И Саймон вспомнил безумного Варгана.
Он выкурил еще пару сигарет, обуреваемый своими мыслями, а потом сел за стол и написал письмо.
Старшему инспектору Тилу
Департамент уголовных расследований
Нью-Скотленд-Ярд,
Лондон, C.B.I.
Дорогой старина Клод Юстас.
Прежде всего прошу извинить меня за нападение на вас и одного из ваших людей в субботу в Эшере, а также за непочтительное обращение с вами одного из моих друзей вчера. К сожалению, в обоих случаях обстоятельства не позволяли нам обойтись более мирными средствами.
Вчера Роджер Конвей рассказал вам чистую правду. Мы вырвали профессора Варгана из рук людей, которые его похитили. Их возглавлял, как вам уже сказал Конвей, известный доктор Рэйт Мариус. Мы доставили Варгана в надежное место. Когда получите это письмо, вам будет понятно, почему мы так поступили. А поскольку у меня нет времени самому обратиться с этим в прессу, передаю объяснение в ваши надежные руки.
К тому, что вам уже известно, остается добавить не много.
Мы пытались, исходя из гуманных побуждений, убедить Варгана скрыть изобретение, но он не желал и слышать об этом. Единственное его желание – добиться признания, которого заслуживает его научный гений. Спорить с маньяком бесполезно, поэтому нам оставался только один путь.
Мы считаем, что пополнение европейского арсенала этим дьявольским оружием сейчас, когда снова растет недоверие и страх, усиливаются слухи о новой войне, было бы гримасой «цивилизации», без которой лучше обойтись. Вы скажете, что монопольное владение изобретением дало бы Великобритании неоспоримое превосходство и, возможно, способствовало бы сохранению мира в Европе. Полагаем: тайну изобретения нельзя сохранять долго. Палка всегда о двух концах. Варган сказал мне: «Наука интернациональна», я отвечаю ему: «Гуманизм тоже интернационален».
Нас рассудит история, когда все факты станут известны.
И в завершение мы дали вам возможность узнать наши подлинные имена, а это, как вы понимаете, – конец моей организации.
Тем не менее я верю, что со временем я найду способ продолжать деятельность, которой мы себя посвятили.
Мы не жалеем о содеянном. Жаль, что нам пришлось разбежаться раньше, чем мы успели сделать задуманное. И мы верим, что сделали много полезного и наше последнее дело – во благо.
Прощайте!
Саймон Темплер (Святой)
Пока он писал, слышал, как Орест укладывает багаж, а когда поставил свою подпись, тот вошел с подносом, на котором красовались чайник и чашки, и доложил, что грузовик отбыл.
Секундой позже вошла Патриция, и Саймон подумал, что она никогда не выглядела такой изящной, спокойной и привлекательной. Одной рукой, словно перышко, он поднял ее в воздух и с улыбкой произнес:
– Видишь, я уже в полном порядке.
Она обвила, его шею прохладными золотисто-коричневыми от загара руками и медленно улыбнулась.
– О Саймон, – сказала она, – я так тебя люблю!
– Дорогая, это такая неожиданность! Если бы я только знал это раньше...
Но что-то подсказало ему: сейчас не время для шуток, – и он остановился.
Конечно, она любила его. Разве он не знал этого весь последний год, начиная с того момента, когда она сама ему в этом призналась на скалистой вершине холма над Бейкомбом – мирной девонширской деревней – всего неделю спустя после того, как он ворвался туда бесстрашным головорезом в поисках неприятностей, совершенно не подозревая, что может заразиться болезнью, к которой, он считал, у него иммунитет? Разве она не доказала это тысячу раз с той поры? Наконец, разве прошлая ночь в Буресе не доказала этого?
А теперь, отбросив обычную женскую стыдливость, она прямо сказала ему об этом, словно он... «Черт возьми! – подумал Святой. – Неужели она подумала, что я собираюсь с ней расстаться?»
– Пат, глупышка, в чем дело?
Тут из-за плеча Святого появился Роджер Конвей и спросил:
– Ты уже, видел Варгана?
– Да.
– Мы слышали какой-то шум. Что он сказал?
– Понес чепуху. Он сошел с ума. Меня спас Орест, утащил Варгана, хотя тот отбивался как дикий кот. Правильно считает Норман: Варган – безумец. И этот безумец сказал... «нет».
Конвей подошел к окну, взглянул на реку, прикрывая глаза ладонью от солнца, потом повернулся.
– Тил приближается, – произнес он как нечто само собой разумеющееся. – За последние полчаса одна очень шустрая птичка носилась на моторке вверх и вниз по реке. Мы засекли его из окна кухни, где, ожидая тебя, пили пиво.
– Так, так, так! – очень тихо и задумчиво протянул Святой. Он осматривал окрестности в бинокль. Возможно, присутствие Пат на лужайке на некоторое время притупило его бдительность.
– Я оставил Нормана наблюдать, а Ореста послал за Пат, как только услышал, что ты закончил беседу с Варганом, – сказал Роджер.
В этот момент вошел Норман Кент.
– Своим быстрым умом, – начал Святой, – мы пришли к выводу, что Германн раскололся, но забыл точный номер телефона. Поэтому Тил вынужден прочесывать весь Мейденхед. Это дает нам час-другой, но не отменяет приказ об отходе. Полицейские – ребята шустрые. Багаж уже отправлен. Так что быстренько разбегайтесь по комнатам, почистите перышки перед дорогой, и сматываемся. Вперед, друзья!
* * *
– Твой чемодан уложен, Орест? – войдя в кухню, спросил Саймон.
– Да, сэр.
– Паспорт в порядке?
– Да, сэр.
– Прекрасно. Я бы взял тебя в машину, но боюсь, места не хватит. Но полиция тебя не ищет, так что неприятностей не предвидится.
– Нет, сэр.
Из пухлого бумажника Святой извлек десять пятифунтовых банкнот.
– Есть поезд до Лондона в четыре пятьдесят восемь, – сказал он, – прибывающий на Паддингтонский вокзал в пять сорок. У тебя будет время попрощаться со всеми своими тетушками и успеть на поезд в восемь двадцать с вокзала Виктория, который через Ньюхейвен и Дьеп доставит тебя в Париж, куда он прибудет в пять двадцать три завтра утром, на вокзал Сен-Лазар. Когда будешь в Лондоне прощаться со своими тетушками, выкрои время, чтобы послать телеграмму мистеру Тремейну с просьбой встретить тебя на вокзале и защитить от нападок ужасно плохих француженок, о которых тебе приходилось читать. Мы встретимся у Тремейна. Да, и отправь вот это письмо.
– Да, сэр.
– О'кей, Орест! Времени у тебя – как раз добраться до станции спокойно, без надрыва кровеносных сосудов. Ну, пока!
Он направился в свою комнату и обнаружил там Патрицию. Саймон обнял ее:
– Бежишь вместе с нами?
Она крепко к нему прижалась.
– Когда я возвращалась в этот дом, все время думала о том, какой же ты глупый донкихотствующий осел, Саймон. Ты же помнишь, как все было в Бейкомбе.
– И ты решила, что я тебя отошлю?
– А ты собирался?
– Однажды мне этого очень хотелось, – сказал Святой. – В недобрые старые времена... Но теперь... Пат, дорогая, я так люблю тебя, что не могу не быть эгоистом! Я люблю твои глаза и губы, твой голос и твои золотые волосы на солнце. Люблю тебя всеми помыслами и каждой минутой жизни. Так люблю, что мне больно. Я не могу подумать о разлуке с тобой. Без тебя мне незачем станет жить... Я не знаю, куда мы направимся, что будем делать и что нас ждет впереди. Но одно твердо знаю: если даже я в своей жизни не буду иметь больше, чем имею, – тебя, моя дорогая! – у меня было больше, чем просто жизнь...
– И у меня тоже, Саймон... Храни тебя Бог!
– Бог и хранит, – засмеялся Святой. – Видишь, как все получается. Джентльмен должен быть сильным, скупым на слова и должен бы выгнать тебя сейчас ради твоего же блага. Но я не джентльмен. И если ты считаешь, что стоит бежать со мной из Англии...
Ее губы заставили его умолкнуть, а потом уже не было нужды говорить. И сердце Саймона Темплера наполнил восторг, благоговение и молитва.
Как Саймон Темплер вынес приговор, а Норман Кент вышел за своим портсигаром
Несколькими минутами позже Святой присоединился в гостиной к Роджеру Конвею и Норману Кенту. Перед этим он уже завел «айрондель», проверил работу двигателя, убедился, что баллоны накачаны. Шум показал, что масла в картере достаточно, а безина в баке хватит, чтобы дважды совершить поездку, в которую они собирались. Он оставил машину с включенным двигателем на дороге и вернулся, чтобы выполнить принятое решение.
– Готов? – спокойно спросил Норман.
Святой кивнул, молча окинул взором местность за окном, потом повернулся к ним и сказал:
– Я должен сделать только одно предварительное замечание, – а именно: где Ангелочек?
В ответ они промолчали.
– Поставьте себя на его место, – сказал Святой. – Он не располагает такими возможностями, как Тил, чтобы выследить нас, а Тил это сделал. Где бы старина Тил ни был, Ангелочек отстанет от него ненамного. Ангелочка не следует считать дураком: Естественно, он решил – зная, что Тил выслеживает нас, – выследить Тила. Я сам именно так бы и сделал. Ангелочек, если говорить о быстроте ума, ничуть не хуже нас с вами. Это обстоятельство необходимо иметь в виду во время нашего бегства и потому, что это еще один довод в пользу немедленного разрешения нашей проблемы.
