— Добро пожаловать, мистер Бейкер.
— Спасибо, мистер Весткот, — пробормотал я.
— Нет, нет, называйте меня просто Евгений, — решительно запротестовал он. — Мы не сторонники церемоний, Ларри.
Ему было около пятидесяти. Седые, как и брови, волосы, над верхней губой усики, какие бывают обычно у военных.
— Садитесь, Ларри, — скомандовал он. — Мы обсуждаем распорядок недели и наши задачи на завтра. — Он по очереди улыбнулся нам с Борисом какой-то зловещей улыбкой. — Хочу, чтобы вы оба знали прежде всего следующее: нет таких проблем в постановке телесериала, которые бы мы не могли решить, если будем работать совместно как единый коллектив.
Весткот внезапно посмотрел на меня замораживающим взглядом, и моя рука, потянувшаяся к пачке сигарет, замерла.
— Пожалуйста, не курите в моем присутствии, Ларри, — попросил он. — Это вредная привычка. Мой организм просто не переносит запаха табака.
Я сунул пачку обратно в карман. Борис наклонился ко мне.
— Вот так, друг, — трагически прошептал он. — Добро пожаловать в обитель дьявола.
Борис осторожно открыл дверь и издал мелодраматический вздох облегчения, увидев, что это я. Он буквально втащил меня в комнату и захлопнул дверь.
— Какой дьявол в тебя вселился? — проворчал я. — Только потому, что здесь оказались две блондинки?
— Хуже! — Он на цыпочках подошел к кровати и поднял покрывало. Под ним оказались две красивые бутылки: одна с водкой, другая с вермутом. — Я думал, это стучится Весткот, хочет проверить, как устроились его гости.
Борис исчез в ванной и вернулся с двумя стаканами в одной руке и грелкой — в другой. Затем он протянул грелку мне.
— Делай себе по вкусу.
— В чем дело? — Я уставился на него. — Ты в своем уме? Думаешь, что я промочил ноги?
— Она со льдом. Я сказал шефу, что у меня разболелась голова. Разве ты пьешь теплую водку?
Через пару минут я поднял свой стакан в молчаливом тосте и сразу почувствовал, насколько приятно действует холодный алкоголь после вегетарианского обеда, которым нас угостил Весткот.
Борис залпом выпил свою порцию и моментально наполнил снова стакан.
— Еще глоток амброзии, а потом мы составим свой план на будущее. Скажи, ты когда-нибудь делал лодку?
— Лодку? — Я осторожно покосился на него. — Не приходилось. А в чем дело?
— Амфибия покинула остров после полудня, оставив нас на этом дьявольском острове, где кругом один алюминий. Через неделю мы просто свихнемся здесь!
— Славная мысль, — заметил я, — но думаю, нам нужно потерпеть.
— Как знаешь, — огорчился он. — Ну, тогда давай допьем остатки.
— Давай, — согласился я. — Кстати, ты много прихватил с собой жидкости?
— Недостаточно, — вздохнул он. — Вернее, достаточно, Ларри, но только для меня.
— В таком случае сделаем так. Первым делом срубим большое дерево, очистим его от сучьев, потом выдолбим и…
— О чем ты говоришь?
— О лодке! — прорычал я. — Ты думаешь, я проведу здесь неделю в холодной меланхолии?
Вдруг раздался душераздирающий женский крик. От неожиданности я вздрогнул и расплескал свой напиток.
— Что там случилось, черт возьми? — Я с недоумением посмотрел на Бориса. Тот слегка пожал плечами.
— Думаю, ничего страшного. Наверное, кто-то мучается из-за салата.
Я поставил стакан и вышел в коридор, но тут же оказался сбитым с ног под тяжестью рыжей красавицы, бросившейся мне на грудь.
— Ларри! — крикнула она. — Спасите меня!
— Как, черт возьми, я могу спасти вас, если вы лежите на мне, — прокряхтел я. — Если уж вы решили изобразить ураган, то не мешало бы сначала дать штормовое предупреждение!
Когда мы поднялись, Ванда, казалось, немного успокоилась, однако продолжала мелко дрожать всем телом. Ее полная грудь нервно вздымалась под нейлоновой пижамой бледно-голубого цвета.
— Это было ужасно! — всхлипнула она. — Я уже собралась спать и решила открыть на ночь пошире окно, как вдруг прямо перед собой увидела лицо какого-то мужчины. У него был такой страшный взгляд, что… О, Ларри! — Она обхватила мою шею руками. — Вы должны спасти меня!
Я обнял ее, лихорадочно обдумывая, как убедить Весткота, что нам для работы над фильмом не хватит отведенной им недели, нужен, как минимум, месяц.
Но этот защитник моральных устоев общества уже был тут как тут.
— Могу я узнать, — хриплым голосом спросил Весткот, — что здесь происходит?
— Я не могу больше оставаться в этом доме, пока за окнами бродят маньяки! — бросила Ванда через плечо.
— Вы что, пьяны?
— Он стоял под окном и смотрел на меня, и глаза у него светились в темноте. Ужасное дьявольское лицо! Когда я закричала, он… он… засмеялся!
— Я думаю, что вы все-таки выпили, — проворчал Весткот. — Отпустите ее, Бейкер! Или вы совсем потеряли всякий стыд, что обнимаетесь у всех на виду.
Я убрал руки Ванды со своей шеи и, легонько оттолкнув ее в сторону, повернулся к нему. Судя по одежде, он еще не ложился в постель.
— Я вышел посмотреть, кто кричит, — холодно сказал я, — и в это время Ванда налетела на меня. Я попытался ее успокоить, только и всего.
— Вы сами-то верите, что это действительно было так?
— Да, действительно! — закричал я. — Не лучше ли вам пойти и проверить, что ее напугало до смерти, вместо того, чтобы стоять здесь и отпускать глупые замечания?
— Что? — Он некоторое время смотрел на меня с таким видом, как будто не мог поверить, что правильно меня понял.
— Вашу гостью кто-то напугал, а вы стоите здесь и шумите, — теперь уже спокойнее объяснил я ему.
— Какое идиотство! — взорвался Весткот. — На острове нет никого, кроме нас. Кроме того, все спальни расположены на высоте двадцати футов.
— Почему вы так уверены? — возразила Ванда. — А что, если он приплыл на лодке?
— У вас слишком богатое воображение! — процедил он сквозь зубы.
— А ваши люди? — спросил я. — Например, этот персонаж арабских сказок — Эмиль?
— Эмиль не способен на такое, — убежденно сказал Весткот. — Я знаю его уже давно и полностью ему доверяю. Во всяком случае, когда это случилось, я был внизу, в библиотеке, вместе с ним. — Его усы сердито изогнулись. — Советую вам разойтись по своим комнатам и немного поспать. Завтра у нас напряженный рабочий день, к тому же придется рано вставать. — Он посмотрел на Ванду. — Примите снотворное, мисс Преббл, оно утихомирит ваше воображение.
Он хотел было уйти, но тут же повернулся ко мне.
— Вот что, Бейкер! Грубость я не потерплю ни от кого! Если вы еще раз осмелитесь повысить на меня голос, я поставлю на нашем проекте крест.
Я хотел ответить ему достойным образом, но, взглянув на мерцавшую сквозь пижаму грудь Ванды, сдался.
— Да, сэр, мистер Весткот, заверяю вас, что это больше не повторится. Просто не знаю, что на меня нашло.
— Смотрите! — буркнул он, удовлетворенный моим смиренным видом, и пошел прочь.
Я обнял Ванду за плечи и повел ее к ней в комнату. Мы вошли, и я осторожно прикрыл дверь.
— Я видела его! — В ее голубых глазах опять появился страх. — Честно, Ларри, видела это чудовище!
— Да я верю вам. Завтра утром посмотрю на отпечатки ног под вашим окном.
— Утром? — Она отпрянула от меня. — Но тогда будет уже поздно. Почему вы не хотите сделать это сейчас?
— Ну… — Я нервно хихикнул. — Я не в состоянии сейчас что-нибудь увидеть. Я имею в виду, что на улице еще темно.
— Вы такой же, как все мужчины, — с горечью сказала она. — Мне всегда почему-то казалось, что вы совсем другой.
— Какой другой? — смутился я.
— Не стараетесь как можно быстрее затащить меня в свою постель, а по-настоящему заботитесь обо мне, Ларри.
— Ванда, вы… — Теперь я был смущен не на шутку. — Ну конечно, я сейчас пойду. Только прошу, закройте за мной дверь на замок и никого не пускайте, пока я не вернусь.
— Хорошо, Ларри! — Она смотрела на меня с надеждой. — Вы действительно настоящий мужчина!
— Конечно, милая! — Я ободряюще улыбнулся ей. — Если кто-нибудь еще бродит там, то он горько пожалеет о своей глупой выходке!
Говоря все это, я решил, что поступлю следующим образом: вернусь в свою комнату, где мы с Борисом разопьем еще пару стаканов, а затем явлюсь к Ванде и скажу ей, что ничего не обнаружил. Однако, обманывая ее, я понял, что обманываю ребенка, и вздрогнул, представив, как она начнет благодарить меня за мой мужественный поступок.
— Я пошел, — решительно сказал я, — и вот что, Ванда, если вы услышите чей-нибудь крик, не беспокойтесь обо мне.
— О, Ларри! — Она внезапно наклонилась ко мне и поцеловала меня в щеку. — Вы изумительны! Но вы там будете не один.
— Что? — с тревогой спросил я.
— Я буду стоять у окна. — Ванда улыбнулась. — Когда вы подойдете к нему, дайте мне знать, что все в порядке.
— Я махну рукой.
— Идите, я буду следить за вами. — Она проводила меня до дверей, держа за локоть.
«Вот так, — думал я, шагая по коридору, — подорвался на собственной мине». У меня не было другого пути, кроме пути в кромешную темноту. Я лихорадочно искал выход, и мой мозг, мозг телевизионного писателя, нашел его. «Действительно, — обрадовался я, — почему бы мне ни пригласить Бориса на поиски лодки, о которой он так только что мечтал? Если неподалеку бродит какой-нибудь безумец, то он в первую очередь ударит его».
