— Нет, Дип. Не вам вводить меня в заблуждение. Вы хорошо знаете, что и как я чувствую, а я тоже понимаю, что вы чувствуете. Могу ли я говорить прямо?
Я кивнул головой.
— Я люблю вас, Дип.
Она сказала это спокойно, убежденно, как будто мысль об этом составляла сущность всей ее жизни.
Эллен стояла, разглядывая меня, терпеливо ожидая, что я скажу. Я же смог только молча улыбнуться ей, так как не видел в этот момент смысла говорить то, что ей и без моих слов было известно.
— Всегда ли это случается так, Эллен?
— Не знаю. Со мной этого еще не случалось.
— Мы должны будем еще поговорить об этом. Позже, думаю.
На ее лице появилось легкое облачко.
— А будет ли это «позже», Дип?
— То есть?
— Вы гоняетесь за убийцей, а убийцы гоняются за вами. Все может случиться.
Откинув полу своего пиджака, я дал ей возможность бросить быстрый взгляд на рукоятку моего револьвера, который после ночевки у Кэта вновь появился у меня за поясом.
— Далеко еще не ясно, Эллен, я их или они меня.
— О, Дип… Я боюсь… Но уж если необходимо, то только не последнее.
— Рассчитываю и я на это.
Она снова приблизилась ко мне, и ее руки обвили мою шею. На этот раз у меня не было мысли оттолкнуть ее. Совсем наоборот.
На секунду оторвав свои губы от моих, она тихо сказала:
— Для нас хороший случай, Дип…
— Да.
— Но он будет позже?
— Задолго до этого «позже».
— Вы пришли ко мне в гости?
— Конечно.
— А почему до сих пор в шляпе?
— Это дело поправимо, дорогая.
— Вы голодны? Хотите есть?
— Да. Вас.
— Вы кровожадны.
Она тихо засмеялась и добавила:
— Позже.
Она вновь поцеловала меня.
— Но не очень «позже», милый.
Успокаивающая домашняя обстановка окружала меня, и на какое-то время я забыл об опасностях, подстерегавших меня на каждом шагу.
Мы сидели с Эллен друг против друга, разговаривали, смеялись, припоминали события давно минувших дней и приходили и выводу, что многое в ту пору было хуже, но кое-что и лучше.
Эллен интересовалась, почему я до сих пор оставался неженатым, и я ответил, что у меня просто не было времени, а кроме того, мне не встретилась настоящая женщина. На подобный мой вопрос она ответила примерно то же самое.
За чашкой кофе я спросил:
— Скажите мне кое-что, Эллен… После стольких лет, которые вы провели здесь, что заставило вас повернуть обратно?
— Как так?
— Подружиться с такой паршивой свиньей, как Ленни Собел?
Она поднялась, сняла кофейник с плитки, налила себе еще чашку и только затем ответила:
— Не знаю, как вам это объяснить.
— Если не хотите, можете мне этого не говорить.
Она медленно поставила кофейник на плитку.
— Это совсем не то, что вы могли бы думать.
— Послушайте, Эллен. Я никогда не осмеливался вмешиваться в ваши дела и не намерен этого делать и впредь. Двадцать лет мы не виделись с вами, Эллен. Вы не знаете меня, я не знаю вас. Ваша жизнь за этот период принадлежит только вам. Единственное, что меня интересует, так это будущее. Поэтому расскажете вы мне что-либо из вашего прошлого или нет — мне, по сути дела, будет безразлично.
Эллен улыбнулась, в ее глазах засветилось удовольствие.
— Вы мне нравитесь, Дип. Но повторяю, не было ничего подобного, о чем вы думаете.
Я пожал плечами, сделал пару глотков кофе.
На минуту она задумалась, а затем сказала:
— Мне не хотелось бы выглядеть перед вами глупо.
Я промолчал, выжидая.
— Месть — довольно забавная вещь. Вы прибыли сюда, чтобы застрелить убийцу вашего друга. Это цель вашего крестового похода. Роск имеет свою цель. Будучи совестью города, он, не боясь никого и ничего, ведет ожесточенную борьбу со всем тем, что ненавидит, — с трущобами, нищетой, преступлениями, с вещами, с которыми он сам жил. А я… я тоже вела крестовый поход. Я тоже испытывала чувство мести.
— Так. Я весь внимание.
— Теперь все это кажется немного нереальным. Бетти Ли и я были такими же друзьями, как вы с Беннетом. Мы были очень близки с ней и вместе переживали все горести и радости. К несчастью, перед Бетти встали такие проблемы, решить которые она могла только одним путем, и с каждым днем она падала все ниже и ниже, она катилась по наклонной плоскости. Она была очень хорошенькой, и вскоре на нее обратил внимание Ленни Собел. А от него она окатилась еще ниже и попала к Беннету.
— Но Беннет был большим человеком, — прервал я ее.
— Да, но только не в отношении женщин. Всех женщин, которых он когда-либо имел, он только покупал.
— Эту сторону его жизни я мало знаю, вернее, совсем не знаю.
