Беллз указал пистолетом на окна:
— Иди посмотри. Выгляни во двор.
Джина не могла удержаться. Она встала и направилась к окнам, не отрывая глаз от лица Беллза. Тоцци тоже поднялся прежде, чем наручник врезался ему в руку. Рука и так уже болела.
Беллз подошел и стал сзади, раскачивая цепь. Они стояли у окна и глядели вниз, на захламленный задний двор.
— Видишь спрессованную машину у забора? Ту, ржавую. Видишь? Размером с холодильник.
Тоцци сразу заметил ее, несмотря на то что она была почти скрыта в высокой траве.
— Видишь, Джина?
— Вижу.
— Марджи, — произнес он.
Джина прикусила костяшки пальцев. Она пыталась удержать слезы, но ей это не удалось.
— Я засунул ее в багажник старого «шевроле» и сплющил его.
Тоцци почувствовал тошноту.
— Ты хоть сначала убил ее?
— Нет.
Беллз явно гордился собой. Тоцци представил, как кричала бедная женщина, когда пресс расплющивал радиатор, крылья и крышу, прежде чем добрался до багажника. Но кто такая Марджи? Почему он ее убил?
— Я совсем не хотел этого делать, — продолжал Беллз. — Богом клянусь. Но ты вынудила меня. Джина. Вы обе вынудили. Я предупреждал ее, чтобы она перестала играть со мной, но она не слушалась. А ты ее подзуживала.
Слезы текли по щекам Джины. Несмотря на то что она была сегодня совершенно невыносима, Тоцци стало ее жалко. Он хотел что-нибудь сказать ей, но боялся, что от него она не примет никаких утешений.
Беллз перестал раскручивать цепь. Он подошел к Джине и вытер ее щеку дулом пистолета.
— Я много раз давал тебе шанс, Джина. Ты не можешь сказать, что это не так. Но ты продолжала играть со мной, даже когда исчезла Марджи-. А мне нужен был только ясный ответ. Вот и все. Но ты все посылала меня. Ну что ж, теперь моя очередь сказать тебе, куда ты можешь идти. И сделать так, чтобы ты именно туда и отправилась.
Тоцци был поражен:
— Что все это значит? Я не...
Ствол пистолета скользнул, как змея, и оказался во рту у Джины. Она отступила назад, но Беллз не отнимал пистолета. Он продолжал наступать на нее, пока она не оказалась на коленях. Она задыхалась.
— Подожди! Подожди! — закричал Тоцци. Он испытывал искушение наброситься на Беллза, который теперь стоял довольно близко от него, но не осмелился сделать это, пока ствол пистолета был у Джины во рту. — Неужели мы не можем спокойно все обсудить?
Глаза Беллза горели.
— Нам нечего обсуждать, малыш Майки. Вы оба хотели меня надуть. Что сделано, то сделано. Теперь вы умрете. Точка.
— Послушай, Беллз. Будь же благоразумен.
— Благоразумие — это для юнцов. А у меня правила. Я ил придерживаюсь и ожидаю того же от других.
С бьющимся сердцем Тоцци посмотрел на Джину. Ствол пистолета во рту мешал ей дышать; задыхаясь и давясь, она извивалась, пытаясь освободиться, но безуспешно.
— Беллз, Беллз, послушай. Я не знаю, что там у вас случилось. Я не о Джине. Кто эта Марджи? Какое она имеет ко всему этому отношение?
Внезапно Беллз захлестнул цепь вокруг закованного в наручники запястья Тоцци. Потом вытащил из кармана куртки висячий замок и потряс им перед лицом Тоцци.
— Подсунь цепь под батарею — вот под эту — и закрой ее на замок.
— Но, Беллз...
— Просунь цепь под батарею! -закричал Беллз и засунул ствол пистолета еще дальше в рот Джины.
Тоцци неловко ухватил цепь за концы, встал на колени и стал делать то, что приказал Беллз. Этот псих вполне может убить Джину. Он обернул цепь вокруг трубы отопления и соединил ее концы вокруг своей закованной в наручники руки, защелкнув на них замок. Потом подергал за цепь, чтобы показать Беллзу, что она надежно закрыта. Теперь он и Джина были прикованы к батарее.
Беллз вынул пистолет изо рта Джины, и она упала на пол, перевернувшись на живот. Тоцци тронул ее за плечо, но она стряхнула его руку. Прижавшись щекой к грязному деревянному полу, она тряслась от рыданий.
Беллз вернулся на кухню, вынул что-то из-под раковины и положил на середину комнаты. Засунув пистолет за пояс, он развернул большую клеенку цвета морской волны. Тоцци понял, для чего она нужна. Чтобы кровь не попала на пол.
— Так кто такая Марджи? — Прежде чем умереть, Тоцци решил хотя бы удовлетворить свое любопытство.
Беллз ногами разгладил клеенку, чтобы она не морщилась.
— Моя жена, — сказал он, не поднимая глаз.
Тоцци посмотрел на Джину, которая лежала отвернувшись, положив голову на вытянутую руку, прикованную к батарее. Он тоже лежал на полу, так же вытянув руку. Жена? — подумал он. В сговоре с Джиной? Но послание на автоответчике...
— Непонятно, да, малыш Майки?
— Да. — Вытянув шею, Тоцци взглянул на Беллза.
— Ну так спроси Джину. Она тебе все расскажет.
В этом Тоцци сомневался. Он снова вынул передатчик и, зажав его в кулаке, протянул Беллзу:
— Еще не поздно, Беллз. Возьми передатчик и уходи. Это твой единственный шанс.
— Слушай, убери эту поганую штуку. Передатчик... Рассказывай. Ты просто смеешься надо мной.
— Не дури, Беллз. Ты говоришь, что не стрелял в Петерсена. Хорошо, отлично, может, и так. Ну а Гиббонс?
— Кто?
— Мой напарник. Агент, которого ты застрелил в универмаге. Они тебя за него прищучат. — Если я раньше не доберусь до тебя, сукин ты сын.
—А как они докажут, что это сделал я, Майки? Кто это видел? Кто будет свидетелем? Там был сумасшедший дом. Никто не сможет меня опознать. Кроме тебя и Джины.
— И Стенли, и Живчика.
— О Стенли я не беспокоюсь. А Живчик? Он дурак, но не настолько.
— Ну а что насчет нас? Ты действительно собираешься убить нас? Они знают, что ты нас захватил. Ясно, что ты и убил.
Беллз ухмыльнулся.
— Не думаю, что вы сможете свидетельствовать против меня. Ни ты, ни она.
Тоцци втянул воздух. Хоть бы сердце перестало так отчаянно стучать.
— Слушайте, вы двое. Я пойду принесу клейкую ленту и мешки. Кажется, у меня их не хватит, а мне не хотелось бы прерываться в середине работы, понимаете меня? Кроме того, это даст вам возможность собраться с мыслями, помолиться, что там еще? Я скоро вернусь. — Беллз направился к грузовому лифту.
— Но, Беллз, подожди.
Рука Беллза лежала на деревянном затворе лифта.
— «Подожди...»Ненавижу это слово. «Подожди...»Я никогда ничего не жду. Делать.Вот слово, которое мне нравится. Просто делать. Делать то, что нужно. — Беллз вошел в лифт, затвор опустился, стукнув об пол, как нож гильотины.
Беллз дернул за веревку, и разболтанный лифт поехал вниз.
— Пусть Джина расскажет тебе о себе и о Марджи. Тебе понравится.
Тоцци смотрел на него сквозь Деревянные планки решетки. Талия Беллза находилась на уровне пола.
— Можете покричать, позвать на помощь, если вам от этого станет легче, но вас никто не услышит. Можете мне поверить. Другие уже пытались. Скоро увидимся.
Голова Беллза скрылась в шахте лифта. Вампир удалился.
Тоцци уставился на затылок Джины. В этом свете ее волосы не казались такими светлыми и шелковистыми. Она неподвижно лежала на боку, отвернувшись от него, но он видел, как при дыхании поднималась и опускалась ее спина. Он ухватился за цепь и подергал ее, звякнув о трубу. Он знал, что это бесполезно, но надо же что-то делать.
Из шахты лифта доносились скрип и глухие удары. Может лифт сломается и Беллз там застрянет. Но тогда он просто превратится в летучую мышь и прилетит обратно, подумал Тоцци. Это ведь его Колокольня.
5.41 вечера
Наконец грузовой лифт с глухим стуком остановился. Джина слушала, уставившись на кирпичную стену, размышляя. Ее очки сдвинулись на макушку. Рука, на которой она лежала лицом, была мокрой от слез, но сейчас она уже не плакала. У нее просто не осталось слез. Во всяком случае, для Марджи. Она достаточно плакала из-за нее. Они плакали с ней вместе. Когда Марджи была жива, казалось, они только и делали, что плакали. Плакали от счастья и от горя. Они были такими глупыми. Счастье нельзя сотворить. Джина это знала, но, если Марджи приходила в голову какая-нибудь идея, ее было трудно отговорить. Джина знала, что Беллз страшный человек, и предупреждала Марджи: пытаться сделать что-нибудь за его спиной — просто сумасшествие. Но Марджи была ее подругой с пятого класса в школе Святой Элизабет в Байонне. Джина никогда ни в чем не могла отказать Марджи, особенно когда та начинала плакать. Единственное, чего Марджи хотела в жизни, — это ребенок. Она говорила об этом, еще когда они учились в школе. Сколько слез было пролито по этому поводу. Достаточно, чтобы проржавела машина.
Джина смотрела на мебель в другом углу комнаты. Кресла отбрасывали длинные тени на бирюзовую клеенку, разложенную на полу. Солнце уже садилось, освещая комнату колеблющимся оранжевым светом. Скоро стемнеет. Беллз вернется, и... все кончится. Джина больше не хотела плакать, не хотела поддаваться панике, во всяком случае перед Майком, но при мысли о предстоящем у нее перехватило дыхание и стало тесно в груди. Она не могла не думать о Марджи там, в багажнике сплющенной машины. Может, Беллз задумал и ее засунуть в машину и оставить кучу искореженного металла во дворе, рядом с Марджи. Или же он разрежет ее на куски и упакует части тела как куски мяса, как он и рассказывал? К ее горлу подступила тошнота, и она закрыла глаза.
