Ведущего специалиста будто спрыснули живой водой. С лица сразу пропала скука:
– К тому же время… Меня ждут в одном месте. Пишите запрос!
– Выйдем вместе, тут у вас такие закоулки, боюсь заплутать, – соврал Томаков.
Сытенький не обратил внимания на неприкрытую ложь, – он искал ключи от кабинета.
Когда часы отбили четверть седьмого, он все еще продолжал это занятие, выдвинув все ящики стола, заглянув даже в мусорную корзину. Замочную скважину он обследовал несколько раз, и после третьей попытки без сил рухнул в кресло.
– Мне кажется, ключ лежит в стаканчике с карандашами, – сказал, наконец, Токмаков, молча наблюдавший за усилиями Сытенького.
– Не может быть. Я там уже смотрел.
– Значит, смотрел невнимательно, – сказал Токмаков, незаметно подложивший ключ минуту назад.
Сытенький перевернул стаканчик:
– Ну слава богу! Вы спасли меня от этих держиморд.
– В смысле?
– Да от этого вахтера! Мне, конечно, все они по барабану, но это был бы, кажется, третий ключ на моей совести. Большое… нет, просто огромное вам спасибо.
– Не за что, – вежливо сказал Токмаков, постаравшись не испугать собеседника своей улыбкой. Обычно он применял ее, чтобы получить у клиента чистосердечное признание. Однако на Сытенького улыбка произвела необычное действие.
– У вас всегда такой имидж?
– В смысле?
– Ну, под мачо. Эта небритость…
– Нет, утром я выгляжу немного лучше.
– Вы и сейчас выглядите прекрасно, – сказал он, неожиданно покраснев. – В своем роде, конечно. Знаете, в английской драматургии еще недавно существовало правило – негодяй должен быть небритым.
Токмаков исподлобья поглядел на пухлого красавца. Хочешь мачо – будет тебе мачо, желание клиента – закон для нашей конторы.
А конторе в лице Токмакова очень желательно было найти к собеседнику ключик, как только что тот искал ключ от кабинета. На худой конец – подобрать отмычку, чтобы, пошарив по закоулкам его памяти, выудить все, что касалось грузоотправления в маленький венгерский городок Надькерёш.
– Даже в Голливуде придерживались этого принципа, – продолжил тему Сытенький. – Годов где-то до тридцатых…
– Так я, по-вашему, негодяй? – спросил Токмаков, подумав: «Интересно, откуда этот тип выкопал такое залежалое словечко?»
Все объяснилось достаточно просто. Сытенький недавно окончил филфак университета. А в государственное предприятие «ПетроэкспертЪ» его определил папаша, считавший, что ребенок должен вначале понять, как работают винтики государственной машины, а уже потом включаться в семейный бизнес.
Судя по тому, как Сытенький мариновал Токмакова, не спеша с ответом по простейшему делу, было видно, что он успешно осваивает методику работы госструктуры.
Но куда правдоподобнее казалось другое объяснение: ему перепало в клюв от экспортеров, что тоже было фирменным стилем госчиновников экономической эпохи «РОЗ» – «распил, откат, занос».
Некий мыслительный процесс в это же время осуществлялся в напомаженной головенке Сытенького.
– Наверное, вы пьете текилу? – неожиданно спросил он Токмакова.
– Пью, поскольку грызть ее нельзя, – интерпретировал Вадим старый армейский анекдот. – А что, есть предложение?
Сытенький в армии, естественно, не служил, – от этой госструктуры папаша его отмазал, – и в знак одобрения пошлепал пухлыми ладошками-ластами.
– Очень остроумно, очень! Сегодня же я выдам этот прикол моим друзьям. Или… Да, вы сами его и расскажите! Я знаю одно уютное местечко… Будет очень интересно, если только вы… Впрочем, ерунда!
Токмаков понял, что правильным оказалось второе предположение: Сытенький взял на лапу, и в кабаке предложит поделиться.
– Поехали, – согласился Токмаков. – Я на колесах. Кстати, меня зовут Вадим.
– Да, как глупо, мы еще не познакомились… Вова!
– Брось, Вова, мы не то что познакомились, а уже почти что подружились!
– Я бы этого очень, очень хотел…
От стоянки «Петроэксперта» в романтический синий вечер стартовали одна за другой две машины. Первой была маленькая красная БМВ, на каких обычно гоняют продвинутые бизнесвумен. Второй шла солидная черная «Волга», поблескивая акульим оскалом решетки.
Даже в кошмарных снах Токмаков не мог представить, что ждет его в ближайшие несколько часов.
Глава девятая История любви и смерти
1. «О чем задумался, коханый»?
