— Порядок, — сказал он и на миг зажмурился. — Порядок.
Была теплая поздняя ночь, когда он прибыл в Детройт в 1:44 после пересадки в Финиксе и целенаправленно продвигался по суетливому терминалу к долгосрочной гаражной стоянке, где его ждал старый фургон Джея. Остановился на заправке, купил тонизирующий напиток и выехал на межштатное шоссе, совершенно спокойный, по его мнению, слушая музыку. Опустил стекла и пел какое-то время.
Севернее Сагино свернул к западу на хайвей, потом на окружную двухполосную дорогу, пересек железнодорожные пути — дома стоят все дальше друг от друга, фары освещают туннели, образованные деревьями с редкими набухавшими почками весенних листьев, с голыми скелетами мертвых веток, опутанных дымчатой паутиной древесных гусениц; вдоль дороги лишь иногда мелькают кубики человеческого жилища. В 1920-х годах, согласно Джею, в этих местах скрывалась Пурпурная банда из Детройта.
Наконец, въехал на узкую асфальтовую полосу, которая со временем приведет к проселочной дороге, протянутой к хижине в глубине леса. Было около четырех утра. Он увидел свет на крыльце; подъехав ближе, услышал музыку Джея — грохочущий хип-хоп старой школы, — разглядел пару компьютеров, выброшенных на гравийную дорожку в таком виде, словно кто-то хрястнул по ним бейсбольной битой.
И действительно, как только Райан выключил зажигание, на крыльцо вышел Джей с серебристой алюминиевой дубинкой в одной руке и с револьвером «глок» в другой.
— Мать твою, — сказал он, засовывая револьвер за пояс, пока Райан вылезал из машины. — Чего ты так долго?
В принципе Джей не склонен повсюду таскать с собой оружие, хотя в хижине было некоторое количество, и поэтому Райан не знал, как реагировать. Видел, что Джей довольно пьян — окаменевший, в дурном настроении, — и поэтому осторожно шагал к дому по гравию.
— Джей, — сказал он. — В чем дело?
Проследовал за ним по крытому крыльцу мимо чугунной дровяной печки и дешевой садовой мебели дальше в большую комнату, где Джей раскурочивал очередной компьютер. Выдергивал разнообразные кабели и провода из задней панели. Когда приехал Райан, прервался.
— Ты не поверишь, — сказал Джей и пробежался пальцами по длинным волосам. — Похоже, какой-то говнюк украл мою личность.
— Шутишь! — сказал Райан, неуверенно стоя в дверях, наблюдая, как Джей сталкивает со стола отключенный компьютер, и тот тяжело падает на пол наподобие куска бетона. — Что значит «украл личность»? — сказал Райан. — Какую?
Джей тупо взглянул на него, держа в руках обвисший провод, как только что задушенную змею.
— Господи боже, — сказал он. — Точно не знаю. Начинаю подумывать, что все подпорчены.
— Подпорчены? — переспросил Райан. Хотя Джей вооружился револьвером и уничтожает компьютеры, он все же с виду сохраняет относительное спокойствие. И не так пьян, как сначала показалось Райану, отчего ситуация становится еще серьезнее. — Что значит «подпорчены»?
— Сегодня я двух человек потерял, — сказал Джей, наклонился и вытащил старый ноутбук из картонной ко — робки, засунутой под стол в дальнем конце комнаты. — Все мои кредитные карточки на имя Дэйва Дигла заблокированы, значит, туда кто-то влез пару-тройку дней назад. Я задергался и прошелся по всем: оказалось, что кто-то очистил депозитный счет на имя Уоррена Диксона с помощью какого — то липового электронного перевода — и, по всему судя, сделал это нынче утром!
— Шутишь, — сказал Райан, наблюдая, как Джей подключает к ноутбуку кабели и машина начинает вибрировать.
— Хотелось бы, — сказал Джей, пристально уставившись в монитор, слыша краткую мелодию готовности к работе. — Лучше пошевеливай задницей, принимайся свои проверять. По-моему, на нас идет атака.
Атака. Это звучало бы глупо и мелодраматично в глухом лесу, в комнате, напоминающей нечто среднее между спальней в студенческом общежитии и мастерской по ремонту компьютеров, с диваном из секонд-хенда, окруженным столами с десятками компьютеров, пивными банками, конфетными обертками, принтерами, факсами, грязными тарелками, пепельницами. Но за поясом джинсов Джея торчит револьвер, губы сжаты в гримасе, пока он стучит по клавишам, и поэтому Райан не сказал ни слова.
