— Чтобы за мной следить?
— Чтобы тебя страховать!
В общем, бедняга успел выйти на связь только дважды: сначала сообщил о прибытии Виноградова, а потом неожиданно подал сигнал тревоги. В тот же вечер его убили…
На следующий день Василий уже был в Хихоне. Владимира Александровича он не застал — майор в это время сквозь сон любовался из окна автобуса пейзажами равнинной Сеговии. Зато сразу же «снял» из тайника информацию покойного агента.
Получалось, что вокруг гостя из России активно действуют по меньшей мере два тщательно законспирированных и не связанных между собой оперативных дуэта: француженка и господин Юргенс, а также очаровательная Габриэла с пресс-секретарем фестиваля.
Немца агент не знал, а вот про женщину, называвшуюся на «Черной неделе» красивым именем Дэльфин, мог порассказать… Да и не только он — каждый из тех немногих, кто занимался контактами боевиков-террористов Ирландской республиканской армии со спецслужбами СССР, сразу узнал бы в девице неуловимого курьера из Москвы, посещавшего Белфаст непосредственно перед очередным сенсационным взрывом или террористическим актом.
— Вася, ты по-прежнему веришь во все
эти сказки времен «холодной войны»?
— Я верил покойнику. И продолжаю верить!
— Хорошо, допустим… Твой источник заподозрил и даже засек конспиративную связь Дэльфин и немца. А чем ему тогда не понравились Хуан с итальянкой? — заинтересовался Виноградов. — Ведь они-то как раз своих отношений не скрывали! Наоборот, изо всех сил демонстрировали этакий бурный роман…
— Тут все еще интереснее. Агент перехватил с компьютера пресс-центра одно из посланий «сладкой парочки». Понять, конечно, ничего не удалось, но во-первых, оно совсем не походило на репортаж или короткую газетную информацию. А во-вторых, подписано было не псевдонимом даже, а каким-то кодовым обозначением… Но главное — наш человек в силу долгой своей службы в контрразведке знал абонента, по номеру которого отправлялось сообщение!
— Ну-ка? Не томи, сукин сын…
— Это… Это всего-навсего «почтовый ящик» Восточно-Европейского бюро Интерпола.
— Интерпола? — ухватился тогда за темя Виноградов. — Значит, Габриэла и пресс-секретарь…
— Скорее всего. Наливай!
К финишу, без особой закуски, подходила уже вторая бутылочка «Смирновской». — И что ты сделал?
— А я решил эту липовую француженку взять за ее упругую розовую задницу. И взял! Вывез за город, объяснил что к чему. Она сначала поупиралась, но потом сообщила, что работает на Генерала по линии твоего «обеспечения». С Юргенсом, дескать, никаких отношений, наоборот — есть данные, что именно он и представляет здесь тех, кто увел из Франкфурта евроденьги. О гибели англичанина узнала от Габриэлы… Кстати, милая девушка! И очень обиделась на твой поспешный отъезд.
— Она знала мой новый адрес?
— Нет! — успокоил Виноградова собеседник. — Говорит, только выяснила на автовокзале, что ты уехал «утренней лошадью» в Мадрид.
С горя Френкель отнял у пленницы мобильный телефон — это был шанс, и упускать его не следовало. Впрочем, до встречи в Ретиро Владимир Александрович так и не позвонил…
— А почему же ты сам не пришел в парк? И при чем тут этот Хуанито?
— При чем? Не знаю! — выдохнул Френкель. — А насчет меня… Я ведь был там неподалеку, все видел. Проверился, хотел уже появиться, и тут этот мужик идет! А потом началось…
— Да уж! Началось.
С профессиональной точки зрения все было нормально: «заказчик» постарался уйти, не привлекая внимания — и с этого момента уже ни на секунду не отрывался от трофейной телефонной трубки. Помочь-то он все равно не мог!
— Знаешь, ждать ведь иногда похуже, чем…
— Знаю.
Когда после долгого молчания ожил наконец телефон, оставалось только назначить и подготовить встречу.
— Ага, — прокомментировал хмелеющий Виноградов, — так подготовить, чтобы меня на подходе к ней повязали…
— Идиот! — взвился не более трезвый уже собеседник. — Свинья неблагодарная, понял?
До потасовки, однако, не дошло. Поругали друг друга солдатским матом, выпили — и опять занялись прикладными аспектами вечных русских вопросов: кто виноват и что делать…
Господи, дай мне душевный покой, чтобы
принять то, чего я не могу изменить, мужество
изменить то, что могу, и мудрость всегда
отличать одно от другого.
— Ну? И что теперь прикажете делать?
— Хороший вроде парень. Жалко!
— Хороший… — Начальник районного уголовного розыска в сердцах придавил о край пепельницы только что раскуренную сигарету: — Делать-то что?
У женщины-следователя было красивое и умное лицо, на котором почти не сказались долгие годы милицейской службы:
— Не знаю! Подумать надо.
— Саныч, а ты что скажешь?
— Насчет чего? Извините, я прослушал…
Третьим в кабинете был майор Виноградов.
Примостившись в углу, на шатающейся табуретке, он как раз заканчивал делать выписки — для очерка о доблестных сыщиках лучшего в городе РУВД требовалась качественная «фактура», а времени, как всегда, не хватало.
— Да тут, блин, такая… хреновина! — в другом обществе хозяин выразился бы значительно крепче, но при даме и человеке из «интеллигентной» службы главка решил соблюсти приличия.
Вкратце, ситуация выглядела следующим образом.
Из грузинской милиции в Петербург пришел официальный запрос. В соответствии с договором о правовой взаимопомощи между независимой Россией и не менее независимым закавказским государством, коллеги информировали о том, что ими разыскивается скрывшийся от следствия опасный преступник — далее следовали установочные данные и номер статьи, по которой предъявлено обвинение.
По информации грузинских сыщиков, злодей мог скрываться у своего брата, гражданина Российской Федерации, постоянно и очень давно проживающего в северной столице по такому-то адресу… Соответственно — просьба оказать содействие в розыске и задержании, так как «санкция государственной прокуратуры имеется».
Проверили. Точно, все сходится… Более того, разыскиваемый имел нахальство официально регистрироваться в органах внутренних дел и даже временно прописался!
Святое дело — международная полицейская солидарность: на следующий же день участковый инспектор с нарядом ОМОНа вытащил из постели ничего не понимающего парня, запаковал его в наручники и доставил в управление. Тут же, по телетайпу, в южную республику ушло соответствующее сообщение.
— Ты чего же там такое натворил, зверюга? — с ходу полюбопытствовали сыщики во главе с начальником районной уголовки. — Лучше признайся!
Однако пацан только хлопал глазами и уверял, что ни сном ни духом… Это настораживало еще больше и вызывало у сотрудников милиции вполне обоснованное желание «притянуть» задержанного к паре-тройке нераскрытых на обслуживаемой территории преступлений.
Однако ни оперативными методами, ни уговорами, ни даже набором традиционных затрещин склонить грузинского подданного к откровенности не удалось. Да и вообще — на жителя солнечного юга он походил мало: рыжеватые волосы, нос картошкой… Полукровка: отец с Кавказа, а вот мать-то русская.
— Ну — ты что? Убил кого-то, ограбил? Изнасиловал? — задушевно интересовалась женщина-следователь.
— В глаз-за смот-тр-реть, падла! — поддерживал ее мощным рыком дежурный оперативник.
Никакого результата, все впустую…
— Что же это за статья такая? — перечитывая текст запроса, консультировались они в Следственном Управлении ГУВД. Но там только недоуменно вздыхали, сетовали на отсутствие текущей правовой информации и советовали не забивать себе голову пустяками.
— Непростой, видать. Тертый… — решили в РУВД и оставили задержанного в относительном покое холодной камеры. Где он так и просидел бы до приезда полицейских из Тбилиси, если бы не пришел в уголовный розыск его вернувшийся из командировки брат.
— Ага! — обрадовались милиционеры, перебирая принесенную узнику передачу. Не много белья, продукты, курево…
Запрещенных вложений не было. Да и сам родственник не выглядел ни укрывателем, ни соучастником.
Впрочем, первое впечатление зачастую обманчиво. Исходя из этого, злополучного братца на всякий случай пару часов продержали в заплеванном и темном «аквариуме» дежурной части, после чего доставили в уголовный розыск:
— Рассказывай. Только честно, а не то…
И бедолага, путая от волнения и страха
русские падежи и склонения, по существу заданных вопросов пояснил следующее. Действительно, брат его, отслужив срочную еще до перестройки, в девяносто втором снова попал под мобилизацию. На этот раз уже независимой Грузии потребовались солдаты для абхазской кампании.
А так как парень два года оттянул не в строительных войсках, а в морской пехоте Северного флота, надели на него красивый цветной берет президентской гвардии. Особо и не спрашивали — война есть война, пусть и не объявленная! Тем более что подразделение элитарное, платили неплохо…
