— Я, блин, как почувствовал! Думаю: «Эх, была не была…» И как только он декларацию «чистую» сдал, скомандован все-таки тормознуть.
— Депутата чего?
— Государственной думы.
— Это — круто! Молодец… — от души, уважительно присвистнул Виноградов. — И что?
— Обнаружили! — подал голос таможенник и потянулся было к лежащему перед ним кейсу.
т — Не трогать! — оглушительно рявкнул, подавшись вперед, тот, что стоял у окна.
Инспектор отдернул руки, но виноградовский собеседник только поморщился:
— Пош-шел ты…
К изумлению Владимира Александровича, бугай стерпел и только громко сглотнул слюну. Тем временем опер щелкнул кодовыми замками:
— Ну как?
— Да-а! — Бархатная утроба портфеля была плотно забита единообразными банковскими упаковками стодолларовых купюр США. — Впечатляет…
— Чистая контрабанда, — покосился на человека в серебристом костюме инспектор таможни.
— Поздравляю!
— Пока не с чем. У него, пидора, — руоповец кивнул в сторону холеного господина, — неприкосновенность и всякое такое… Понаехало сразу же всяких!
Красноречивый взгляд отпечатался на тех, кто расположился у стеночек, а потом ушел в сторону внутренней двери с табличкой «Начальник смены».
— А кто они такие-то? — вовсе невежливо игнорируя тех, о ком идет речь, поинтересовался майор.
— Эти? Щас… — Оперативник придвинул к себе черновой журнал и сделал вид, что освежает память: — Как же их… А-а, вот! Служба охраны, ГУО — оберегают покой Межпарламентской Ассамблеи.
— Столичные штучки?
— Да нет, это у нас, в Питере, — Таврический дворец.
— Понял. Развелось дармоедов…
— Резвитесь, ребята, резвитесь! — зловеще процедил один из «серебристых». — Потом сочтемся.
— Слышь, Саныч — это намек! На то, что когда я стану депутатом, он меня охранять не станет.
— Знаешь что, мент…
Еще секунда, и начали бы стрелять. Даже Виноградов заметил, что ладонь его незаметно и непроизвольно стискивает вспотевшую рукоятку «Макарова».
— Я, падла, таких, как ты!
Обошлось… Громко стукнула об стену распахнутая настежь дверь начальственного кабинета — и в комнате досмотра народу сразу прибавилось.
— Все в порядке, — не обращаясь ни к кому персонально констатировал возглавляющий процессию мужчина. В принципе, он представлял из себя всего лишь копию двух других «серебристых»: разве что, лет на десять постарше, да костюмчик сидит повальяжнее, чем на них.
— Иван Альбертович? — из-за плеча высокопоставленного сотрудника Главного управления охраны шагнул заместитель начальника питерского РУОПа.
— Да! — вскочил из угла виновник торжества.
— Вы свободны. — Глядя на старого сыщика, хотелось плакать и скрипеть зубами.
Депутатское удостоверение с гербом и заграничный паспорт перешли из рук в руки:
— Извините…
— Ничего, бывает! Понимаю — служба. — Торжествующий Иван Альбертович не сдержался: — Усердие, так сказать, не по разуму… Можно забрать вещи?
Старавшийся держаться в тени толстяк со знаками различия советника таможенной службы кивнул:
— Пожалуйста.
— Всего доброго! — И чемоданчик с валютой опять оказался в руках счастливого обладателя депутатской неприкосновенности.
Улыбнувшись всем вместе и каждому в отдельности, Иван Альбертович шагнул навстречу истомленному ожиданием морю пишущей и снимающей братии. За ним, с непроницаемыми физиономиями, проследовали сопровождающие в штатском…
— Блядь косая, — покачал головой представитель РУОПа, когда дверь за ними закрылась. — Надоело… Уйду, к ежкиной матери, на пенсию!
Таможенный советник развел руками и многообещающе посмотрел на своего подчиненного: с тобой, мол, потом разберемся! Тот переглянулся с опером, и оба почуяли неминуемые проблемы в ближайшем будущем.
— Товарищи, разрешите? — заерзал на стуле сержант и попросился выйти. Его сразу же отпустили за ненадобностью, а вслед отправился и сам Виноградов.
Владимир Александрович считал, что отношения начальников с подчиненными — штука интимная и всегда в той или иной степени напоминают половой акт. А он никогда не был любителем группового секса…
Машину Виноградов загнан на стоянку уже в темноте. Аккуратно втиснулся между соседями на свое место, выключил свет и повернул ключ в замке. Рука ощутила приятную тяжесть металла — брелок, купленный на остатки песет перед отъездом из Мадрида, заставил еще раз прокрутить в памяти события последней «командировки».
…Тогда, после жуткой попойки с Френкелем, он проснулся без всякого желания продолжать жизненный путь.
— Эй, Саныч! Вставай.
Но Виноградов только промычал что-то, залез с головой под вонючий плед и поджал колени.
— Вставай. Пора звонить… — Василий призывно щелкнул колечком пивной банки прямо над ухом майора.
Это подействовало. Владимир Александрович ухватился за холодный цилиндр и припал к нему губами.
— Куда звонить? — оторвавшись в конце концов от живительного источника приоткрыл он глаза.
— Ну ты даешь! Мы же договорились.
— Не помню, — честно признался Виноградов. — Но верю… Тебе — верю!
Вскоре он уже тупо разглядывал клавиатуру поданного Френкелем мобильного телефона:
— Все тот же?
— Да, спасибо француженке. Трубка хорошая, пусть еще нас разочек выручит, а то эту квартиру светить не хочется.
— Подожди, номер вспомню…
Наконец все цифры кода и абонента выстроились в мозгу в неустойчивое подобие шеренги.
— Слушаю вас, — ответила девушка.
— Будьте любезны, позовите пожалуйста…
После обмена условными фразами Виноградова соединили с Генералом:
— Слушаю.
— Это я, — представился Владимир Александрович.
— Где ты находишься? Что случилось? — Кажется, старик был не на шутку взволнован.
— Извините, я трубочку передам…
— Здравствуйте, говорит некто Френкель! — Василий перехватил мобильник, пока на том конце, линии не прервали разговор. — Припоминаете?
— Припоминаю, — прозвучало после не продолжительной, но напряженной паузы. — Что вам угодно?
Это было сказано тоном потомственного дворянина, впустившего в квартиру патруль матросов из ВЧК. Френкель даже смутился:
— Мы тут выручили из серьезных неприятностей вашего человека… — Разговор занял не меньше десяти минут, но в конце концов стороны пришли к следующему соглашению.
Василий продолжает укрывать у себя обложенного и гонимого со всех сторон Виноградова, переправляет его в указанное Генералом место и в дальнейшем продолжает выполнять достигнутые ранее договоренности относительно исхода «евро-долларовой» сделки. Те же, кого представляет собеседник, должны оказать в ответ небольшую услугу.
А именно: требовалось найти и доставить на встречу некоего бывшего советского гражданина, а ныне жителя Германии Эриха Юргенса. Причем — в целости и сохранности!
— Первый раз слышу, — пожал плечами на другом конце линии старик. Он уже записал надиктованные Френкелем установочные данные и теперь ждал продолжения.
— Вполне возможно… Но те, с кем я беседовал в гостинице «Дон Мануэль», говорят, что он уехал из Хихона к себе, во Франкфурт-на-Майне.
— Допустим.
— У меня нет возможности найти его быстро. А у вас — есть! Этот Юргенс — очень криминальный тип, такие должны состоять на специальных учетах. Ваша контора имеет свои доверительные источники и в немецкой полиции, и в среде выходцев из стран СНГ… Верно?
— Не стоит преувеличивать.
— Во всяком случае, мне этот господин нужен. — Зазвенел металлом в голосе Френкель. Сидящий рядом Владимир Александрович даже поежился. — И ваши шансы найти его — предпочтительнее.
— А зачем?
— Это мое дело, верно?
— Допустим! — Генерал, судя по всему, догадался, что интересующий собеседника человек имеет непосредственное отношение к предстоящей сделке. И что будет возможность побеседовать с ним до предполагаемого обмена на Виноградова. Однако, будучи опытным профессионалом, он прекрасно понимал, что «заказчик» ничем не рискует — даже если выпотрошить немца до донышка, использовать информацию не получится. Что с ней делать дальше, знает только Френкель… Недаром современные правоохранительные и криминальные системы построены так, что предательство одного, даже самого важного, человека всерьез повредить им не может. — Сколько у меня времени?
— Ч ем раньше, тем лучше! Вы ведь хотите снова увидеть своего бравого майора? Не дай Бог, если он попадет в руки Интерпола или еще кого похуже…
— А если я не смогу вам помочь?
— Нам! — уточнил «одинокий волк» Василий. — Нам помочь, обоим… Не говоря уже о сидящем рядом со мной Владимире Александровиче.
— Бросьте, — хмыкнул Генерал. — Вы же не станете ликвидировать своего приятеля?
— Не стану. Я просто отпущу его на все четыре стороны. И не пройдет получаса, как товарища майора без документов и с подозрением в соучастии в неприглядных делах арестует первый же попавшийся на улице полицейский.
