— Успокойся ты, черт возьми!
Майрон высунул язык и снова захрипел. Наверняка какой-нибудь помощник режиссера по подбору актеров уже лихорадочно набирал телефон знаменитого Мартина Скорцезе.
— Он задыхается!
— Лекарство! — выдавил Майрон.
— Что?
— Не могу дышать!
— Сними с него наручники, черт бы тебя побрал!
— Не могу дышать! — Майрон всхлипнул и обмяк. — Сердечное! У меня в машине!
Долговязый открыл дверцу и выхватил ключи от наручников у своего напарника. Майрон продолжал спектакль с судорогами и закатыванием глаз.
— Воздуха!
Долговязый был растерян, и Майрон понимал, что он думает: ситуация вышла из-под контроля.
— Воздуха!
Долговязый отступил, и Майрон вывалился из салона. Поднимаясь, он показал на свою машину:
— Лекарство!
— Ступай! — произнес долговязый.
Майрон бросился к своей машине — ошарашенные полицейские молча провожали его взглядами. Майрон так и думал. Они собирались только припугнуть его и не ожидали, что он начнет пререкаться. Они были обычными городскими полицейскими, и жители этого благословенного городка подчинялись им беспрекословно. Но этот парень не подчинился! Они потеряли самообладание и применили силу. Это могло обернуться крупными неприятностями. Они оба хотели, чтобы это наконец закончилось. Того же хотел и Майрон. Он узнал все, что нужно: Большой Джейк был напуган и хотел что-то скрыть.
Поэтому, добравшись до машины, Майрон сел за руль, вставил ключ зажигания, завел двигатель и просто уехал. Он посмотрел в зеркало заднего вида, не сомневаясь, что полицейские не пустятся в погоню.
Он не ошибся — они продолжали стоять.
Больше того, они были рады отпустить его.
Майрон не мог не улыбнуться. Теперь сомнений не осталось — прежний Майрон Болитар вернулся во всей красе.
Пока Майрон соображал, что делать дальше, зазвонил его мобильник. Он посмотрел на дисплей — там высветилось, что звонок был сделан не из домашней сети. Он нажал кнопку соединения и услышал голос Эсперансы:
— Где тебя, черт возьми, носит?
— Как проходит медовый месяц?
— Хуже некуда! И знаешь почему?
— Том не исполняет супружеский долг?
— Ну да, вас, мужиков, так трудно расшевелить! Нет, меня волнует, что мой партнер по бизнесу не отвечает на звонки клиентов. И моего партнера по бизнесу нет в офисе, чтобы подстраховать меня во время отсутствия.
— Извини.
— И это все?
— Я скажу Верзиле Синди, чтобы она переправляла все звонки на мой мобильный. Я заеду в офис сразу, как смогу.
— Что случилось? — спросила Эсперанса.
Майрон не хотел портить ее медовый месяц еще больше и поэтому ответил:
— Ничего.
— Ты врешь!
— Говорю тебе — все в порядке!
— Ладно, спрошу у Уина.
— Подожди, не надо.
Он быстро ввел ее в курс дела.
— Получается, — подытожила Эсперанса, — что ты чувствуешь себя ответственным, потому что совершил благое дело?
— Я был последним, кто видел ее. Высадил ее и отпустил.
— Отпустил? Что за глупость? Ей уже восемнадцать, Майрон! Она уже взрослая! Она попросила тебя подвезти. Ты благородно — и, должна заметить, глупо! — согласился. Вот и все!
— Не в этом дело.
— Послушай, если бы, скажем, ты подвозил Уина, то стал бы провожать его до двери?
— Хорошая аналогия!
Эсперанса хмыкнула.
— Ладно, я все поняла и возвращаюсь.
— Нет, не возвращаешься!
— Ты прав — я остаюсь, Но ты не можешь справиться со всем в одиночку. Поэтому я попрошу Синди переадресовывать все звонки мне сюда. Я займусь ими, а ты продолжай играть в супермена.
— Но у тебя же медовый месяц! А как же Том?
— Он же мужчина, Майрон.
— И что?
— Если мужчину удовлетворить, он успокаивается.
— Как можно быть такой циничной!
— Да, знаю, что я не сахар. Тома бы не смутило, если бы я в это время говорила по телефону или, черт возьми, кормила грудью Гектора! Кроме того, у него появится больше времени, чтобы поиграть в гольф. Гольф и секс, Майрон. Это и есть представление Тома об идеальном медовом месяце.
— Тебе виднее.
Какое-то время оба молчали.
— Эсперанса?
— Я знаю, что ты давно не занимался такими делами, — сказала она. — И знаю, что заставила тебя пообещать это. Но может… Может, на этот раз по-другому нельзя.
