Ее сразили не сами слова, а то, как и когда я их произнес.
Она замерла с открытым ртом, как игрушечная лягушка. Мне показалось, что ее вот-вот хватит удар: ее губы побледнели даже под слоем помады.
Она не стала возражать: не было сил. Я будто треснул ее по башке дубиной, и прийти в себя ей было суждено еще не скоро. Ее тревога еще больше усиливалась от неизвестности. Она еще не знала, к кому меня следует относить: к полицейским, к шантажистам Или к собратьям по профессии…
Я сохранял полную серьезность, чтобы окончательно ее запугать. Но ей и без того было вовсе не до смеха.
— Вы, я вижу, чем-то огорчены? Идемте ко мне, пропустим по стаканчику… Я живу там, на холме, в прелестном голубеньком домике…
Она кивнула. Теперь она была готова на все. Мне оставалось только снять с дивана покрывало и подождать, пока она стащит с себя трусы.
— Хорошо, — прошептала она. — Я согласна.
И тогда я повел себя как настоящий мужчина. Я ухватил ее за воротник платья и прижал к стене.
— Спасибо, — сказал я. — Мне достаточно твоего согласия. Если ты решила купить меня своей задницей, то ошиблась: ты-то продаешься, но я — нет.
Не сводя с нее глаз, я достал из кармана сигарету, зажег ее свободной рукой, выпустил в лицо рыжей длинную струю дыма и исчез в вечерних сумерках.
Прежде чем лечь спать, я пересчитал свои деньги. Это не заняло много времени: у меня оказалось в наличии только две бумажки по десять долларов. Оставалось надеяться, что перевод суммы из банка в банк произойдет быстро: иначе я очень скоро сяду на мель. Только бы не вышло никакого прокола! Что если Рапен поступил, как поступают многие: придумал для банка какую-то особую подпись? А я подделал ту, что была в паспорте, и может оказаться, что очень опрометчиво… Но в любом случае я рассчитывал, что этот перевод не привлечет такого пристального внимания парижского агентства, как прямое снятие денег со счета. Да, хитрость была все же неплоха.
Я бросил две американские бумажки на стол и прижал их зажигалкой, как пресс-папье. Раздеваясь, я все время смотрел на банкноты и заметил одну, вроде бы незначительную, деталь: обе купюры имели в одном и том же месте маленькую дырочку. Еще я вспомнил, что те, которые я уже обменял на франки, тоже были с дырочкой, словно их когда-то сшивали иглой.
Я нехотя улегся в постель. Рыжая баба пробудила у меня горизонтальные мысли. Еще немного — и я бы оделся и пошел в первый попавшийся бар с «девочками». Удержало меня лишь чувство собственного достоинства. Нет уж, я не из тех, кто покупает женщин за деньги. Тем более что они зачастую норовят обчистить клиента и от них рано или поздно подцепишь какую-нибудь заразу.
В конце концов мне все же удалось заснуть, хотя и не без труда.
* * *
Она заявилась на следующее утро, когда я заканчивал расправляться с завтраком. Дожевывая рогалик, я увидел ее силуэт у садовой калитки. На ней было белое нейлоновое платье, которое обтягивало ее, как чулок. Наряд дополняли розовая соломенная шляпка, розовые перчатки, черная плетеная сумочка и черный пояс. В этом снаряжении она могла бы утереть нос не одной голливудской звезде. Я торопливо, едва не подавившись, проглотил свой кусок. Я, конечно, предполагал, что мы с ней еще увидимся, но ее появление здесь меня все же удивило.
Я еще не успел переодеться и разгуливал в нежно-голубой пижаме с белыми манжетами и белым воротником, которая придавала мне некоторое сходство с гаитянским офицером.
Распахнув застекленную дверь, я вышел в сад.
— А, моя прекрасная мошенница! Какой приятный сюрприз!
Она улыбнулась. Видимо, она полночи собиралась с мыслями и готовила для меня какой-то новый спектакль.
— Вы так восхитительны, что рядом с вами останавливается время! — объявил я. — Входите же скорее!
Она вошла.
— Садитесь.
Соломенная шляпка отбрасывала на ее хрупкое лицо розоватую тень. Такое создание не отважился бы тронуть самый наглый из наглецов. Казалось — она разобьется вдребезги от малейшего прикосновения. Она была чем-то вроде живой мечты, неправдоподобной и от этого еще более хрупкой.
Она серьезно посмотрела на меня.
— Кто вы?
— Меня зовут Робер Рапен. Прошу прощения, что не представился вчера…
Она взмахнула пальцами, отметая прочь мою словесную шелуху.
— Я знаю. Об этом я уже спрашивала у соседей.
— У соседей? Но я здесь еще никого не знаю, я ведь только что приехал.
— Вы не знаете, зато вас знают. Соседи для того и существуют. Что им еще делать? К солнцу и к морю, знаете ли, быстро привыкаешь, а привыкнув — переходишь к другим, более прозаическим развлечениям…
— Сегодня вы еще красивее, чем вчера, хотя я, признаться, не думал, что такое возможно.
— Спасибо.
— Я не лгу.
— Я знаю.
— Это для того, чтобы меня соблазнить?
— Возможно…
— Тогда вам это удалось. Виски выпьете?
— Для виски еще рановато.
— Извините, у меня неправильный организм. Наверное, мама кормила меня вместо молока рыбьими хвостами.
Она засмеялась, довольная тем, что я весел, расслаблен и чертовски рад видеть ее у себя.
— Тогда кофе?
— Нет, ничего не нужно. Я ведь не пить сюда пришла…
— А зачем вы пришли?
— Чтобы увидеться с вами.
— Просто увидеться?
— Ну, и поговорить тоже.
— Тогда попытаюсь вас выслушать. Хотя когда на вас смотришь, это, поверьте, нелегко. Мысли, знаете ли, все время сворачивают куда-то в сторону.
— Я по поводу вашего вчерашнего намека.
— Какого намека?
— На мою… манеру игры.
— Так что же?
— Я хотела бы знать, что вы о ней думаете.
Я налил себе солидную порцию виски. Она перешла прямо к делу: она требовала, чтобы я выложил карты на стол, и мне следовало для начала привести эти карты в порядок.
— Я слушаю! — поторопила она.
— Что я могу вам сказать? Я заметил, что вы мошенничаете, и сообщил вам об этом. Только и всего. Скажите, вы ведь действуете заодно с крупье, верно? Обычно у этих ребят глаза на месте…
Она вздохнула.
— Он купился на мои улыбки… Крупье — такие же мужчины, как и все остальные… Старые дамы, которые донимают его с утра до вечера, не вызывают у него никакого сочувствия. Он наверняка что-то заметил, но молчит. Думаю, в какой-то степени это его даже забавляет…
— А в остальном, моя красавица?
— Не понимаю.
— Вы надеетесь, что ваша комбинация будет работать бесконечно?
— Нет…
— Давно вы здесь?
— Десять дней.
— Тогда мой вам совет: смените занятие. В один прекрасный день владелец казино сцапает вас за шиворот, и потом уж такое начнется… Что если он не растает от улыбок мисс Европы?
Она немного помолчала, затем ответила:
— Спасибо за совет, я им непременно воспользуюсь.
— Вы профессионалка?
— Без пяти минут.
— Вы бы лучше посвятили себя какой-нибудь свободной профессии…
Она опять посмотрела на меня, неуверенно и беспокойно.
— Кто вы? — повторила она.
— Я уже говорил.
Она раздраженно пожала плечами.
— Что мне ваше имя? Я спрашиваю — кто вы по жизни?
— А как по-вашему?
После секундного колебания она смело заявила:
— Странный тип.
— Вот как?
— Да.
Тут настал мой черед испытывать замешательство.
— Почему?
— Сама не знаю, в том-то и дело. Вы похожи и на богатого бездельника, и…
— И?..
— И на гангстера.
Я начал задаваться вопросом, не напрасно ли я вызвал эту птичку на откровенность.
— Вы преувеличиваете. В обоих случаях. Я ни то, ни другое. Просто проворачиваю иногда кое-какие дела, вот и все. А сейчас отдыхаю.
— Для рантье вы слишком молоды.
— В старости успех уже не радует.
— И сколько вы намерены… бездельничать?
— Смотря по обстоятельствам.
— По каким обстоятельствам?
— Смотря по тому, насколько быстро я истрачу свои сбережения.
— И долго это может продлиться?
— Довольно долго, если не позволять себе лишнего.
— Жаль.
— Почему?
Она бросила на меня вызывающий взгляд.
— Потому что мы могли бы заключить союз…
— И купить бакалейную лавку?
— Нет: поиграть вместе.
— Во что поиграть? Если в папу и маму — тогда я согласен, а так…
— И в это, и в другое. Рулетка вас не привлекает?
Ага, вот оно, началось… Дамочка и впрямь была не из простых и, похоже, умела набивать карманы… А то, что сна решила передо мной открыться, лишний раз доказывало ее смелость.
— У вас есть конкретный план?
— Да.
— Интересно…
— У двоих будет больше возможностей. Я работаю уже довольно давно. За это время я много размышляла и многое поняла.
