Тоцци в изнеможении откинулся на спинку дивана, дернув при этом за наручник.
— Эй! Осторожнее, — произнесла Джина.
— Заткнись!
— Сам заткнись!
Тоцци прикусил нижнюю губу и посмотрел на покрытый трещинами лепной потолок. Ему не верилось, что он допустил все это. Он и раньше попадал в скверные ситуации. Но это первая скверная ситуация, когда рядом с ним нет Гиббонса. Он вздохнул. Может, все дело в этом. Гиббонс никогда не волновался и никогда не позволял загонять себя в угол. Надо шевелиться, говорил он. Жизнь — как поездка на машине по глубокому снегу. Не можешь ехать вперед — давай задний ход. Делай что угодно, только не останавливайся, потому что главное — это не останавливаться. Такова была философия Гиббонса.
Опустив подбородок, Тоцци смотрел, как Беллз ищет что-то в ящике. Он дышал медленно и размеренно: вдох через нос, выдох изо рта — дыхательное упражнение в айкидо, — до тех пор, пока немного не успокоился. Надо шевелиться, повторял он про себя, пытаясь сосредоточиться. Нельзя просто сидеть и ждать. Надо двигаться. Пусть даже задним ходом.
— Посмотри, Беллз. — Тоцци расстегнул спортивную, куртку и показал приспособление у себя на поясе. Он совершенно забыл о нем. Дурак. Вот что получается, когда не можешь сосредоточиться.
Как только Тоцци начал отстегивать приспособление, Беллз выбросил вперед руку с пистолетом.
— Ты что делаешь?
— Расслабься, Беллз. Я только хочу тебе кое-что показать. Без обмана. Можешь застрелить меня, если я что-нибудь выкину.
— Не умничай. Майки.
Тоцци отцепил прибор и протянул его Беллзу:
— Видишь?
— Ну и что?
Тоцци обхватил передатчик ладонью, чтобы их не было слышно.
— Эта штука не просто подает сигналы.
Беллз сузил глаза.
— Это передатчик, Беллз. Он передает все, что мы говорим, в машину наружного наблюдения.
Джина ухмыльнулась:
— Это что — спецсвязь?
Тоцци не обратил на нее внимания.
Выражение подозрительности на лице Беллза не изменилось. Не опустил он и руку с пистолетом, нацеленным в голову Тоцци.
— Давай договоримся, Беллз. Хочешь бежать — я помогу тебе. Ты сматывайся, поезжай куда хочешь, а мы будем продолжать говорить, как будто ты все еще здесь. Еще лучше, если ты не доверяешь мне, приспособь эту штуку там, где всегда слышны какие-нибудь разговоры. Например, в столовой или магазине. Это собьет их со следа.
На лице Беллза застыло скептическое выражение.
— Дай-ка мне посмотреть на эту штуку.
Тоцци нехотя разжал руку и кинул передатчик Беллзу, тот поймал его левой рукой и осмотрел, держа на вытянутой руке. Тоцци боялся, что Беллз разобьет передатчик стволом пистолета и тогда они с Джиной действительно окажутся в заднице, потому что это единственное средство, чтобы поторговаться с Беллзом. Но у него из головы не выходила философия Гиббонса. Хочешь оставаться в игре — торгуйся.
Беллз поднес передатчик к губам, как микрофон, и начал напевать в него мелодию «Качаясь на звезде». Потом засмеялся и бросил передатчик обратно Тоцци. Он упал на пальто.
— Хорошо придумано, малыш Майки, но это не пойдет.
Тоцци взял передатчик и снова зажал его в руке.
— Я говорю тебе правду, Беллз. Я агент ФБР.
— Правда? — Беллз кивнул. — Интересно.
— Говорю тебе, я могу помочь, если послушаешь меня.
Джина закатила глаза:
— Значит, сдаешься?
Тоцци искоса взглянул на нее. Господи, заткнись наконец.
— Ты упускаешь хороший шанс выкрутиться, Беллз. Единственный шанс. Поверь мне.
Лицо Беллза окаменело.
— Поверить тебе?Какого дьявола я должен верить такому прожженному обманщику, как ты?
— Не будь дураком, Беллз...
— Я не дурак. Именно поэтому я и не стану тебя слушать, дружище. Ты самый поганый из всех стукачей. Любой долбаный коп, который работает под прикрытием и втирается в доверие к человеку, чтобы посадить его за решетку, хуже дерьма на моем ботинке.
Джина кивнула:
— В чем-то он прав.
— И ты не лучше, дорогая Джина. — Пистолет переместился в ее направлении. — Что ты скажешь о женщине, которая отвергает самое искреннее предложение мужчины? А? Я пытался быть обходительным с тобой, Джина, но ты отвергла меня. Ты говорила себе: «Пошел он к черту. Кому он нужен?» Правильно? Ты, может, даже слышал это от нее. Майки?
