Что же делать?
Ни Бруно, ни Ди Лонга, ни оружия, ни телефона, а теперь еще и машины…
Керри была в спальне и укладывала вещи ребенка в чемодан. Она выпрямилась, услышав шаги мужа. Взглянув на него, Керри изменилась в лице и поднесла руки ко рту. Виктор должен был не показывать ей своего состояния.
— Что? — едва проговорила Керри.
— Неприятность. Машины неисправны. Мы — как на необитаемом острове, и я не знаю, что это может значить.
— А что с машинами? — спросила Керри, опускаясь на постель.
— Кто-то вывернул свечи. У Ди Лонга в шкафу лежат кодак и электробритва. Готов держать пари, он оставил дом не по своей воле… Я не хочу тебя пугать, но все это очень странно и может оказаться гораздо серьезней, чем хотелось бы. Честно говоря, я ничего не понимаю. Ясно одно: кто-то здесь побывал. Кто-то, кто… — он запнулся на полуслове, понимая, что не следует обсуждать этого с Керри, но жена, побледнев, уставилась на него.
— Значит, ты думаешь, что оружие украл не Ди Лонг?
— Да. Он ни за что не оставил бы фотоаппарат и бритву добровольно.
— Что же тогда с ним случилось? И с Бруно?
— Не знаю.
— Давай уйдем отсюда, Вик. Скорей. Я не хочу больше здесь оставаться.
— Но мы не можем уйти отсюда. До города пятнадцать миль, мы не дойдем с малышом на руках.
— Я не останусь здесь! Не останусь! Мы пойдем! Все, что угодно, только не оставаться здесь. Ты понесешь ребенка, а я вещи. Я ни минуты не останусь здесь!
Вик нерешительно посмотрел на жену и пожал плечами.
— Это будет чертовски трудный путь. Но, если ты настаиваешь, — пойдем. Надо взять наши вещи и воду. Через час солнце будет печь еще сильней, может быть, подождем прохлады?
— Я не могу. Наплевать! Торопись же, Вик.
Дармотт пошел на кухню, наполнил фляжку холодной водой и сунул в карман две пачки сигарет. Потом он забрал из кабинета чековую книжку и триста долларов, которые хранил на всякий случай. Вернувшись в спальню, он сказал:
— Надень шляпу от солнца. Я возьму малыша и понесу его под зонтиком. Забери драгоценности. Ну все, теперь пошли…
И тут Керри закричала. Она кричала, не в силах остановиться, и показывала на его ноги. Виктор опустил глаза и увидел, что его туфли запачканы кровью. Да, без сомнения, это была кровь. Видимо, во время своих перемещений по ранчо он угодил в лужу крови.
Чтобы объяснить странное происшествие на ранчо «Вестленд» необходимо вернуться на три месяца назад, когда известный в Лос-Анджелесе адвокат Солли Лукас сунул в рот дуло пистолета и нажал на спусковой крючок.
Солли был известен в качестве защитника гангстеров и, разумеется, имел отвратительную репутацию. В тот день, когда он решил расстаться с жизнью, ему было шестьдесят лет. За последние тридцать лет он защитил немало преступников, в том числе крупнейшего после Аль Капоне гангстера — Большого Джо Крамера.
Крамер, которому на тот момент было тоже около шестидесяти, начал свою преступную карьеру телохранителем Обидчивого Роджерса и медленно поднимался по служебной лестнице, убивая направо и налево, пока не сделался членом всесильной «Корпорации убийств», стальной рукой державшей хлебопекарную и булочную промышленность. Сейчас этот человек владел шестью миллионами долларов и, чтобы уменьшить налоги, умело скрывал свои доходы.
В ФБР знали, что Крамер — опасный преступник и мозговой центр «Корпорации убийств». Ни одно крупное ограбление банка не обходилось без него. Но взять его с поличным было невозможно. Изворотливости Лукаса и хитрости Крамера с лихвой хватало, чтобы виртуозно заметать следы.
Когда Крамеру исполнилось пятьдесят пять, он решил отойти от дел. Обычно гангстерскому боссу не так легко порвать с прошлым. После «завязки» смерть начинает ходить за ним по пятам. Но Крамер не был дураком, он хорошо знал о грозящей опасности. Четыре миллиона он заранее припрятал, а за два надеялся купить себе безопасность. Этими двумя миллионами он распорядился так лихо, что ему действительно удалось безболезненно удалиться от дел и зажить в свое удовольствие.
С четырьмя оставшимися в кармане миллионами и Лукасом, который умело устраивал его дела, Крамер не боялся будущего. Он купил себе роскошную виллу в Парадиз-сити, неподалеку от Лос-Анджелеса и зажил спокойно, словно какой-нибудь преуспевающий бизнесмен.
Будучи главарем гангстеров, Крамер женился на певичке из ночного клуба, сногсшибательной блондинке Энн Дорс, которая вышла за него по сумасшедшей любви.
Отойдя от дел, Крамер стал на редкость спокойным и милым человеком. Он отлично играл в гольф и бридж, мог очень много выпить, не портя настроения окружающим, и те, кто не знал его раньше, открыли перед экс-гангстером двери своих домов. Эти простаки были уверены, что их симпатичный знакомый — бывший бизнесмен.
Итак, Крамер и его жена Энн Дорс, которая располнела и несколько поблекла, были приняты обществом Парадиз-сити. Иногда Энн по старой памяти пела свои песенки, и тогда находились желающие ее послушать.
В те редкие дни, когда дождь делал игру в гольф невозможной или Энн уезжала за покупками в Лос-Анджелес, Крамер был предоставлен самому себе. Тогда он вспоминал былую жизнь, и острая жажда деятельности охватывала его. Однако, он не предпринимал ничего, чтобы хоть отчасти вернуть былую силу и власть. Сейчас он был совершенно чист, если, конечно же, не считать прошлого, а это редко бывает с людьми, подобными Крамеру. ФБР оставило его в покое. Деньги, отданные в распоряжение Солли Лукаса, окупали себя с лихвой. Крамер был почти доволен своей жизнью и предпочитал не вмешиваться ни в какие сомнительные предприятия.
Однако голова гангстера была устроена таким образом, что он постоянно обдумывал всяческие планы, вроде похищения людей или крупного ограбления банка. Это было своеобразным и довольно безобидным хобби. Такие планы, отработанные до мельчайших подробностей, помогали Крамеру коротать долгие вечера и казались ему чем-то вроде шахматных головоломок. Особое удовольствие он испытывал, обдумывая ограбление «Чейз Нейшнл Банк» в Лос-Анджелесе. Весь план выглядел так: пять человек заходят в банк и выходят обратно с миллионом долларов.
Однажды, когда Энн уехала по делам, Крамер размышлял о похищении дочери одного техасского миллионера, за которую можно было потребовать несколько миллионов. Эти упражнения не только не утомляли Крамера, но и поддерживали его мозг в полной боевой готовности. Он не собирался осуществлять свои планы и никогда не говорил Энн, о чем думает часами, глядя застывшим взглядом в огонь камина. Если бы жена могла проникнуть в мысли Крамера, она бы ужаснулась.
В то утро, когда Солли Лукас покончил с собой, Крамер играл в гольф, и это была одна из его лучших партий. Закончив игру, Крамер и его партнер пошли в бар и заказали себе джин с тоником. Когда они, сидя в баре, мирно отхлебывали из своих стаканов, подошел бармен и, печально склонив голову, проговорил:
— Мистер Крамер, вас вызывает Лос-Анджелес.
Крамер встал и, пройдя в телефонную будку, тщательно закрыл за собой дверь. Он снял трубку и улыбнулся, предвкушая что-то приятное, но его предвкушению не суждено было сбыться. Хриплый голос Эбби Джекобса, старшего клерка Солли Лукаса сообщил ошеломляющую новость.
— Покончил с собой? Застрелился? — переспросил Крамер, почувствовав, как внутри у него что-то оборвалось.
Он знал Солли тридцать лет. Это был человек блестящего ума, прекрасный адвокат, редкий бабник и азартный игрок. Солли никогда не убил бы себя, если бы его финансовые дела не зашли в тупик.
На лбу Крамера выступила испарина: внезапно он почувствовал дикий, почти животный, страх за свои четыре миллиона.
Около двух недель ушло на то, чтобы разгадать причину самоубийства. Оказалось, у адвоката было четыре состоятельных клиента, один из них, естественно, Крамер, и каждый доверил ему огромную сумму денег. Лукас с блеском истратил эти деньги, посещая казино. Но ему не повезло, он оказался слишком старым для азартной игры. Деньги клиентов таяли. Земли, здания, акции уплывали из его рук. Когда наступил крах, в бездне оказалось девять миллионов, четыре из которых принадлежали Крамеру. Солли Лукас хорошо знал Крамера и понимал, что тот никогда не простит ему растраты. Крамер убьет его, и эта смерть будет ужасной. И тогда Лукас покончил с собой сам.
До Крамера не сразу дошло, что человек, которого он тридцать лет считал своим другом, в мгновение ока лишил его состояния. После выхода из преступной организации Крамер был лишен возможности как-то зарабатывать, и теперь он оставался без средств к существованию. Он стал обыкновенным нищим стариком. Около пяти тысяч долларов, несколько акций и закладных на всякую мелочь, которые лежали в банке Лос-Анджелеса — вот и все, чем мог располагать Джо Крамер.
Войдя в роскошный кабинет покойного Лукаса, Крамер увидел Эбби Джекобса, который, не переставая, вертел своей яйцеобразной головой и подмигивал хитрыми глазками:
