— Эта сказка о чистой и непорочной любви не пройдет, Бетти. Он был мальчишкой по сравнению с вами. Я думаю, вы его обманули. Вам был необходим исполнитель, а этот парень оказался податливым.
— Нет, все было совсем не так, — ее голос прозвучал удивительно нежно. — Мы провели вместе полгода. Он пришел в «Дикое Пиано» через неделю после того, как я стала там выступать. Мы влюбились друг в друга, но у нас за душой ничего не было. Нам были необходимы средства, чтобы вырваться оттуда.
— И Сэмпсон показался подходящей добычей.
— Нечего жалеть Сэмпсона! Сначала у нас были другие планы. Алан собирался жениться на девчонке Сэмпсона, а потом заставить его откупиться. Все испортил Сэмпсон. Как-то на ночь он уступил Алану свой домик. А в середине ночи мы поймали Сэмпсона, подглядывающего за нашими любовными играми из-за занавески… После этого Сэмпсон пригрозил дочери, что если она выйдет за Алана, то он порвет с ней все отношения. Он собирался выгнать Алана, но мы слишком много знали.
— Почему же вы не шантажировали его? Для вас это было бы более подходящее занятие.
— Мы думали об этом, но он был слишком крупной птицей, и кроме того, у него лучшие адвокаты в стране. Да, мы знали о его делишках, но его трудно было уличить. Например, этот храм. Как мы могли доказать, что Сэмпсон знал, для каких целей его используют Клод и Трой?
— Если вы так много знаете о Сэмпсоне, то объясните, что привело его в такое ненормальное состояние?
— Это трудно объяснить. Думаю, что это связано с его темпераментом. Он стареет и, вероятно, ощущает, что у него уже все позади. Он хотел бы что-нибудь найти, что позволило бы ему вновь почувствовать себя полноценным человеком. Например, астрология и острые ощущения во время необычных любовных ласк. Единственное, что для него существует — это его дочь. Я полагаю, что она по уши влюбилась в Алана, поэтому Сэмпсон никогда бы не простил его.
— Тэггерт, вероятно, тоже любил ее, — заметил я.
— Вы так думаете? — ее голос сорвался, затем она заговорила тихо и обиженно: — Да, я не смогла бы сделать его счастливым. Я это понимаю и не надо об этом говорить. Как он умер, Арчер?
— Его загнали в угол, а он пытался пробиться с помощью пистолета. Некий Грэйвс застрелил его.
— Хотела бы я встретиться с этим человеком! Вы мне сказали, что Алан проговорился. Неужели он это сделал?
— О вас он ничего не сообщил.
— Я рада этому, — печально вздохнула Бетти. — Где он сейчас?
— В морге Санта-Терезы.
— Мне бы хотелось увидеть его в последний раз.
Затем наступило обоюдное молчание, и Бетти погрузилась в болезненный сон.
Когда мы приблизились к Буаневисте, опустившиеся сумерки уже сглаживали уродливые очертания здания, а на главной улице зажглись огни. В нескольких милях от города дорога вышла на побережье.
— Это здесь, — буркнула Бетти.
Она сидела так тихо, что я почти забыл о ее существовании.
Я остановился на обочине, неподалеку от перекрестка. Дорога, отходившая к морю, спускалась на пляж. На облезлом щите было объявление о работах по благоустройству пляжа. Домов поблизости не было. Метрах в двухстах ниже дороги находился пляжный клуб — несколько строений, длинных и низких, к тому же какого-то неопределенного цвета.
— Вам не съехать вниз, — подсказала Бетти. — Дорога внизу размыта.
— А я думал, что вы тут не были.
— Была раз, на прошлой неделе. Я осматривала это место после того, как его обнаружил Эдди. Сэмпсон должен находиться в одной из кабинок мужской раздевалки.
— Дай-то бог.
Я вынул ключ зажигания и оставил Бетти в машине. По мере того как я спускался, дорога становилась все хуже и хуже. Темные окна дома были высокие и с карнизами.
Я направил свет фонарика на двери и обнаружил на них надписи. Правая дверь с надписью «Джентльмены» была приоткрыта. Я широко распахнул ее без особой надежды найти Сэмпсона. Внутри было пусто и тихо. Никаких признаков жизни, кроме шума вечно беспокойного прибоя.
Никаких следов ни Сэмпсона, ни Берта. Я взглянул на часы: без четверти семь. Минуло уже больше часа после моего звонка Берту. У него имелось достаточно времени, чтобы добраться сюда. Я не мог понять, что случилось с ним и шерифом.
Я осветил пол, покрытый песком и сгнившими досками. Напротив меня был ряд закрытых дверей, обитых фанерой. Я шагнул к ним. Позади меня что-то зашевелилось, да так быстро, что я не успел повернуться.
