– Привет, – холодно отозвался Святой.
– И великий актер к тому же. Скоро станет настоящей звездой. Его имя будет написано огромными буквами на рекламных щитах. Женщины будут гоняться за ним. Толпы поклонников будут его приветствовать, и все такое...
– Нет, теперь уже нет.
– Что это значит? – Язык Флейна сильно заплетался.
– Работу мне дал Афферлитц. Нет Афферлитца – нет и работы. Так что мне придется вернуться к своим прежним занятиям сыщика, а толпы поклонников смогут вновь приветствовать вас.
Флейн затряс головой:
– Слишком плохо.
– Да уж!..
– Слишком плохо, ведь вы так потрудились, стараясь выжить меня.
– Я вас не выживал.
– Нет, конечно. Вы просто украли у меня мою роль. Это было очень мило с вашей стороны. Истинный поступок Робин Гуда.
– Послушайте, не будьте дураком, – терпеливо произнес Саймон. – Я ничего у вас не отнимал. Вас все равно уже выгнали. Афферлитц втянул меня в это дело. Когда мы заключали с ним сделку, я и представления не имел о том, что и вы в этом как-то замешаны. Откуда бы я мог это узнать?
Флейн обдумывал его слова с тяжеловесной сосредоточенностью пьяницы.
– Все вер-р-рно, – объявил он наконец.
– Я рад, что вы это поняли.
– Вы неплохой парень.
– Спасибо.
– Отлично.
– Разумеется.
– Давайте выпьем.
Они выпили. Флейн уставился тяжелым взглядом на свой стакан.
– Так вот как обстоят дела, – сказал он. – Ни у одного из нас нет работы.
– Печально, не так ли?
– Да, дружок. Вы должны найти работу. Я найду вам работу. Поговорю о вас с моим импресарио.
– Не стоит беспокоиться. Прежде всего, я и не собирался заниматься подобными делами. Просто мне показалось, что это может быть интересно, и, кроме того, предоставлялась возможность неплохо подзаработать.
– Да-а-а. Деньги. Все из-за них. Я тоже никогда не думал, что буду заниматься подобным дерьмом.
– А чем вы занимались прежде?
– Многим. Вы не считаете меня крутым парнем?
– Я не знаю.
– Большинство этого не знают.
– Думаю, что нет.
– А я крутой парень, понятно? Я успел многое повидать в жизни. Я знаю, что к чему.
– Как в случае с Афферлитцем?
– А, этот сукин сын.
– В самом деле?
– Выкинул меня из картины. Выкинул меня из своего кабинета, когда я был пьян и не мог дать ему сдачи.
– Да, я как раз был там.
– Этот грязный ублюдок...
– Но вы ведь с ним разделались, не так ли? – мягко поинтересовался Саймон.
Флейн тупо посмотрел на него:
– Что такое?
– Вы сказали, что собирались разделаться с ним.
– Угу. И теперь уж он навсегда останется мертвым.
– Вы, безусловно, преуспели.
– Теперь уже слишком поздно, – мрачно сказал Флейн.
Саймон посмотрел на него поверх своего стакана и слегка нахмурился.
– Что вы хотите этим сказать? Почему слишком поздно?
– Слишком поздно для того, чтобы его прикончить. С ним уже разделались.
– Но ведь это сделали вы, разве не так?
Флейн попытался обрести равновесие, а лицо его при этом приняло выражение самодовольного и агрессивного упрямства.
– Вы сошли с ума?
– Нет. Вы же сами грозили расправиться с ним...
– Вы пытаетесь мне что-то пришить?
– Нет. Просто вполне естественно было прийти к такому выводу.
– Что ж, бросьте размышлять на эту тему.
– Я мог бы это сделать, – сказал Святой, – но не уверен, что полиция поступит так же. В конце концов, многие слышали, как вы угрожали ему.
– К черту полицию!
– Разве Кондор еще не беседовал с вами?
– Кто?
– Лейтенант Кондор, тот самый, который ведет следствие по этому делу.
– Боже, конечно же нет! Зачем ему со мной разговаривать? А знаете, что я сделаю, если какой-нибудь полицейский подойдет ко мне?
– Что же?
– Я дам ему в глаз!
– Давайте еще выпьем, – предложил Снятой.
Получив свой стакан с выпивкой, Флейн нарочито сосредоточил на нем все свое внимание. В его руках этот стакан занимал такое же положение, как судовой компас в нактоузе, – компас качается в разные стороны, но всегда остается подвешенным в определенном положении.
– Этот сукин сын... – произнес Флейн. – Я мог бы с ним разделаться.
– Каким образом?
– Мог бы засадить его в тюрьму.
– За что же?
– За девчонку!
Саймон закурил сигарету с величайшей осторожностью, словно она была изготовлена из очень хрупкого материала. Забавно, как это совпадения имеют обыкновение повторяться, и если уж тебе начинает везти, то нет никакого смысла противиться этому везению.
– Вы говорите о Трилби Эндрюс, – сказал он спокойно.
– Да. Она была несовершеннолетней. Он соблазнил ее, и она приняла слишком большую дозу снотворного.
– Это просто сплетни.
– Это вы так думаете. А у меня были доказательства.
– Только вы ими не воспользовались, – осторожно сказал Саймон, – потому что он располагал еще более серьезными компрометирующими материалами на вас.
Он уже достаточно хорошо представлял себе принципы поведения и методы работы покойного мистера Афферлитца, чтобы позволить себе высказывать подобные догадки, не слишком рискуя ошибиться. Но он совсем не был подготовлен к той реакции, которая последовала за его словами.
Флейн поставил на стойку свой пустой стакан, повернулся и схватил Саймона за лацканы пиджака. Рассеянное выражение пьяницы сползло с его лица, словно согнанное огромным усилием воли, а глаза его, хотя все еще и затуманенные алкоголем, смотрели холодно. Впервые с момента их первой встречи Саймон окончательно поверил, что Флейн и в самом деле может быть крутым парнем. Он но повысил голоса.
– Кто это вам сказал? – спросил он.
Саймон всю свою жизнь сталкивался с подобными ситуациями. И теперь он знал, как себя вести. Он даже не шевельнулся. Бармен находился у противоположного конца стойки, он вытирал стаканы, одновременно просматривая журнал, и уже довольно долго не обращал внимания на своих посетителей.
Святой совершенно спокойно встретил устремленный на него взгляд Флейна. В свою очередь он понизил голос почти до шепота и произнес:
– Адвокат мистера Афферлитца.
– Что же он знал?
– Все.
– Продолжайте.
– Видите ли, Афферлитц не доверял вам. И он отнюдь не был глуп. Он принял меры предосторожности. Он оставил письмо, которое должно было быть вскрыто, если с ним что-нибудь случится. В письме он поведал замечательную историю о вашем прошлом.
– В Новом Орлеане?
– Да.
Со стороны было заметно, как Флейн пытается бороться со своим затуманенным сознанием. Святой понял, что актер проигрывает эту борьбу.
– О девушке, которую убили и которая была свидетелем...
– Да, – сказал Святой, теперь уже полностью полагаясь на свою интуицию. – В те времена, когда вы применяли свой талант в несколько менее эффектном деле, чем кино.
Флейн крепче ухватился за пиджак Саймона:
– Кому еще он рассказал об этом?
– Многим. Пожалуй, вы не сможете расправиться со всеми... Вы конченый человек, приятель. Если Кондор еще не добрался до вас, то приготовьтесь к тому, что он сделает это в любую минуту. На этот раз газетные статьи о вас будут самыми большими за всю историю вашей карьеры.
– Да?.. Ну и ну, приятель.
– Только не ваш приятель, – сказал Святой, – поскольку вы старались подставить меня, послав мне эту записку.
Флейн непонимающе уставился на него:
– Какую записку?
– Ту самую записку, с помощью которой вы постарались привести меня на место преступления.
– Я не посылал вам никакой записки.
– Вашу память необходимо освежить, не так ли? Но вы и не пытаетесь себе помочь. Вы все это сделали...
Голос Святого неуверенно затих, но это никак не было связано со словами или поступками Флейна. В голове Святого внезапно возникли какие-то неясные воспоминания, какая-то идея, даже две идеи, которые пытались принять конкретные формы и которые лишили его прежней уверенности и одновременно сделали его поведение менее жестким.
В этот момент Флейн с силой толкнул его, и стул, на котором сидел Саймон, стал опрокидываться. Теряя равновесие, Святой попытался изогнуться и упереться хотя бы одной ногой в пол. Но задача оказалась невыполнимой даже для него. Кулак Флейна достиг его челюсти – удар получился не слишком сильным, но достаточным, чтобы ускорить его падение. Когда Саймон падал, он ударился затылком о другой стул и на несколько минут погрузился в полную темноту, а в голове его, казалось, заработали огромные моторы...
Очнулся он с ощущением удивительной ясности, словно прилег вздремнуть всего на минуту, и лишь пульсирующая боль, поднимавшаяся волнами откуда-то из глубины, напоминала о том, что с ним произошло. Он окончательно пришел в себя и несколько минут лежал без движения, наслаждаясь ощущением прохлады от мокрого полотенца, которым бармен проводил по его лицу.
