— Она не уточняла сумму.
— Моя покойная сестра Ада оставила Гарриет полмиллиона. Когда Гарриет исполнится двадцать пять, деньги поступят в ее полное распоряжение. Примерно столько же она получит, когда... когда не станет и меня.
Мысль о собственной смерти опечалила полковника. Но печаль быстро уступала место гневу. Он вдруг подался вперед и так стукнул кулаком по столу, что чернильный прибор подскочил.
— И эти деньги не достанутся проходимцу!
— Вы уверены, что Берк Дэмис проходимец?
— Я знаю жизнь, мистер Арчер.
— Расскажите мне о других мужчинах, за которых Гарриет собиралась замуж. Это поможет обнаружить в ее поведении последовательность. А также последовательность в отношении к этому ее отца.
— Мне это больно вспоминать. Но раз вы настаиваете... Одному было за сорок, в прошлом две неудачные женитьбы и куча детей. Затем появился тип, именовавший себя исполнителем народных песен. Бородатое ничтожество. Третий — декоратор из Беверли-Хиллз. Редкий слюнтяй. Всех интересовали только ее деньги. Когда я сообщал им, что мне понятны их мотивы, они вежливо раскланивались и исчезали навсегда.
— А что Гарриет?
— Она понимала меня. Теперь она относится к этим людям так, как я с самого начала. Главное, удержать ее сейчас от необдуманных действий. Потом она раскусит и Берка Дэмиса.
— У вас рентгеновский луч, а не глаз.
Он злобно посмотрел на меня из-под черных бровей:
— Мне не нравится эта реплика. Вы не только оскорбляете меня, но и проявляете равнодушие к моим проблемам. Моя жена неплохо поработала...
— Ваша жена очаровательна и умна.
— Возможно. Иногда. Но Берк Дэмис загипнотизировал ее. Что ж, она в конце концов всего-навсего женщина. Странно, что мне вас рекомендовали. Мне сказали, что вы лучший детектив в Лос-Анджелесе.
— Кто же сказал такое?
— Питер Колтон из окружной прокуратуры. Уверял меня, что лучше вас мне все равно никого не найти. Но я не вижу в вас темперамента ищейки.
— Зато у вас его хватает на двоих.
— Как вас прикажете понимать?
— Вы уже все решили за меня, не дав мне возможности сделать и шага. Но вы не сообщили никаких фактов.
— Собрать факты — ваша обязанность.
— Если они существуют в природе. Я не собираюсь их фабриковать или так компоновать, чтобы укрепить ваши подозрения. Я готов разобраться с Дэмисом, но игральные кости должны выпастьтак, как того хочет случай.
Полковник окинул мою контору взглядом римского императора. Взгляд оторвался от зеленого ящика-картотеки, скользнул по жалюзи и, упав на фотографии преступников, осудил их без снисхождения.
— Вы можете позволить себе диктовать условия вашим клиентам?
— Есть вещи сами по себе очевидные. Но порой приходится и в них тыкать пальцем. Я ведь рискую не только лицензией, но и репутацией.
Его лицо снова стало менять оттенки. Только сначала он порозовел.
— Если во мне вы видите угрозу вашей репутации...
— Этого я не говорил. Просто я напомнил, что имею определенную репутацию, которую хотел бы сохранить.
Он пытался меня переглядеть. Он пользовался мимикой по-актерски: то грозно хмурился, то метал молнии из-под полуприкрытых век. Но он быстро устал от игры. Ему нужна была моя помощь.
— Я хочу только честного, непредвзятого расследования, — примирительно сказал он. — Если у вас возникло иное впечатление, вы меня неправильно поняли. Мне очень дорога моя дочь.
— Мне бы не помешала еще кое-какая информация о ней. Давно ли она вернулась из Мексики?
— С неделю.
— Сегодня семнадцатое июня. Значит, она вернулась десятого?
— Минуточку. Это было в понедельник. Да, она прилетела десятого в понедельник. Я встретил их в аэропорту днем.
— Дэмис был с ней?
— Увы! В этом-то и беда.
— Почему беда? Что-то произошло?
— Ничего такого не было, если не считать... споров, Гарриет заупрямилась, а Изобел взяла сторону влюбленных голубков.
— Вы говорили с Дэмисом?
— Раза два. Во-первых, в понедельник мы перекусили в аэропорту. Дэмис не закрывал рта. Рассуждал об искусстве и подобных материях. Гарриет слушала его разинув рот. Я не был в восторге. Но по-настоящему я заподозрил неладное в субботу вечером, когда он пришел к нам обедать. Гарриет уже успела признаться, что они подумывают о женитьбе, и я улучил момент, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Тогда-то я и услышал все эти уклончивые ответы. Только в одном вопросе он был прям. Сказал, что у него нет ни цента. В то же время он оглядывал мой дом так, словно являлся уже его полноправным хозяином. Но я сказал, что это возможно только через мой труп.
— Так прямо и сказали?
— Другими словами, но суть та же, — ответил Блекуэлл. — Это случилось после обеда. Он вел себя за столом прескверно. Я сказал, что род Блекуэллов — это триста лет традиций, уходящих корнями к основанию Массачусетской колонии. Дэмису это показалось забавным. Он отпустил колкость насчет колониальных дам, к которым принадлежит, кстати, моя мать, и сказал, что все это наводит на него смертную скуку. Я сказал, что если он станет моим зятем, то ему придется сильно скучать, и он согласился. Позже я застал этого молодца в моей спальне. Он буквально обыскивал мой гардероб. Я возмутился и спросил, что он, собственно, тут делает. В ответ услышал, что он, дескать, пытается понять, как живет другая половина человечества. Я уверил его, что ему это выяснить не удастся — ни за мой счет, ни за счет моих близких. Я попросил его покинуть мой дом, а заодно и тот, где он поселился, тоже принадлежащий мне. Но тут влетела Гарриет и заставила меня отменить... взять назад слова.
— Он живет в вашем доме?
— Временно. В первый же день Гарриет уговорила меня пойти на это. Ему, видите ли, требовалось место для работы, и я позволил ему пожить в нашем летнем доме на побережье.
— Он сейчас там?
— Наверное. Они еще не поженились, но он использует нас вовсю. Говорю вам, это мошенник!
— Если это и так, то не самого крупного калибра. Я встречал художников. Молодые непризнанные дарования охотно живут на чужой счет. Но только для того, чтобы иметь возможность творить. Большинству из них нужно очень мало: хорошее освещение и деньги на краски и еду.
— Кстати о деньгах, — перебил меня полковник. — Гарриет ему их дала. Позвонив вам, я посмотрел ее чековую книжку. — Он заколебался. — Вообще-то я не вмешиваюсь в чужие дела, но поскольку речь идет о защите ее...
— От кого вы хотите ее защитить?
— От беды. — Он перешел на зловещий шепот. — От ужасной беды в личной жизни. У меня есть кое-какой жизненный опыт, и я знаю, что случается, когда люди неудачно выходят замуж или женятся...
Я ждал, что он пояснит сказанное, рассказав о своем первом браке. Но этого не случилось. Он сказал:
— Молодежь не учится на ошибках взрослых. В этом их трагедия. Я твердил об этом Гарриет до посинения. Но этот тип вертит ею, как хочет. В тот вечер она сказала, что, если придется выбирать между мной и Дэмисом, она предпочтет его, даже если я лишу ее наследства.
— Тема лишения наследства возникала?
— Да, я сам коснулся ее. Увы, я не распоряжаюсь суммой, оставленной ей теткой. Аде следовало сделать меня опекуном.
Мне это показалось весьма спорным. Запутавшийся в проблемах Блекуэлл мало годился на роль Всевышнего. Но чем труднее складывается жизнь у некоторых людей, тем сильней они жаждут власти. Даже самые несчастные убеждены, что обладают ею.
— Кстати о деньгах... — произнес я.
Мы обсудили мой гонорар. Полковник вручил мне двести долларов аванса, сообщив адреса его домов в Бель-Эр и Малибу. И еще я получил от него то, о чем не догадался попросить, — ключ от дома на побережье, который он снял со связки и протянул мне.
Дом был в маленьком поселке к северу от Малибу. Шоссе шло поверху, а внизу, под нависавшими бурыми утесами, сгрудилось полтора десятка домов, словно надеясь скопом отбить наступление океана. Утро выдалось тихое, был отлив, но небо затянуло облаками, и вид у поселка был мрачноватый.
Я свернул с шоссе налево и покатил по разбитой асфальтовой дороге, упиравшейся в тупик. У белой перекладины, отмечавшей конец пути, стояли машины, среди которых я приметил новенький зеленый «бьюик» Гарриет Блекуэлл.
От стоянки вдоль домов тянулась дощатая дорожка-настил. В узких просветах между строениями серо поблескивал океан. Наконец я отыскал нужный дом — серое сборное сооружение с остроконечной крышей — и постучал в тяжелую, повидавшую виды дверь.
В доме что-то невнятно прокричал мужчина. Я еще раз постучал и по легкому скрипу досок понял, что кто-то неохотно побрел к двери.
— Кто там? — услышал я через дверь.
— Моя фамилия Арчер. Я приехал посмотреть дом.
Он открыл дверь:
