Японец не обращал на нее внимания. Он был занят совершенно непонятным делом.
При помощи повязки он укреплял волосы на большом круглом камне, напоминающем по размерам очертания головы. Занимаясь этим странным делом, японец саркастически улыбался. От этой улыбки Улле стало не по себе…
– Очки! – командовал он, невозмутимо подготавливая фарс, как если бы он находился в ста милях от убийцы, вооруженного автоматом.
Она протянула ему свои защитные очки, которые японец укрепил на камне, просунув под эластичную повязку несколько веточек.
Затем, не теряя ни секунды, он медленно приподнял эту грубую подделку над своей головой, так чтобы каменная голова высовывалась над валуном, служившим им прикрытием.
– Это наш последний шанс! – сказал он совершенно спокойно и даже весело.
Улла подумала, что он спятил…
Некоторое время Судзуки раскачивал каменной головой так, чтобы над валуном видны были только волосы. Затем неожиданно он приподнял голову выше, до уровня очков. В ту же секунду раздался выстрел.
Улла поняла. До ее ушей донеслось нечто вроде «пфут», сопровождаемое нечеловеческим воплем…
Японец все еще держал в руках каменную голову с двумя царапинами на… лбу. Затем спокойно высунулся из укрытия.
Он сделал знак Улле, чтобы она взглянула на жуткое зрелище.
На площадке разгорелся большой костер. Языки пламени объяли кричащий силуэт. Почернев от бензинового пламени, превратившись в живой факел, Вилли бросился в пропасть. Он разбился у подножия площадки, где догорал каркас ДС.
Взрыв был спровоцирован выстрелом из автомата. Достаточно было искры, чтобы все вокруг заполыхало.
Насыщенный бензиновыми парами воздух оврага, куда опрокинулись канистры, обеспечил взрывную реакцию. Автомат сыграл роль спички, зажженной в атмосфере, пропитанной испарениями бутана, содержащегося в горючем.
– Под таким солнцем это закономерно! – прокомментировал японец. – Вилли следовало знать, что бензин легко испаряется. Но, как говорится, всего не предусмотришь…
Улла бросилась ему на шею.
– Ты все предусмотрел!
Она оперлась на его руку, и они направились к тому месту, куда упал убийца.
Отвратительный тошнотворный запах горелого мяса привел их безошибочно, как радар. Густой черный дым поднимался с площадки к небу, напоминая огонь варварских жертвоприношений.
Издали свидетелями этого жуткого зрелища были два автомобиля, присутствующие при ритуале.
Наконец, среди хаоса камней они заметили обуглившийся труп противника.
Его одежда превратилась в лохмотья. Подойдя ближе, они увидели чудовищную маску, вылепленную пламенем: отслаивание и набухание кожи; лопнувшие пузыри обнажали живое мясо, темные следы свернувшейся крови. Волосы, запекшиеся в пепельный клубок шерсти, приклеились к почерневшей кожаной оболочке. Черепная коробка раскололась при падении, демонстрируя бело–розовые волокна.
Рот напоминал открытую рану. Челюсти раздвинулись в последнем крике, как для укуса.
Под палящими лучами солнца запах обугленной плоти становился невыносимым.
Не говоря ни слова, Улла увлекла японца подальше от этого ужаса…
Кошмар кончился… Они продолжили путь.
Девушка великолепно сохранила последовательность мыслей. С безупречной логикой она заметила:
– Теперь, когда опасность миновала, я не вижу больше причин для расставания.
– Причин больше нет, – согласился Судзуки, – не считая того, что на следующей неделе я улетаю в Токио.
– Браво! Я лечу с тобой.
– Невозможно.
– Ничто меня не остановит! В конце концов я совершеннолетняя.
Судзуки ничего не ответил, о чем–то думая. Наконец его мысль сформировалась, и он сообщил:
– Мы заедем в Берн. Мне нужно встретиться с неким господином Галланом, каталог которого пополнится картотекой господина Икс. Придется ему поработать!
Улла управляла одной рукой. Другой она обнимала японца.
– Ты сказал: мы заедем в Берн. Это означает, что затем полетим в Токио!
– Это одно из возможных толкований моего высказывания… – допустил японец.
Улла по–дикарски завопила «Урра!», и машину занесло. Она задела грузовик, едущий в противоположном направлении.
…Судзуки никогда еще не был так близок от смерти!
Жозефина Брюс
Убийство в Лиссабоне
Глава 1
Комната была самой простой, ничем не отличающейся от тысяч других в квартале Альфама. И только кровать, широкая и удобная, выделялась на фоне убогой обстановки. Приветливое солнышко, проникавшее в комнату сквозь тонкие хлопчатобумажные занавески, украшало потолок и стены световыми кружками.
Если комната сама по себе была довольно обычной, то этого нельзя было сказать о занимавшей ее паре. Они лежали на кровати со смятой простыней, откинув одеяло. Молодой человек заложил руки за голову, и казалось, что он дремлет, однако взгляд его глаз, смотрящих из–под полузакрытых век, был жестким и даже жестоким. Совсем юная девушка, еще подросток, лежала рядом с ним, обнажив свои еще несозревшие формы. Ее рука потянулась к стоящему на ночном столике транзистору. Она нажала на кнопку, и комната наполнилась музыкой. Она убавила звук, когда диктор объявил следующую песню.
– Выключи, – резко сказал молодой человек. Девушка послушалась, после чего положила руку на живот своего партнера.
Хуанито повернулся к девушке и поцеловал ее. Его дыхание участилось, и их тела переплелись в бесконечно долгом объятии…
Сидя за рулем «остина купера», Хуанито резко повернул направо, на улицу Альфандега.
Двое прохожих, идущих по шоссе, едва успели отскочить на тротуар. Хасинта стукнулась о дверцу, потрогала ушибленное плечо и сердито посмотрела на своего спутника.
– Сумасшедший! – воскликнула она, переведя дыхание. – Если хочешь привлечь внимание полицейских, то ничего умнее нельзя придумать.
Это замечание не подействовало на молодого человека.
Продолжая нажимать на газ, он пробирался между машинами.
– Ты знаешь, почему мы опаздываем?.. – бросил он на нее красноречивый взгляд.
Девушка положила руку на колено Хуанито. Она восхищалась его смелостью, дерзостью и хладнокровием. Она знала, что ему плевать на полицейских, несмотря на то что машина, в которой они ехали, была угнана несколько минут назад со стоянки на проспекте Свободы. Вероятно, владелец еще не спохватился…
Было около шести часов вечера, и низкое солнце освещало своими золотистыми лучами Торговую площадь, заполненную автомобилями. Хуанито все же пришлось сбавить скорость, Хасинта с облегчением вздохнула.
Регулировщик повернулся в их сторону и скрестил руки перед машиной молодого человека. Пришлось остановиться. Неожиданно Хуанито больно сжал лежавшую на его колене руку девушки:
– Посмотри на этого кретина, – процедил он сквозь зубы.
Он указал подбородком на плотного, коренастого полицейского с красным лицом и рыжими свисающими усами.
В темных глазах молодого человека блеснул недобрый огонек.
– Черт побери, если бы я знал, что нарвусь на эту мразь… Это он упрятал Фернандо.
Регулировщик сделал ему знак проезжать, и он отпустил руку Хасинты, чтобы включить скорость.
– Ты уверен, что это он? – спросила девушка.
– Абсолютно, – подтвердил он с ухмылкой на лице. – Такую рожу трудно забыть. На днях я займусь им. Я поклялся Мадонной, что он от меня не уйдет.
Обхватив руль руками, он прибавил газу. На перекрестке он не смог сдержаться, чтобы не плюнуть в окошко.
– Эта толстая мразь так состряпала протокол, что Фернандо получил год тюрьмы за угон какой–то паршивой «хонды». Это много… И все из–за этого дерьма. Я это так не оставлю…
Хасинта ничего не ответила. Она знала, что бесполезно его отговаривать, если он что–то решил. Закурив сигарету, она выпустила клуб дыма через ноздри.
Она была невысокой, но хорошо сложена. Волосы цвета воронова крыла свободно спадали ей на плечи, на лбу была челка. Ее большие черные глаза имели пресыщенное выражение женщины, познавшей жизнь и не ждущей от нее ничего нового. Чувственный рот подчеркивал ее преждевременную зрелость.
Несмотря на то что ей не было и шестнадцати, жизнь уже не оставила ей никаких тайн. С Хуанито она встретилась год назад, и с тех пор они не расставались. Она участвовала во всех самых опасных операциях, организованных ее двадцатилетним любовником. Хасинту восхищала его смелость и жестокость, а жизнь, которую они вели, казалась ей не только чудесной, но и вполне естественной: угоны автомобилей, грабежи и прочее.
«Остин» легко взбирался на улицу Адмирала Рейса. Хасинта повернула голову к молодому человеку и резко сказала:
– Ты скажешь мне наконец, какое у нас будет дело и кого мы почистим?