— Не знаю, о чем ты, Беллз. — Тоцци на самом деле не знал, о чем речь. Он понятия не имел, о каком «самом искреннем предложении» говорил Беллз. Но голос Беллза на автоответчике Джины снова зазвучал в его ушах. Он посмотрел на свадебное кольцо на шее у Джины. Что же было между этими двумя?
На лице Беллза снова застыла дьявольская маска.
— Что я могу сказать тебе, Джина? Ты оказалась самой настоящей шлюхой. Хуже того, ты предала меня.
Джина взорвалась:
— Ты сумасшедший. Сам не знаешь, что мелешь.
Тоцци был озадачен.
— Действительно, о чем ты?
— Не твое дело! — огрызнулась Джина, потом повернулась к Беллзу. — Когда ты собираешься отпустить нас, Беллз? Меня тошнит от вас обоих.
Беллз начал раскачивать головой вперед и назад. Все качал и качал.
— Что это значит? — требовательно спросила Джина.
Беллз склонил голову набок, как любопытный пес.
— Это значит, что я не собираюсь вас отпускать. Я собираюсь убить вас. Кажется, я уже говорил вам об этом.
— Хватит, перестань пороть чепуху!
Тоцци почувствовал, что в горле у него будто бейсбольный мяч застрял. Почему она не верит Беллзу? Она же видела, как утром он застрелил Гиббонса. Этот парень — чокнутый. Он может сделать это снова, в любую минуту.
Беллз с сожалением покачал головой:
— Ты не понимаешь, да, Джина? Знаешь, что это за место?
— Не знаю и знать не хочу.
Беллз посмотрел на Тоцци:
— А тызнаешь?
Тоцци покачал головой.
— Никогда не слышал о Колокольне? Сам я называю это место по-другому, но знаю, что многие так говорят.
— На колокольнях водятся летучие мыши, — сказала Джина.
— И не только они, — ухмыльнулся Беллз.
— Так что это за место? — спросил Тоцци.
— Здесь я помогаю людям исчезнуть. — Беллз сказал это так, будто сообщил, что собирает марки. — И не надо так пугаться, малыш Майки. Именно это я и делаю. Ты хочешь сказать, что в ФБР об этом даже не подозревают? Ну, я польщен. Значит, я еще лучше, чем сам считал.
Джина вскинула руку:
— Давай еще по спинке себя похлопай. У тебя это хорошо получается.
— У меня не только это хорошо получается. Видишь ли, я настолько хорошо помогаю людям исчезнуть, что это теперь мое основное занятие. Я, как бы это сказать, официальный палач семьи.
Теперь уже скептическое выражение появилось на лице Тоцци.
— Это правда, Майки. Я — капо возмездия. Нравится? Капо возмездия. Красиво, правда? Понимаешь, когда кто-то делает что-нибудь не так и должен исчезнуть, мы заманиваем его сюда, и я делаю свое дело. Я порешил тут не меньше тридцати парней. Кроме шуток. У меня все отработано до мелочей. Сначала я стреляю или душу, смотря что когда удобнее, потом очень быстро пару раз протыкаю сердце, чтобы кровь не залила все вокруг. Когда стреляешь, кровь так и хлещет, замучаешься отмывать. Потом какое-то время труп тихонько лежит, чтобы кровь свернулась, понимаешь? Когда она совсем останавливается, я тащу его в ванную. — Он кивнул в сторону выгороженной комнатки в углу. — Там я его расчленяю, туго и аккуратно завертываю части в полиэтиленовые мешки для мусора и заклеиваю клейкой лентой. Потом от них избавляюсь. Никогда не выбрасываю все в одном месте, на всякий случай. Я знаю кучу местечек — свалки, ямы, канализация, иногда вывожу в Мидоулэндс, иногда бросаю прямо в реку. У меня превосходная репутация. Насколько я знаю, ни одного ни разу не нашли. Ни руки, ни ноги, ни одного пальчика. Тут мне нет равных.
Беллз явно похвалялся, но у Тоцци было такое ощущение, что все это не очень далеко от правды. Когда он впервые увидел Беллза, у него мурашки по спине пробежали, но он и не предполагал, насколько этот парень ужасен. Настоящий вампир.
Джина зло посмотрела на Беллза:
— Ты больной, ты знаешь это?
— Знаю. — Беллз ухмыльнулся. Он не отрывал глаз от раскачивающейся в его руке цепи, но пистолет, который он держал в другой руке, был направлен на Тоцци и Джину. — Знаешь, Джина, я забыл сказать тебе. Всех, кого я привозил сюда, я кончал в основном одинаково, расчленял, засовывал в пакеты и так далее. Во всех случаях, кроме одного.
— Можешь не стараться. Мне это не интересно.
— А может, тебе стоило бы этим поинтересоваться? — Беллз поднял глаза и ухмыльнулся ей в лицо. — Это была единственная женщина, которую я кончил.
Внезапно Джину охватила тревога: Грудь ее вздымалась, лицо исказилось, она изо всех сил пыталась справиться с эмоциями.
Беллз указал пистолетом на окна:
— Иди посмотри. Выгляни во двор.