Люси и Джордж Орсон вместе ехали в старом пикапе на почту в Кроуфорд, штат Небраска. Идеальное место для подачи заявок на паспорта, согласно Джорджу Орсону, хоть Люси не совсем понимала, чем этот город лучше другого, зачем три часа ехать, когда ближе к дому наверняка полно убогих почтовых контор. Впрочем, больше она не стала затрагивать тему. В данный момент слишком много других тем для размышления.
Ощущение облегчения после обнаружения денежных пачек начинает рассеиваться, в желудке снова возникает трепет. Вспоминаются американские горки в развлекательном парке Седар в Огайо, где кабинка падает с высоты триста футов, и ты этого ждешь, пристегнувшись ремнями, медленно ползя на самый верх под громкое звяканье цепей. Жуткое предвкушение.
Однако она старалась казаться спокойной. Сидела, притихшая, на пассажирском сиденье старого пикапа, глядя, как Джордж Орсон толкает рычаг передач. На ней безобразная розовая рубашка, купленная для нее Джорджем Орсоном, с облачком улыбающихся бабочек на груди. Таково его представление об одежде, подобающей пятнадцатилетней девочке.
«Ты в ней выглядишь моложе, — сказал он. — Вот в чем смысл».
«Я в ней выгляжу умственно отсталой, — сказала она. — Может, надо разыгрывать психически неполноценную? — И вывалила язык, издавая хриплое пещерное рычание. — Даже не представляю, чтобы хоть одна пятнадцатилетняя девочка надела такую футболку, если она, конечно, не проходит коррекционное обучение[43] на дому».
«Ох, Люси, — сказал Джордж Орсон. — Ты отлично выглядишь. Именно так, как надо, это главное. Как только выедем из страны, одевайся, как пожелаешь».
И она больше не стала спорить. Просто желчно смотрела на свое отражение в зеркале в спальне, на незнакомку, которую вмиг невзлюбила.
Особенно расстроилась из-за волос. Даже не знала, насколько привязана к естественному цвету — каштановому с рыжинкой, — пока не перекрасила.
Джордж Орсон на этом настаивал — волосы у них обоих, сказал он, должны быть приблизительно одинаковыми, — поэтому вернулся из поездки по магазинам не только с кошмарной розовой футболкой, но и с полной сумкой краски для волос.
«Шесть штук купил, — сказал он. Поставил пакет на кухонный стол, вытащил глянцевую коробочку с изображением женской головки. — Не решил, что выбрать».
Со временем остановились на цвете под названием «умбра», и теперь Люси казалось, будто ее волосы намазаны ваксой для обуви.
«Надо будет просто несколько раз вымыть, — сказал Джордж Орсон. — Сейчас прекрасно, а через пару дней будет смотреться абсолютно естественно».
«Голову жжет, — сказала Люси. — Может быть, через пару дней облысею».
И Джордж Орсон обнял ее за плечи.
«Не смеши меня, — пробормотал он. — Потрясающе выглядишь».
«Мм», — проворчала она, оглядев себя в зеркале.
Определенно не потрясающе. Но возможно, как пятнадцатилетняя девочка.
Брук Кэтрин Фремден. Унылая девочка, не имеющая друзей, вероятно патологически робкая. Пожалуй, немножко похожая на ее сестру Патрисию.
У Патрисии бывали приступы страха. Люси вспоминала об этом, сидя в пикапе на пути в Кроуфорд, с непривычно трепещущим в груди сердцем. Во время приступа у Патрисии проявлялись всевозможные причудливые симптомы: лоб и руки немели, возникало ощущение, будто в волосах копошатся насекомые, горло как бы плотно сжималось. Очень мелодраматично, думала тогда Люси, не испытывая никакого сочувствия. Помнится, стояла в дверях спальни, нетерпеливо жуя бутерброд, забросив на плечо сумку с учебниками, пока мать уговаривала Патрисию дыхнуть в пакет для завтрака. «Я задыхаюсь! — глухо пыхтела Патрисия в плотную коричневую бумагу. — Пожалуйста, не заставляй меня в школу идти!»
Все это казалось Люси полным притворством, хоть на месте Патрисии ей тоже не хотелось бы в школу. Это было в то время, когда шайка особенно злобных мальчишек из седьмого класса почему — то преследовала Патрисию, старательно разучив целый ряд комических сценок, в которых сестре отводилась роль «мисс Патти Попки», якобы ведущей детской программы, в которой куклы верещали разными потешными голосами. В идиотских шутках взрослеющих мальчишек Патрисия пукала, менструировала, в лобковых волосах у нее ползали тараканы. Помнятся трое этих мальчишек за ланчем, Джош, Аарон и Эллиот — помнятся даже дурацкие имена, — трое гадких костлявых мальчишек, выкидывали свои обычные номера за столиком в кафетерии, хохоча и захлебываясь, пока молоко, которое они пили, не потекло из носа.
