для лохов. – Жаргонное словечко странно прозвучало в устах Уэстмора, чья речь за милю отдавала престижным колледжем.
– Возможно, – согласился я, – но она по-настоящему влюбилась в Керригана.
Уэстмор поднял брови.
– Откуда вы знаете?
– От нее самой. К тому же я видел их вместе.
– Не кажется ли вам такое доказательство весьма субъективным?
– Но вы не можете его игнорировать. Людям не чуждо ничто человеческое – даже девушкам вроде Джо Саммер.
– Не будем спорить. – Его лицо превратилось в официальную маску: несмотря на все свои достоинства, он оставался бюрократом. – В любом случае она соучастница в убийстве. Мы знаем, что Боузи застрелил Акисту.
– Точно знаем?
– Я уверен, что он прикончил и Акисту, и Керригана. Пули, убившие их, выпущены из одного оружия. Вспомните «послужной список» Боузи. Чистая случайность, что он до сих пор никого не убил. А за этот груз виски он был готов убить кого угодно. Для него это куда лучше тех денег, которые у него были. В некоторых штатах хорошая контрабандная выпивка по-прежнему ценный товар.
– В том числе в Нью-Мексико. В индейских резервациях за него платят высокую цену.
– Я об этом не забываю. Мы наблюдаем за всеми шоссе, ведущими из штата. Как только он попытается вывезти грузовик через границу, мы его схватим, и дело будет завершено.
– Не думаю, – возразил я.
– Почему?
– Потому что это нелогично. Вы сказали, что Акиста и Керриган застрелены из одного оружия.
– Совершенно верно. Дейнло проделал хорошую работу с пулями. Та пуля, которая прикончила Керригана, расплющилась о черепную кость, но тем не менее удалось осуществить ее надежную идентификацию. Она выпущена из того же дула, что и пуля в груди Акисты.
– Какого именно дула?
– Револьвера 38-го калибра. Дейнло думает, что это старый полицейский револьвер.
– Если ваша баллистическая экспертиза правильна, то Боузи не убивал Керригана.
– То есть как это?
– Подумайте, что это означает. Получается, что Боузи вел грузовик от авиабазы до мотеля в то время, когда каждый коп в округе его разыскивал, припарковал машину перед мотелем, вошел внутрь и застрелил партнера по преступлению. Какой мотив мог оправдать подобный риск?
Уэстмор оперся ладонями на стол в типично прокурорской позе.
– Со смертью Керригана исчез свидетель, который стал бы опасен, как только выяснил бы, что полученные им деньги бесполезны. К тому же Керриган хотел сбежать с его девушкой.
– Это не основание, – возразил я. – Боузи получил, что хотел, и не стал бы возвращаться ради удовольствия размозжить Керригану голову. А если он не совершал одного убийства, значит, не совершал и второго – конечно, если Дейнло знает, что говорит.
– Я полностью доверяю Дейнло. И я уверен, что Боузи совершил оба убийства. Или он убил Акисту, а потом одолжил оружие девушке, чтобы она прикончила Керригана.
– Это крайне маловероятно.
– Напротив. Только эти два предположения соответствуют фактам. В интерпретации доказательств действует строгий закон экономики.
– Это порочная экономика, если она не учитывает все факты.
Он уставился на меня как при перекрестном допросе.
– Есть какие-то факты, о которых вы осведомлены, а я нет?
Я ответил ему вежливым взглядом. Он не принадлежал к людям, которых можно раскусить за час или даже за год. Я сомневался, что такому человеку, как Уэстмор, следовало совать свои холеные пальцы в черствый пирог уголовных преступлений, но политика создает еще более странных партнеров, чем секс.
Я встал и подошел к окну. На лужайке группа заключенных в тюремных робах подрезала кустарник. Я не чувствовал желания присоединиться к ним. Где-то, словно гигантское насекомое, загудела косилка.
– Как я понимаю, такие факты есть, – послышался у моего плеча голос Уэстмора.
– Ничего конкретного.
– Все равно говорите. Я не могу терять время.
– Майер рассказал мне кое-что об оружии. Не то чтобы я ему верил, но любопытно, что он вообще об этом упомянул. Возможно, он пытается таким образом объяснить его исчезновение.
– Какое именно оружие?
