– А вы будете об этом помалкивать?
Я заверил его, что буду.
Тарко понизил голос:
– Я слышал, как старик говорил шерифу, что это был бурбон.
– Весь груз?
– Очевидно. Груз был застрахован на шестьдесят пять штук.
– А Тони был застрахован?
– На сотню. Сначала я подумал, что вы из страховой компании. Они вечно к нам цепляются.
– Но ведь Тони вне подозрений?
– Да. Но я не понимаю, как это произошло. Тони было велено ни для кого не останавливать грузовик. Старик всегда говорит, что мы не должны останавливаться даже для губернатора, если он захочет, чтобы подвезли. Когда кто-то пытается перерезать нам дорогу, мы должны пробиваться напролом. – Он ударил правым кулаком по левой ладони. – Очевидно, Тони забыл о приказаниях и остановился на шоссе, когда ему кто-то просигналил. Бедняга. – Его левая рука стиснула правый кулак с такой силой, что на нем остались следы ногтей.
– Вы любили Тони?
– Можно сказать и так. Мы все живем в одних меблированных комнатах. Тони нравился мне больше остальных. Я ему кое-чем обязан. Он был моим помощником, когда у меня отказали тормоза на подъеме к Ноджоки. Я вез полную цистерну октана и сполз в кювет на полном ходу. Тони успел спрыгнуть на вершине холма, помчался вниз и вытащил меня из кабины. Я потерял только волосы.
– Кто же мог его остановить? – спросил я. – Говорят, он любил женщин.
– А кто их не любит? – Тарко печально улыбнулся. – Только теперь от меня любая баба удирает, стоит мне снять шляпу.
– Так как насчет женщин Тони? – напомнил я. – Женщине легче остановить водителя.
– Еще бы! – Тарко задумался. – Была одна дамочка... Мне не хочется говорить об этом – я про нее ничего плохого не знаю.
– Это часом не Энн Майер?
– Энни Майер? Конечно нет! Она ведь дочка Майера. С чего бы ей останавливать грузовик своего старика?
– Насколько я понял, она интересовала Тони.
– Вообще-то да. Он часто говорил о ней. Но она его даже не замечала. У Энни другие интересы. Тони из-за этого переживал, но там не было ничего серьезного. А вот та дамочка – другое дело. Последнюю неделю она здорово увивалась за Тони. Он говорил мне, что она от него без ума. Мне казалось, что он высоковато забирает, как с Энни Майер. Та дамочка – певица из ночного клуба, шикарная куколка. Я ее никогда не видел, но Тони показывал мне ее фото в окне клуба.
– В этом городе?
– Да. Клуб «Туфелька», в конце Янонали-стрит. Последние дни Тони часто там бывал. И судя по его рассказам, он бы остановил грузовик для этой дамочки.
– Как ее звали?
– Фамилию не помню. Тони называл ее Джо. – Он потер свой череп. – Мне кажется подозрительным, что она уж больно быстро запала на Тони – должно быть, у нее имелась на то причина.
– Он был красивым парнем, если ей нравился испанский тип.
– Верно, но дамочки редко им увлекались. Тони их отпугивал. Если он положил глаз на какую-то бабенку, то не мог оставить ее в покое. Так было и с Энн Майер.
Тарко умолк и оглянулся назад. Освещенный склад был пуст, если не считать штабелей ящиков у стен.
– Что произошло с Энн Майер?
– Ничего особенного. У Тони были из-за нее неприятности. Мне не следовало бы об этом болтать, но раз вы спросили...
– Ее он тоже не оставлял в покое?
– Еще как! Но может, не стоит об этом говорить? Парень мертв и больше не потревожит ни одну женщину. Да он и раньше не причинял им никакого вреда. Для мексиканца Тони был вполне достойным парнем – не хуже белого. – Порывшись в памяти в поисках иллюстрации, Тарко добавил: – Да и шофером он был классным.
– А какие именно неприятности у него были из-за Энни Майер? – спросил я.
Тарко казался смущенным.
– Тони был немного психованным – я имею в виду, насчет дамочек. Особенно с Энни. Она позволила ему пройтись с ней пару раз, так он стал следить за ней по вечерам, заглядывать к ней в окна. Бедняга не хотел ничего плохого, но ему за это досталось.
– От кого?
– От шерифа. Он разбранил Тони, назвал его психом и сказал, что ему нужно обратиться к доктору. Тони все мне рассказал.
Докурив сигарету, я бросил ее на землю и придавил каблуком. Она сыграла свою роль.
– А об этой девушке, Джо, вы говорили шерифу?
– Шерифу я бы ни про кого не стал рассказывать.
– Вы, кажется, его не очень жалуете.
– Я слишком хорошо знаю Брэнда Черча. Одно лето он водил грузовик для старика, когда учился в колледже. Я знал его и раньше, когда у его отца была в городе парикмахерская. Тогда Брэнд был хорошим парнем, да и в футбол здорово играл в средней школе. А вот колледж его изменил. Он вернулся в город, набитый идеями.
– Какими идеями?
– Он называл это психологией. По его мнению, все кругом были ненормальные, кроме него. Брэнд и меня доставал – говорил, что после несчастного случая у меня мозги повредились и мне нужно обследовать голову. – От злости у него на черепе выступили красные пятна. – Он может весь город записывать в психи, но со мной этот номер не пройдет! Старику Брэнд тоже не слишком нравится, хотя он его зять.
– А сколько у Майера дочерей?
– Только две. Черч женился на старшей, Хильде. Она помогала в офисе тем летом, когда Брэнд подрабатывал на грузовике, и влюбилась в него. Не могу понять – почему? Старик тогда поднял страшный шум.
– А где живет ваш старик?
Тарко указал мне направление и доверительно подтолкнул плечом.
– Не говорите ему о том, что я вам рассказал, ладно? Мне нравятся парни, которые умеют свернуть сигарету, и я иногда слишком много болтаю.
Я поблагодарил его за информацию и заверил, что умею держать язык за зубами.
Майер жил в большом каркасном доме напротив эвкалиптовой рощи возле пустой автостоянки. Впрочем, стоянка была не совсем пустой. Корпуса десятка автомобилей, в том числе старого грузовика, валялись среди сорняков в различной стадии разрушения.
Я оставил мою машину на подъездной аллее и пересек лужайку, окружающую бетонированный садок для рыбы, откуда исходил запах стоячей воды, соперничавший с малоприятным запахом эвкалиптовых деревьев. Старомодная глубокая веранда была завалена орудиями садоводства и спутанным шлангом. Ее половицы скрипели у меня под ногами.
Внезапно тишину нарушил звук выстрела, который повторился дважды. Я повернул ручку входной двери. Она была заперта. Раздались еще три выстрела – они доносились откуда-то из глубины дома, возможно, из подвала. В промежутках между выстрелами я услышал быстрые приближающиеся шаги. Женский голос осведомился через дверь:
– Это ты, Брэнд?
Я не ответил. Над моей головой зажегся свет, и тяжелая дверь открылась.
– О, простите! Я ожидала мужа.
В дверном проеме стояла высокая, еще молодая женщина с красивыми каштановыми волосами и пышным бюстом.
– Миссис Черч?
– Да. Мы где-то встречались?
Ее малахитово-зеленые глаза скользили по моему лицу, но их взгляд, казалось, что-то искал в темноте позади меня.
– Я встречался с вашим мужем, – ответил я. – Что это за стрельба?
– Это отец. Когда он чем-то расстроен, то спускается в подвал и стреляет по мишеням.
– Мне незачем спрашивать, чем он расстроен. Я хотел бы с ним поговорить о пропавшем грузовике. – Я назвал свое имя и род занятий. – Могу я войти?
– Входите, но предупреждаю: в доме беспорядок. Мне приходится следить за собственным домом, так что на отцовский у меня не хватает времени. Я пытаюсь уговорить его взять прислугу, но он и слышать не желает о женщине в доме.
Она шире открыла дверь и шагнула в сторону. Входя внутрь, я рассмотрел ее как следует. Если бы она следила за своей внешностью, то выглядела бы красивой. Но ее портила детская челка, от которой лицо казалось шире, чем на самом деле. Коротенькое платьице тоже было ей не по возрасту – оно плохо на ней сидело, подчеркивая грузноватую фигуру.
Женщина быстро отвернулась, словно смущенный ребенок, прошла по коридору к освещенной лестничной клетке и крикнула:
– Папа, к тебе пришли!
– Кто? – отозвался грубый бас, подчеркивая вопрос выстрелом.
– Вроде бы он детектив.
– Скажи ему, чтобы подождал.
Под полом прогремели еще пять выстрелов. Я ощутил вибрацию подошвами ботинок. Женщина при каждом выстреле вздрагивала всем телом. Когда пальба прекратилась, она осталась стоять у лестницы, ведущей в подвал, как будто выстрелы были увертюрой к музыке, которую я не мог слышать, но которая звучала у нее в голове, отзываясь эхом в каждом нерве.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Женщина шагнула назад, пропуская человека, поднявшегося на освещенную площадку. В ее взгляде ощущались страх и ненависть. Мужчина с презрением посмотрел на нее.
– Знаю, Хильда. Тебе не нравятся звуки выстрелов. Но ведь ты можешь заткнуть уши ватой.
– Я ведь не возражаю, папа. Это мистер Арчер.
Он посмотрел на меня, стоя под висящей на стене головой оленя. Этот человек, наверняка бывший крепышом в молодые годы, превратился в старую развалину. Кожа на его лице и руках сморщилась, плечи поникли, а впалую грудь не могла скрыть старая кожаная куртка. Рыжеватая щетина на щеках и подбородке была тронута сединой: красные ободки окружали глаза, поблескивающие на лице, словно тлеющие угольки разрушительных страстей.
