Урчание в желудке неожиданно напомнило мне о жратве. Я ничего не ел с самого утра. А, черт с ним, поем в Сен-Рафаэле, думал я, но все же провожал голодными глазами каждый ресторан.
Вот так я и заметил у одного из придорожных кафе «форд» с помятым крылом.
И номер был тот же: с четырьмя единицами. Все сходилось: это был тот самый автомобиль, на котором Эрминия умчалась с моими деньгами.
Сама она, скорее всего, уже далеко, но ведь водитель может сказать, где высадил мою бывшую подругу. А если не захочет сказать, то надолго запомнит мое лекарство от немоты… Нервы у меня были на пределе.
Подходя к кафе, я увидел Эрминию, сидевшую спиной к окну. Внутри у меня все так и запрыгало. Удача была просто невероятная. Его Величество Случай мне на этот раз здорово подсобил! Я нашел деньги за поистине рекордное время.
Значит, девка все же не рассталась с водителем «форда»? А может, он вообще с ней заодно?
Что если она подготовила все это вчера, когда я уже пошел спать? Помню, она непременно хотела принять ванну. А ведь ванная сообщалась с гостиной, так что она вполне могла выйти и потихоньку позвонить кому-нибудь из своих старых приятелей… Чем больше я об этом думал, тем больше мне казалось, что так оно и есть. Взять хотя бы то, как резко она затормозила, после того как подала знак тому водителю… А я-то, дурак, ничего и не заподозрил. Я должен, должен был ожидать от нее какой-нибудь пакости. Когда речь идет о миллионах, на чувства полагаться уже нельзя. Любовные узы развязываются мгновенно, сами собой!
Я сосредоточил свое внимание на витрине кафе. Нужно было поразмыслить и действовать очень осмотрительно: заявившись в общий зал, я рисковал вляпаться. Теперь я знал, что за птица эта Эрминия. Она была вполне способна завопить на все кафе, кто я такой, и в суматохе дать деру. Она знала, что я не вооружен: она сама видела, как у меня закончились патроны.
Так что же???
Времени у меня было совсем немного; его следовало использовать с умом.
Я украдкой приблизился к «форду», открыл дверцу и осмотрел салон. Личная карточка водителя была на имя Франсуа Буде, проживающего в Пеке. Мне это ни о чем не говорило.
Я открыл «бардачок» и тут. же испытал изрядное удовлетворение, обнаружив завернутый в дорожную карту изящный пистолет калибра 6,35. Хлопушка была, конечно, слабенькая, но с близкого расстояния пуля этого калибра бьет, «как взрослая». Не зря ведь пистолеты 6,35 называют «оружием адюльтера».
Я вынул обойму: она оказалась полной. Проверив работу механизма, я дослал патрон в ствол — и сразу почувствовал себя увереннее.
Сначала я решил спрятаться в машине, но потом передумал: схорониться в «форде-кабриолете» не так-то просто. Поэтому я открыл капот, отключил катушку зажигания и укрылся за кустами.
Я был удивительно спокоен. Я снова стал прежним Капутом и готовился объехать их всех на повороте: Эрминию, ее сообщника, легавых — всех до одного…
Что ж, раз мне суждено было стать гангстером, ничего не попишешь… Оставалось держаться на высоте.
Я прождал около двадцати минут. Наконец Эрминия вышла; ее сопровождал Бидон.
Увидев человека с опущенными веками, я удивился, но это продолжалось недолго. Через секунду я все понял. Да уж, задумано было неплохо…
Бидон действительно разыскал меня благодаря переводу денег из парижского банка в другой город, только задолго до своего визита ко мне. Они с Эрминией были заодно, и Бидон подсунул ее мне, потому что не понимал, зачем я выдаю себя за Рапена.
Поскольку моя связь с девчонкой ничего не дала, он решил разыграть свою собственную карту… Да, теперь мне все было ясно. Я понимал, почему Эрминия ворвалась в комнату в тот момент, когда я размышлял, как поступить с Бидоном, почему она вызвалась утопить его сама… Еще бы!
Какой же я идиот, что не догадался с самого начала…
Они сели в машину. Бидон включил стартер, и мотор закашлял, как целый туберкулезный санаторий. Этот кретин еще несколько раз поворачивал ключ в замке, одновременно впрыскивая в карбюратор лошадиные дозы бензина. Как можно быть таким туполобым? Еще немного — и щетки, стартера приказали бы Долго жить.
Наконец он вылез, поднял капот и полностью скрылся за ним. Я решил, что пора браться за дело. В два прыжка я достиг машины и открыл левую дверь.
Эрминия была занята тем, чем обычно заняты все бабы после еды: она пудрила рожу.