— Так вот. Беннет приучил ее к героину, а затем пристроил и к его распространению. За это она получала некоторую долю, частью деньгами, частью наркотиком. Она стала рабой Беннета и героина. Беннет крепко держал ее на крючке до тех пор, пока она не взобралась на крышу и не прыгнула оттуда на асфальт.
— Печально.
— Только не для нее. Смерть была для нее освобождением. Но для меня… Меня это потрясло. Я не находила себе места. В конце концов я почувствовала непреодолимое желание избавить людей, таких как Бетти и Тэлли, от Ленни Собела и Беннета. И я решила сделать для этого все, что было для меня возможно. Я позволила Собелу ухаживать за собой и стремилась использовать всю выгоду от дружбы с этим выродком.
— Например?
— Много было разных случаев. Одному очень хорошему человеку грозило выселение и лишение имущества со стороны одного бессовестного дельца. И слова Собела оказалось достаточно, чтобы этого человека оставили в покое. Были и другие парни, попавшие в беду, и некоторым из них мне удавалось помочь также через Собела.
— Ваш крестовый поход, Эллен, ставил перед собой явно благородные цели.
— Это было только начало. В действительности, повторяю, меня интересовал лишь Беннет. Именно он был ответственен за смерть Бетти. В то время я думала, что как раз Ленни Собел сможет послужить орудием моей мести, и я всячески пыталась найти возможность их столкнуть и подсказать Собелу мысль об уничтожении Беннета. Но вскоре я убедилась в нереальности моего замысла. Малейший намек на какое-либо противодействие Беннету Собел решительно отвергал. Кроме же Собела никого другого, подходившего для нанесения удара Беннету, не было.
После небольшой паузы она добавила:
— Очень вежливо, но твердо Собел порекомендовал мне всегда оставаться подальше от Беннета.
— И все это время Собел относился к вам более чем хорошо?
— Он же был влюблен в меня.
— Представляю.
— Но, надеясь на взаимность, всегда держал себя в определенных рамках и довольствовался лишь моим обществом в публичных местах.
Она остановилась, облокотилась на стол и сжала голову руками.
— Беннет превратился в непосредственную цель моей мести, и я начала сближаться с ним, размышляя над бесчисленными планами его уничтожения. Вскоре он прислал мне подарок, потом билеты в театр, он готов был бросить все, когда я желала его видеть.
— Изнурительный способ.
— Конечно. И все это время я пыталась выяснить, что именно делало его большим в глазах окружающих.
— Удалось?
— Нет. Я так и не поняла этого, пока его не убили.
Тихо и мягко я спросил:
— Кто убил его?
Казалось, что она смотрит сквозь меня, не видя меня.
— Должно быть, тот, кто направляет ход всех подобных дел… кто направляет их по своему желанию…
— Яснее.
— Один из тех безликих неизвестных.
— Из Синдиката?
— Да.
— Не думаю.
Она недоуменно и вопросительно взглянула на меня.
— Почему?
— Я продолжаю размышлять над тем, что я видел и слышал, вернувшись сюда. Клубные воротилы, боссы и полубоссы, молчавшие представители Синдиката, их парни…
— На собрании?
— Да. Они все там сидели и слушали Бени Матика, провозгласившего себя королем организации Беннета. Влиятельные боссы, денежные тузы — все спокойно там сидели и молча слушали полуидиота Бени из Бруклина, заявлявшего о том, что управление всеми делами он берет на себя.
— Но Бени…
— Знаю. Он — ничто. Но на следующий же день он участвовал в совещании, которым руководил Хью Педл. Этот Педл считается весьма общительным и демократичным, но только он никогда не сядет за один стол с Бени или с ему подобными мелкими гангстерами.
— К чему вы клоните, Дип?
— Думаю, что Бени удалось распространить слух о том, что он, Бени, оказался владельцем секретных документов Беннета, тех документов, которые держали и держат всех членов организации за горло, в том числе, разумеется, и Хью Педла.
— Так вы считаете, что Бени и есть убийца Беннета?
— Бени слишком мелкотравчатый подонок, вряд ли он смог бы продержаться долго на одном только шантаже. Что касается Беннета, то он, несомненно, держал чем-то Бени в постоянном страхе. Этот страх мог оказаться для него невыносимым. Единственное, что могло избавить его от чувства страха, была смерть Беннета. И он мог пойти на устранение Беннета, особенно в том случае, если ему было известно местонахождение бумаг Беннета. Но даже если он этого и не знал, то мог надеяться на то, что именно он, скорее всего, разыщет папку Беннета. В крайнем же случае, будучи одним из приближенных Беннета, он мог на первых порах ограничиться лишь утверждением того, что эти бумаги якобы находятся в его руках. И вряд ли кто-либо осмелился бы открыто назвать это блефом, учитывая его положение при Беннете. Так называемое завещание Беннета передало мне все его имущество, правда, на определенных условиях, но в завещании нет никаких указаний на важнейшие документы организации, и для членов этой организации вполне естественна мысль о том, что эти документы могли быть оставлены кому-то другому.