– Полицейский револьвер 38-го калибра. Он заявляет, что одолжил его своей дочери Энн прошлой осенью. Якобы она попросила у него оружие, чтобы защищаться от Тони Акисты.
– От Акисты?
– Так говорит Майер. Возможно, он лжет.
– Не понимаю. Я думал, вы работаете на Майера.
– Уже нет. Между нами встало кое-что, происшедшее десять лет назад. Это было еще до вас?
– Едва ли. Я начал практиковать здесь лет пятнадцать назад.
– Тогда вы, возможно, помните это дело. Майера таскали в суд за дурное обращение с младшей дочерью.
– Помню, – мрачно кивнул он. – Впрочем, до процесса не дошло. Девочка была слишком напугана, чтобы давать показания. Да и Майер воспользовался связями. Самое большее, что смог сделать судья Крейг, – это определить дом Майера как неподходящий для несовершеннолетних и забрать у него ребенка.
– А какая у Майера репутация, помимо этой истории?
– Думаю, в молодые годы он был довольно крутым субъектом. Я слышал, что он нажил первоначальный капитал, работая в двадцатые годы водителем у мексиканских контрабандистов спиртными напитками. Вот это действительно было до меня.
– Шериф оказался не слишком разборчивым в выборе тестя.
– Нельзя судить о человеке по его тестю, – строго сказал Уэстмор. – Черч все знал о старике, когда женился на Хильде. Его идея заключалась в том, чтобы забрать у Майера обеих девушек. Он сам сказал мне это как-то вечером, после двух порций виски.
– Но деньги у Майера были, не так ли?
Лицо Уэстмора сделалось суровым.
– Если вы ищете то, что я думаю, то рискуете запутаться. Деньги не интересуют шерифа. Он работает по шестнадцать часов в день за меньшее жалованье, чем у меня. Черч просто влюбился в дочь Майера и женился на ней. Он делает то, что считает правильным, не думая о последствиях.
– Рад это слышать, – сказал я, поглаживая повязку на лице. – На вашего Дейнло можно положиться?
– Боюсь, что не вполне понимаю.
– Можно быть уверенным, что он не станет искажать факты, на что бы они ни указывали?
– Безусловно.
– Даже если они ведут в его собственный департамент?
– Вы не можете иметь в виду Брэндона Черча.
Почувствовав себя на тонком льду, я сделал шаг назад.
– Это ваше предположение, а не мое.
Глаза Уэстмора блеснули, как шляпки гвоздиков. Он холодно улыбнулся.
– Дейнло больше всего на свете хочет быть шерифом.
– Тогда пошлите его в дом Майера. Старик оборудовал в подвале нечто вроде тира. Возможно, Дейнло удастся найти там еще несколько пуль 38-го калибра, выпущенных из того же оружия.
Кейт Керриган ждала в моей машине.
– Я боялась вас упустить, – сказала она, когда я открыл дверцу. – Поэтому приехала в такси. Мистер Мак-Гауэн звонил с электростанции.
– Мне?
– Да, он сейчас едет ко мне домой, чтобы повидать вас. Мак-Гауэн толком не объяснил, в чем дело, но думаю, что это касается его дочери. Он просил меня не упоминать о его звонке никому, кроме вас.
Я сел в машину и включил зажигание. В средней школе только что кончились занятия, и улицы заполнила армия мальчишек в джинсах и хорошеньких девушек с голыми ногами. Некоторые девушки были примерно того же возраста, что и Джо. Меня интересовало, что сделало ее не такой, как они.
Кейт оторвала меня от размышлений.
– Подумать только, – заговорила она, – что менее десяти лет назад я была одной из этих девчушек, причем самой везучей. Папа был еще жив, я была королевой на вечере выпускников, и капитан футбольной команды пригласил меня на танец. Я думала, что вся остальная жизнь будет такой же чудесной. Почему никто меня не разубедил?
– Так бывает всегда.
– Мне позволяли жить в мире грез, – с горечью продолжала она. – Позволяли верить, что я особенная и ничто дурное никогда меня не коснется. Знаете, кем я себя считала? Леди из Шарлотта, наблюдающей мир в зеркале. А потом зеркало треснуло. Или вы не знаете это стихотворение?[6]