«Засада!» — подумал я, и сознание мое отключилось.
«Вот гад», — была первая фраза, пришедшая мне в голову, когда я очнулся. Свет фонаря, словно глаз циклопа, уставился мне в глаза. Моим первым желанием было вскочить на ноги, чтобы отомстить обидчику. Однако низкий голос Берта усмирил это желание.
— Что с тобой?
— Убери фонарик!
Его свет, казалось, проникая через глазные яблоки, пронизывал насквозь мою голову.
Берт медленно склонился надо мной.
— Можешь встать, Лью?
— Могу, — промычал я, но остался лежать. — Ты чего опоздал?
— Я никак не мог найти в темноте это место.
— А где шериф? Тоже не смог найти?
— Да, он отвозил сумасшедшего в госпиталь. Я оставил ему записку с просьбой захватить врача и ехать следом за мной. Мне не хотелось зря терять время.
— А мне показалось, что ты потерял слишком много времени.
— Я полагал, что знаю это место, но проехал мимо до самой Буаневисты и лишь тогда понял это. А когда возвратился, то долго не мог разыскать этот клуб.
— Разве ты не видел мою машину?
— Где?
Я сел.
— Там, наверху.
— Вот как? И я тоже поставил там свою машину, но твоей не видел.
Я нащупал в кармане ключ.
— Ты уверен? Они не взяли ключ зажигания.
— Твоей машины здесь нет, Лью. Кто они?
— Бетти Фрейли и тот, кто меня оглушил. Вероятно, четвертый член банды, охранявший Сэмпсона.
Я объяснил Берту, как я сюда попал.
— Глупо было оставлять ее одну в машине.
— Мне так досталось за эти дни, что я здорово поглупел.
Встав на ноги, я обнаружил, что они совсем не слушаются меня. Берт подставил мне свое плечо, и я передвигался, опираясь на него. Он поднял фонарик.
— Дай я посмотрю твою голову.
Его лицо сморщилось, выражая, как мне показалось, тревогу. Вид у него был погрустневший, осунувшийся.
— Позже, — проронил я.
Включив фонарик, я подошел к дверям. Сэмпсон оказался за второй дверью. Это был грузный старик, привязанный к скамье у дальней стены кабины. Голова его склонилась набок, открытые глаза налились кровью. Берт, взглянув из-за меня, воскликнул:
— О боже!
Я передал ему фонарик и начал обследовать Сэмпсона. Его руки и ноги были связаны. Над его головой, в стене, торчал крюк, к которому была привязана веревка. Другой ее конец впивался в шею Сэмпсона и был затянут под ухом крепким узлом. Я пощупал его запястье, оно было теплым, но пульс не прослушивался. Зрачки на его кроваво-красных глазах были асимметричны. Что-то трогательное было в его ярких носках, желтых с зелененькими полосками, натянутых на его толстые лодыжки. Трогательное и печальное…
Грэйвс позади меня, вздохнув, спросил:
— Мертв?
— Да.
Я почувствовал страшный упадок сил, а потом появилось безразличие ко всему.
— Он наверняка был еще жив, когда я приехал сюда. Сколько времени я мог находиться без сознания?
— Сейчас четверть восьмого.
— Я прибыл сюда без четверти семь. У них полчаса форы. Нам надо спешить.
— И оставить здесь Сэмпсона?
— Да. Полиция потребует, чтобы все оставалось как есть.
Мы вышли в темноту. Собрав последние силы, я поднялся в гору. Моя машина исчезла. «Студебекер» Берта стоял на другой стороне дороги.
— Куда? — спросил он.
— В Буаневисту. Необходимо сообщить дорожному патрулю.
Я заглянул в бумажник, не ожидая найти там ключ от камеры хранения. Но все было на месте, в отделении для визитных карточек. Тот, кто напал на меня, не успел поговорить с Бетти. Или они решили бежать, махнув на деньги рукой. Но мне в это что-то не верилось.
Когда мы въехали в город, я попросил Берта:
— Отвези меня на автобусную станцию.
— Зачем?
Я объяснил зачем и добавил:
— Если деньги там, то они могут за ними вернуться. Если же их нет, то они скорее всего взломали замок и уехали. Найди патруль, а потом заедешь за мной.
Он высадил меня у автобусной станции. Я остановился перед стеклянной дверью и стал рассматривать большой квадратный зал ожидания. Несколько человек сидели на лавках и читали газеты. Дряхлые старики беседовали друг с другом, сидя напротив почтового киоска. В другом углу расположилась мексиканская семья, отец и четверо детей, образовавшая солидную группу.
В билетной кассе сидела молодая девушка в цветастой гавайской блузе. Слева от кассы находился ларек для продажи пирожков, в котором красовалась блондинка в униформе. Справа располагался ряд металлических шкафчиков.
