Дайю увезли с фермы на достаточное время, чтобы она успела достоверно изменить свою внешность. А через три года она вернулась под другим именем, уже ребенком, который якобы отправился в Бирмингем, чтобы получить образование как будущий церковный лидер. Воспоминания становятся туманными. Зубы можно исправить. Никто не знает точно, сколько кому лет. Что, если твой отец и Мазу выдали Дайю за Бекку Пирбрайт?
— Перестань, — сказала Эбигейл. — Эх, сестра бы знала, что она не Бекка! И отец бы знал! Люди не так уж сильно меняются. Им бы это никогда не сошло с рук!
— Ты же не думаешь, что людям можно настолько промыть мозги, что они будут соглашаться с тем, что им говорят церковные старейшины? Даже если контрдоказательства смотрят им в лицо?
— Ничего бы не вышло, — настаивала Эбигейл. — Дайю бы точно было — сколько? — Десять, когда она вернулась? Я скажу тебе это бесплатно: Дайю никогда бы не умолчала о том, кем она была на самом деле. Притвориться обычным ребенком, а не дочерью папы Джея и мамы Мазу? Ни за что!
— Но в том-то и дело, — сказал Страйк. — Когда Бекка вернулась, с ней обращались не как с обычным ребенком — далеко не так. Она быстро поднялась на церковные высоты, в то время как остальных членов ее семьи держали в качестве сторожевых псов на ферме Чепмен. Она самый молодой директор, который когда-либо был в церкви. Твой отец также сделал ее духовной женой.
— Ну, вот ты и попал, черт возьми! — сказала Эбигейл. — Он бы не стал совершать чертов инцест, если он…
— А, — сказал Страйк, — а вот тут-то и становится интересно. Бекка, похоже, стала духовной женой примерно в то время, когда твой сводный брат Тайо начал проявлять к ней сексуальный интерес. Робин также знает, что Бекка до сих пор девственница.
Не знаю как ты, а я не верю в историю о том, что твой отец выбрал Бекку в качестве будущего главы церкви, когда ей был всего одиннадцать лет. Поэтому мне в голову приходят четыре разные теории, объясняющие, почему с ней обращались не так, как со всеми остальными.
Одна из причин может заключаться в том, что твой отец — педофил, и разлучение Бекки с семьей было для него способом обеспечить сексуальный доступ к ней.
— Он не педофил, — сказала Эбигейл. — Нет…. не подходит.
— Что ты имеешь ввиду под этим?
— Он не слишком придирается к возрасту согласия, пока они — ну, знаешь — хорошо развиты, как эта Роуз. Если они выглядят как женщины. Но не одиннадцатилетние, — сказала Эбигейл, — ни в коем случае. В любом случае, Бекка не была бы девственницей, если бы он ее трахал, не так ли?
— Я согласен, — сказал Страйк. — Такое объяснение меня тоже не устраивает. Итак, если интерес твоего отца к Бекке не был сексуальным, у нас остается три варианта.
Во-первых: Бекка действительно Дайю. Это можно доказать, очевидно, только если мы получим образец ДНК Мазу. Но против этой теории есть возражения, как ты заметила.
Итак, мы переходим к следующей возможности. Бекка — не Дайю, но она биологическая дочь твоего отца, и когда Дайю не стало, она была подготовлена, чтобы занять ее место.
— Подожди, — сказала Эбигейл, отмахиваясь. — Нет, погоди. У Луизы уже были дети, она привезла их на ферму вместе с собой. Бекка не родилась там.
— Это вовсе не означает, что она не является твоей сводной сестрой. Как, впрочем, и то, что Дайю родилась до того, как вы с отцом переехали жить на ферму, тоже не означает, что Дайю не его ребенок. В прошлую нашу встречу ты говорила мне, что твой отец много переезжал, когда была жива твоя мать, и после того, как он переехал жить на ферму, он тоже много ездил. Я думаю, наивно полагать, что твой отец занимается сексом с другими женщинами только в Чепмене…
— Дайю не была моей гребаной сестрой. Она была ребенком Грейвса и Мазу!
— Послушай, — спокойно сказал Страйк. — Я знаю, ты хочешь верить, что твой отец искренне любил твою мать…
— Он, блядь, так и делал, да? — сказала Эбигейл, которая теперь снова стала розовой.
— Но даже мужчины, которые любят своих женщин, бывают неверны. Вы с родителями отдыхали в Кромере, когда умерла твоя мать, или вы жили поблизости?
— Жили, — неохотно ответила Эбигейл.
— Не кажется ли тебе, что, возможно, твой отец и Мазу встречались и начали роман еще до того, как утонула твоя мать? Разве не правдоподобно, что он увез тебя жить на ферму Чепмена, чтобы быть с любовницей и иметь обоих детей под одной крышей? Вряд ли он признался бы в этом своей убитой горем дочери, не так ли?
Лицо Эбигейл покраснело. Она выглядела рассерженной.
— То же самое относится и к Луизе, — сказал Страйк. — Он мог быть отцом всех ее детей, насколько ты знаешь. Деловые поездки, собеседования, доставка роскошных автомобилей, ночевки в разных городах… Я знаю, ты предпочитаешь думать, что распущенность и неверность твоего отца начались на ферме Чепмен, но я пытаюсь выяснить, почему Бекку выделили так, как не выделяли ни одну другую одиннадцатилетнюю девочку ни до, ни после, и одно очень очевидное объяснение заключается в том, что Джонатан Уэйс был ее отцом. Похоже, он ценит свою родословную.
— Меня ты вряд ли обманешь, — огрызнулась Эбигейл.
— Когда я говорю “ценить”, я не имею в виду, что это случай обычной любви. Его целью, по-видимому, является распространение церквей среди своих потомков. Если один или два человека уходят, он, вероятно, считает это устойчивой потерей, учитывая, что классная комната на ферме Чепмена полна его потомков.
Но есть простой способ доказать все это или исключить. У меня нет полномочий заставлять брать образцы ДНК у твоего отца, Мазу или кого-либо из Пирбрайтов, но если бы ты была готова…
Эбигейл резко встала и с расстроенным видом вышла из комнаты.
Уверенный, что она вернется, Страйк остался на месте. Достав телефон, он проверил наличие сообщений. Одно из них его очень порадовало, если бы он не прочитал второе и не почувствовал злость, смешанную с паникой.
Вода течет непрерывно и достигает своей цели: образ