— С чего ты взяла?
— Сама не знаю. Господи, сейчас меня волнуют совершенно другие вещи. Типа растяжек, когда я ношу бикини. Не могу поверить, что у меня растяжки на животе! Это все из-за родов!
Поговорив еще с минуту, они расстались. Майрон ехал, чувствуя себя в этой машине будто голым. Если полиция решила за ним приглядывать или Рочестер передумает, то эта машина станет помехой. Подумав, он набрал номер Клэр. Она взяла трубку после первого звонка.
— Удалось что-нибудь выяснить?
— Пока нет. Ты не возражаешь, если мы поменяемся машинами?
— Конечно, нет! Я сама собиралась тебе звонить. Только что ушли Рочестеры.
— И?..
— Мы немного поговорили. Хотели найти связь между Эйми и Кэти. Но тут возникло нечто другое. Нечто, что тебе надо проверить.
— Я в двух минутах от твоего дома.
— Я тебя встречу перед входом.
Как только Майрон вылез из машины, Клэр бросила ему ключи от своей.
— Я думаю, что Кэти Рочестер сбежала из дому.
— С чего ты взяла?
— Ты встречался с ее отцом?
— Да.
— Показательно, правда?
— Возможно.
— Но это еще не все. А с матерью ты встречался?
— Нет.
— Ее зовут Джоан. Она постоянно съеживается, и у нее такой вид, будто все время боится, что он ее ударит.
— Вам удалось установить связь между девушками?
— Они обе любили тусоваться в торговом центре.
— И все?
Клэр пожала плечами. Выглядела она просто ужасно: за последний день сильно похудела и осунулась, а кожа на лице натянулась еще сильнее. При ходьбе она пошатывалась, и казалось, что простого порыва ветра будет достаточно, чтобы сбить ее с ног.
— Они обедали в одно и то же время, а в последние четыре года пересекались только на уроках физкультуры у мистера Валентайна. Это все.
Майрон покачал головой.
— Но ты сказала, что возникло кое-что еще?
— Ее мать, Джоан Рочестер.
— И что с ней?
— Ты вряд ли бы это заметил, потому что она закрыта и все время боится.
— И чего бы я не заметил?
— Что она боится его. Своего мужа.
— И что? Я видел его, и меня он тоже пугает.
— Ладно, пусть так, но дело не в этом. Она боится своего мужа — это точно, но она не боится за свою дочь! Доказательств у меня нет, но я это чувствую. Послушай, ты помнишь, как у моей матери обнаружили рак?
Первый год учебы в старшей школе. Бедная женщина умерла через полгода.
— Конечно.
— Я встречалась с другими девчонками, которые прошли через то же самое. Программа поддержки семей, где есть раковый больной. Однажды мы собрались на пикник, на который можно было пригласить друзей. Я поразилась: можно было точно определить, у кого в семье горе, а кто был просто другом. При встрече с подобными себе ты это просто чувствовал.
— И у Джоан Рочестер ничего подобного не наблюдалось?
— Наблюдалось, но только не переживания по поводу пропажи дочери. Я попыталась поговорить с ней наедине и попросила помочь приготовить кофе. Но разговора не получилось. Однако я уверена, что ей что-то известно. Женщина точно напугана, но не так, как я.
Майрон задумался. Объяснений могло быть сколько угодно — например, самое очевидное, что люди реагируют на стресс по-разному. Но он верил интуиции Клэр. Вопрос заключался в том, что это могло означать и как он мог отреагировать.
— Мне надо об этом подумать, — наконец сказал он.
— Тебе удалось поговорить с мистером Дэвисом?
— Еще нет.
— А с Рэнди?
— Я этим занимаюсь, потому и попросил твою машину. Полиция прогнала меня со школьного двора сегодня утром.
— Почему?
Он не хотел рассказывать ей об отце Рэнди, поэтому ограничился словами:
— Точно пока не знаю. Послушай, я поеду, хорошо?
Клэр кивнула и закрыла глаза.
— С ней все будет в порядке. — Майрон сделал шаг в сторону Клэр.
— Пожалуйста! — Она подняла руку, останавливая его. — Давай обойдемся без банальностей, ладно?
Он кивнул и забрался в ее внедорожник, размышляя, куда лучше направиться. Может, стоит вернуться в школу и поговорить с директором? А тот вызовет в кабинет Рэнди или Гарри Дэвиса. А что потом?
Зазвонил мобильник, но определитель номера опять ничего не выдал. Похоже, толку от определителя никакого. Люди, с которыми ты не хотел разговаривать, все равно прорывались.
— Алло?
— Привет, дорогуша. Я только что получила твое сообщение.
