И сунул пистолет в руки Эмерику.
Эмерик бросил пистолет обратно, будто горячую картофелину.
— Не-е-е-ет!
Желудок Сола пронзила острая боль. Он взял руку Эмерика, вложил в нее пистолет и сомкнул его пальцы.
— Ничего, Донни. Это не принесет тебе вреда.
— Нехорошо! Очень нехорошо!
— Ты прав, Донни. Джуси поступает нехорошо, очень нехорошо. Убивать его неприятно, однако необходимо. Джуси очень порочен, нельзя, чтобы он делал свое дело и дальше. Ты должен убить его. — Сол показал пальцем в окошко на вытирающую слезы Сил. — Ей хотелось бы, чтобы ты это сделал. Если сделаешь, она будет гордиться тобой.
Сола мучили боли. Псих не поддается на уговоры. Черт!
— Она очень обрадуется, если ты спасешь девочек от этого человека. Она перестанет плакать, Донни. Непременно.
Эмерик принялся молча кивать, он смотрел во все глаза и кивал, смотрел и кивал. Пробормотал что-то под нос.
— Что ты говоришь, Донни?
— Я должен это сделать, — негромко ответил он. — Сестра Сил этого хочет. И я хочу, чтобы она больше не плакала.
— Отлично, отлично, Донни. Я рад, что ты так считаешь. — Сол крепко обнял его и похлопал по плечу. — Я горжусь тобой, Донни. Ты поступаешь праведно.
Слава Богу.
Эмерик вдруг нахмурился и воззрился на него.
— Нет Бога, кроме Бога. Бог только Он.
— Конечно. Ты совершенно прав, Донни. На сто процентов. Теперь посмотри как следует на этого человека. Запомни его, чтобы не спутать с другими. Ну, смотри же.
Эмерик кивнул и уставился в окошко. Пистолет он крепко сжимал в руке.
— Хорошо, теперь давай объясню, как это делается. Смотри.
Эмерик кивнул, пристально глядя на Джуси:
— Я должен это сделать. Ради девочек. Ради сестры Сил.
Сол тоже кивнул:
— Правильно, Донни. Совершенно правильно.
Потом издал глубокий вздох. Боль в желудке медленно проходила.
Гиббонс взглянул на часы. Без пяти десять. Он поставил машину напротив церкви Святого Антония, как и обещал. Где же, черт возьми, Тоцци?
Он окинул взглядом паперть. Возле открытой задней дверцы катафалка толклась группа мафиози под черными зонтиками. Должно быть, понесут гроб. Остальные уже вошли в церковь. Иммордино и его сестра-монахиня тоже. Чертов Тоцци. Это же его идея. Куда он запропастился?
Стук по стеклу у самого лица заставил Гиббонса отвернуться от церкви. Наконец-то. Но увидев, кто это, он впился пальцами в подушку сиденья. Черт.
Гиббонс немного опустил стекло.
— Что вы, черт возьми, делаете здесь?
Мадлен Каммингс строго глядела на него.
— Что вы,черт возьми, делаете здесь?
Она стояла на тротуаре, держа над головой пурпурный зонтик.
— Садитесь в машину, — сказал Гиббонс.
— Я спросила вас...
— Садитесь в машину!
Слава Богу, наконец-то послушалась. Негритянка с пурпурным зонтиком у церкви, где провожают в последний путь главаря мафии. Все равно что встать здесь с объявлением, написанным крупными буквами: «ВОТ Я».
Сев рядом с ним, она с силой захлопнула дверцу.
— Мне не нравится ваш тон, мистер.
Гиббонс поднял взгляд к потолку машины и прикусил верхнюю губу. Опять начинается воркотня. Он сыт ею по горло.
— Помолчите, Каммингс. Не нужно обострять отношения.
— Вы забыли, кто руководит расследованием?
— Как можно? — Он хмыкнул и потер затылок. — Кстати, я полагал, вы заняты поисками убийцы-психа. Что вы делаете здесь?
Каммингс вздернула подбородок и раздула ноздри. Таким образом интеллектуальная элита выражает свое негодование.
— Здесь я ищу вас, Гиббонс. Не найдя вас нигде, я поняла, что вы опять взялись за свое, и заглянула в маршрутный журнал. Это не район нашего расследования. Мне нужно, чтобы вы съездили...
— Для меня эторайон расследования. Теперь сделайте мне огромное одолжение — исчезните. Я примусь за свою работу, а вы отправляйтесь в контору и продолжайте заниматься тем, чем занимаетесь.
— Знаете, мне уже надоели ваши оскорбительные реплики о моей работе. Я заставлю вас понять, что...
— Тихо!
Гиббонс смотрел в боковое окошко. На другой стороне улицы остановилось такси. Из него выскочил Тоцци, поднял воротник и натянул на лоб шляпу. Когда такси отъехало, он глянул на машину Гиббонса, но не подошел, а направился к паперти. Должно быть, заметил Каммингс и понял, что, если заговорит с ней, она осложнит дело еще больше. Он прав.
— Что здесь делает Тоцци? Он в отпуске по состоянию здоровья.
Собираясь идти за ним, Каммингс открыла дверцу. Гиббонс потянулся и захлопнул ее.
— Сидите на месте.
Под взглядами мафиози, оставшихся у катафалка, Тоцци поднимался по ступеням.
— Пусть идет, — сказал Гиббонс. — Он знает, что делает.
— Я не позволюему. Расследованием руковожу я, а Тоцци вообще не должен работать. Моя обязанность...
— Хотите угодить под суд?
— Прощу прощения?
— Если посреди заупокойной службы вы войдете в церковь и устроите Тоцци скандал, против Бюро возбудят серьезное дело. Что касается свадеб и похорон, макаронники весьма щепетильны. Стоит вам помешать ходу службы, к концу рабочего дня нас побеспокоят их адвокаты. И как руководитель расследования в ответе будете вы,Каммингс.
— Не пытайтесь меня запугать.
— Ладно. Идите. — Гиббонс распахнул дверцу. — Делайте что угодно. С какой стати слушать меня? Что я могу знать? Я всего двадцать пять лет занимаюсь этой работой.
Каммингс прикрыла дверцу и свирепо посмотрела на него. Ноздри ее неистово раздувались. Гиббонс ждал ответного залпа, но тут внимание его привлекло еще одно такси, подъехавшее к церкви. Из него выскочила женщина в красно-коричневом пальто, прошмыгнула через группу стоящих у гроба и побежала по ступеням паперти. Прищурясь, Гиббонс разглядывал на ее спине подпрыгивающие золотистые кудри. Стэси.
Каммингс ткнула пальцем в окно:
— Это не...
— Да, она самая. Пойдемте. Мне это не нравится.
Гиббонс толкнул плечом дверцу и вышел под моросящий дождь. Обернувшись, увидел, что Каммингс раскрывает свой пурпурный зонтик.
— Оставьте эту штуку здесь, — скомандовал он.
— Почему? Идет дождь.
— Она красная. Оставьте.
Каммингс вновь раздула ноздри, но зонтик закрыла, бросила его на заднее сиденье и хлопнула дверцей.
Гиббонс оскалил зубы:
— Не нужно так хлопать.
У радиатора машины он взял свою спутницу под локоть и рысцой перебежал с ней через дорогу, подняв руку, чтобы идущие автомобили замедляли ход.
— Я могу идти сама, — заартачилась Каммингс, когда они остановились на осевой линии и колеса влажно зашуршали мимо них в оба направления.
Гиббонс не выпустил ее локтя:
— Слушайте меня внимательно. Если кто-нибудь станет не пускать нас внутрь, предоставьте разбираться с этим мне. Идите одна. Отыщите Стэси и выведите оттуда к чертовой матери. Только не позволяйте ей устраивать скандал. Нам только не хватало, чтобы она закатила его Тоцци посреди отпевания. Черт, представляю, какой разнос устроит нам Иверс.
— А если она не послушается?
— Заставьте. — Поток машин прервался, и они побежали дальше. — Только будьте сдержанны.
— Постараюсь.
Они быстро зашагали по тротуару. Гиббонс не сводил взгляда с церкви.
— Пистолет у вас при себе?
— Конечно.
— Не вынимайте его. Кто бы вас ни задел, хвататься за оружие в церкви недопустимо.
— Гиббонс, я не настолько глупа.
Он искоса взглянул на нее:
— Да. Вы мне уже говорили об этом и раньше.
Перед его глазами уже мелькали газетные заголовки. Когда они подошли к паперти, Гиббонс коснулся ее плеча, давая понять, чтобы дальше она шла одна. Уголком глаза он заметил, что один из оставшейся группы спешит преградить им путь. И замедлил шаг, чтобы оказаться между этими людьми и Каммингс.
— Эй, куда прете?
Гиббонс узнал этого типа. Джой д'Амико. Однажды он накрыл его в Джерси. Тот торговал крадеными шубами. Устроил демонстрационный зал в глубине склада, примерно в миле от стадиона «Гиганты».
Д'Амико указал пальцем на поднимающуюся по ступеням Каммингс:
— Эй ты, я тебе говорю, чернома...
Гиббонс схватил его за горло и крепко тряхнул.
— Чего повышаешь голос, Джой? Неужели у тебя нет уважения к покойному?
Ответить Джой не мог. Большой палец Гиббонса давил ему на гортань.
Люди Джуси выдвигали из катафалка гроб. Дождевые капли скатывались по металлической полированной крышке. Двое из них направились на помощь Джою.
— Не рыпайся, — сказал ему Гиббонс, толкнув к остальным.
Д'Амико неистово закашлялся.
— Фараон поганый, — просипел он.
Церковные двери были распахнуты. В промежутках между кашлем Джоя и шелестом проезжающих машин Гиббонс слышал органную музыку.
— Кажется, там вас ждут, — обратился он к носильщикам. — Никогда не заставляйте дона дожидаться. Даже мертвого.