Увидев меня в зеркальце своей пудреницы, она на мгновение замерла. Потом, будто желая продемонстрировать свое самообладание, снова начала штукатурить фасад.
— Ну, здравствуй, — сказал я.
Пудреница захлопнулась, издав негромкий жалобный треск. Эрминия лишь молча кивнула в ответ: ей, видно, порядком сдавило глотку.
— Учти, Эрминия: у меня есть другая пушка. В ней-то уж патронов достаточно. И знаешь, какая у меня самая заветная мечта? Влепить тебе пулю в башку. Поняла?
Она снова кивнула.
Я наклонился к ней. Посылка лежала между дверцей и ее бедром. Я схватил ее и почувствовал, как девчонка задрожала.
— Спокойно! Одно движение — и смерть. Ты же помнишь: когда я злой, то даже о себе забываю.
Она помнила. Расстрелянная в упор почтальонша должна была еще стоять у нее перед глазами.
Я жестом приказал Эрминии сесть за руль.
Впереди раздался грохот: Бидон захлопнул капот и вытирал руки носовым платком, не глядя на машину. Лишь подойдя к дверце, он увидел меня и отшатнулся Я высунул голову из окна и холодно произнес:
— Садись вперед, Бидон, или твоя дочь умрет!
Поскольку теперь мне было уже ясно, что она его дочь, У них был один и тот же подбородок, одни и те же губы… Только он был эачуханным и уродливым, а она — красивой и сияющей. Просто поразительно, как из одного теста выходят такие разные люди…
Он сподобился открыть глазенки, не откидывая голову назад. В его взгляде было что-то гадючье: он был юрким и острым.
— Ну, что стоишь? Залезай, пока я не причинил вам великое горе…
Он подчинился; я устроился сзади, направив на них пистолет.
— Включил катушку?
— Да.
— Отлично. Тогда полный вперед!
Мне было хорошо. Мои дорогие миллионы, мой дорогой пистолетик, моя дорогая Эрминия — все было при мне. Что еще нужно для полного счастья?
— Куда ехать? — спросила она.
— Поворачивай на Экс…
Машина тронулась с места.
Они, наверное, думали, что я начну поносить их на чем свет стоит, но я помалкивал. Я предпочитал сковать их своим ледяным молчанием: это было гораздо неприятнее.
Мы миновали Фрежю и выехали на Бриньольское шоссе. Наконец Бидон не выдержал:
— Ты, наверное, считаешь нас мерзавцами, Капут, но пойми, я стал жертвой Рапена. Ведь если разобраться, это миллионное дело организовал я. Согласен, я должен был с тобой поделиться. Но нас сильно тревожила твоя репутация… Вот мы и подумали, что…
— Слушай, помолчи.
Он закрыл рот. Я тоже замолчал. Я молчал и думал о своем. Что ж, до поры до времени я их укротил, но мое превосходство было весьма шатким. С одним лишь пистолетом калибра 6,35 двух человек долго удержать не удастся. Рано или поздно нам придется остановиться на заправке или у ресторана…
Единственным выходом было прикончить их обоих и смыться на машине, увозя с собой драгоценную посылку…
Счетчик продолжал наматывать километры. Время шло незаметно. И их, и меня будто кружило в каком-то странном водовороте.
Окрестности мало-помалу становились безлюдными. Вскоре мы уже ехали среди невысоких холмов, покрытых выжженными кустарниками. От шоссе там и сям отходили узкие проселочные дороги, петлявшие среди земляничных полян и мастиковых деревьев.
— Тормози! — почти машинально сказал я.
Эрминия затормозила, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Но ни впереди, ни сзади на дороге не было ни одной машины. Шлейф поднятой нами белой пыли парил над землей, закручиваясь, как сигаретный дым.
— Вон туда, направо…
Нетрудно было понять, что это означает…
— Поворачивай направо, Эрминия!
Она отрицательно помотала головой.
— Делай, что говорю, иначе вычищу вас прямо здесь…
— Что ты задумал? — спросил Бидон.
— Высажу вас подальше от шоссе, чтоб у меня голова не болела. Я вас, гадов, уже знаю: и тебя, и твою паршивку дочь. Вы же меня первые сдадите со всеми потрохами…
— Клянусь тебе…
— Ага, давай-давай, Бидон, клянись. Когда выходишь на тропу войны, надо понимать, чем это может кончиться. Хотели меня надуть — не получилось; теперь не обижайтесь.
Эрминия впервые за все время обернулась, и ее сине-зеленые глаза обволокли меня подкупающе ласковым взглядом.
— Но ты же не убьешь нас, правда? — спросила она. — Я ведь знаю, ты умный человек, Капут. Те несколько дней, которые мы провели вместе, открыли мне, что ты тоже по-своему чувствителен. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем…