Проститутки с площади Восстания не отличаются красотой или, там, грацией. На их стороне теория больших чисел. Работают рядом с Московским вокзалом, где всегда полно мужиков. И среди них всегда найдется кто-то, кому в лом просто так дожидаться отправления поезда, или кто, напротив, только прибыл в Петербург и мечтает быстрее подхватить гонорею. Поэтому отличительная особенность проституток с Московского вокзала – готовность предоставить любые услуги за умеренную плату в кратчайшие сроки.
Но изредка попадаются среди них особи, при взгляде на которых мысль о кожно-венерологическом диспансере не сразу приходит в голову. Одна из таких и окликнула Скотча, покупавшего сигареты:
– Мужчина, не хотите расслабиться?
Расслабляться Скотчу было рано. Ему предстоял визит к человеку, который вывел на него саратовского делового и был отчасти в курсе операции. Прежде чем браться за лысого цветного [30] , который по всем признакам представлялся крепким орешком. следовало поколоть того, чья скорлупка не была защищена служебной ксивой и стволом.
Несколько часов ушло, чтобы пробить адрес урода. Теперь можно было ехать в Озерки. И вот эта девица с неоригинальным предложением…
Скотч уже хотел отпустить ее с миром – день был достаточно напряженным – но та вдруг произнесла:
– О чем задумался, коханый? Я девочка чистая, неприятностей не будет.
Скотч вздрогнул. «Коханый»…
– Ладно, идем.
– На время или на ночь?
«До смерти», – чуть было не произнес Скотч. Вместо этого он сказал:
– Как понравится. Сейчас поедем к моему другу.
– Ой нет, я в групповуху не играю!
– Не бойся, я тебя никому не уступлю.
Скотчу везло сегодня на парки. Улица имени никому неведомого академика Байкова упиралась в Сосновский лесопарк. Он остановил БМВ у девятиэтажной «точки», и послал Кристину – так замысловато нарекли родители простую украинскую девушку – в магазин за согревающим и подкрепляющим. Сам же поднялся на лифте на седьмой этаж и позвонил в квартиру 28.
Хозяина не было дума. Что ж, еще лучше.
С замком пришлось повозиться – попался качественный. Но в походном наборе Скотча было все необходимое, чтобы управиться до возвращения Кристины. Он даже успел заменить в замке личинку, так что хозяин будет удивлен.
Но еще сильнее он будет поражен, когда дверь квартиры откроется.
Этот парень – по паспорту Криволапов, по кликухе Синтез – неплохо устроился. Квартирка была небольшой, двухкомнатной (у Скотча была «трешка» с видом на Мойку), но уютной. Спальня с необъятным «сексодромом», подобие гостиной и просторная кухня, где не столько готовили пищу, сколько сочиняли рецепты «дури» – Синтез тоже не зря получил свое погоняло. На своей делянке он был не последним. Поэтому Скотч и взялся за предложенное Синтезом дело, не пытаясь въехать, откуда взялись те залетные, залетные и явно не блатные, которых тот привел.
В прихожей тренькнул звонок. Скотч взялся за рукоятку тяжелого вороненого кинжала с резиновой ручкой. В Чечне такие называли окопными. Пока тревога оказалась учебной – это пришла с покупками Кристина.
– А где же приятель? – насторожилась она, никого не обнаружив в квартире.
– Позвонил, что задержался, а ключи… – усмехнулся Скотч, – я у соседки взял.
– Раздеваться? – тихо спросила Кристина.
– Ишь, деловая! Накрывай на стол, выпьем сначала. Где что найдешь – все в дело, бери и пользуйся. А я тут с дверью. Скрипит, зараза!
Дверь ничего не скрипела. Просто надо было приладить к створкам немудрящий сторожевичок, чтобы предупредил, когда хозяин начнет дергать за ручку.
Они закончили работу одновременно.
– Проходите, – церемонно пригласила его Кристина. – Я и свечи зажгла. Для настроения.
Скотч усмехнулся и прошел в чужую гостиную, как в свою собственную. Кристина подождала, пока он сядет за стол, и только потом примостилась напротив. Только сейчас Скотч разглядел ее по-настоящему. Это была рослая девушка, темнобровая брюнетка с крупными чертами лица, размалеванная, но не до степени ритуальной маски.
– Пойди вымойся, – велел он, разливая водку в рюмки, подозрительно напоминавшие химические колбочки.
Она послушно выскользнула из-за стола. Скотч поморщился: «Не боевая». Опять ничего не выйдет.
Первая рюмка проложила огненную дорожку к сердцу, омыла душу от пороховой гари дневных выстрелов, очистила для новых испытаний. Накатил вторую, прислушиваясь к шуму воды в ванной.
Девчонка его неправильно поняла. Он хотел, чтобы она просто смыла грим…
