Я пробирался вперед и внезапно… — что это? Движение? Да, совершенно верно, кто–то шевелился в кабине самоходного крана. Вниз спускается человек.
Черт возьми, да это же Джексон!
Я подошел сзади к нему и негромко сказал:
— Эй, Джексон!
Он быстро повернулся.
— Проваливай!
— Ш–ш–ш… Что ты так орешь? Тебя слышно в Глегдейде.
— Проваливай!
— Замолчи, Джексон, это же я!
— Вы!
— Джексон, мы же друзья, да?
За последующие 30 секунд я произнес самую красноречивую и торопливую речь в своей жизни, левой рукой придерживая Джексона сзади за шею, а правая, сжатая в кулак, была занесена над его головой. Он немного остыл, в особенности после того, как понял, что моя борода просто для маскировки и совсем не заразная. Я объяснил ему, что меня бессовестно оболгали, что процентов 90 из того, что говорили про меня, было выдумано, и так далее. Он был снова уже почти на моей стороне, но в этот момент я заметил, что к нам направляется полицейский офицер.
— Джексон, — сказал я, — если ты ему скажешь, я погиб. Лучше придумай что–то другое. Например, что ты заснул, ну и тебе приснился какой–то кошмар.
— Мне так и показалось.
Я плюхнулся на землю, а Джексон поплелся навстречу офицеру. Очевидно, моя торопливая беседа его убедила, потому что полицейский не пошел дальше и не сцапал меня.
Джексон вернулся назад и сел на землю подле меня.
— Сказал ему, что мне привиделся жуткий сон, как ты посоветовал, когда я задремал у себя в кабине. Он знает, что я тут давно работаю.
Он вытащил фляжку из–за своего ремня, ловко отвинтил крышку.
— Шелл?
Это он меня угощал.
Вроде бы предложение совершенно логичное. Возможно, это приведет в порядок мои нервы. Я отхлебнул из фляги, потом торопливо объяснил кое–что из того, что творится, и осведомился, как это получилось, что он еще здесь.
— Пошабашил примерно полчаса назад, — объяснил он, — босс торопит, чтобы взяться за следующий квартал. Я тут замешкался из–за переполоха вокруг здания Себастьяна. И решил посмотреть.
— Я здесь тоже из–за Себастьяна. Джо, мне необходимо попасть в его офис, но мимо полицейских не проскользнуть. Однако, Джексон, если ты мне поможешь, возможно, у меня и получится.
— Чтобы я тебе помог?
Он, судя по тону, не умирал от желания помочь, но и не отказывался заранее. Возможно, уже крепко насосался из фляги, но все же здорово проголодался, вот и не радовался неизбежной задержке. Он снова взболтал фляжку; я его не остановил. Лишний глоток сделает его более покладистым.
— Шелл?
Он протягивал фляжку.
Я глотнул чуть больше, чем намеревался: бросило в жар, на лбу выступили капельки пота, уши горели. Но все сомнения моментально испарились.
— Э–е–ух… Полагаю, мне этого достаточно.
Он спросил:
— Чем я могу тебе помочь?
— Ах, да. Вообще–то все очень просто. Я хочу подняться в офис Себастьяна, верно? Верно. Но идти по лестнице я не могу. Не могу взобраться по стене. Не могу долететь по воздуху. Но если ты наклонишь стрелу своего крана так, чтобы она коснулась четвертого этажа здания Себастьяна, я сумею влезть по ней и проникнуть в его офис через окно. Правильно? Так что…
— Неправильно. Видишь, где стоит мой кран?
Я видел. Он был припаркован на этой стороне улицы, здание Себастьяна находилось как раз напротив.
— Да, вижу. Ну и что?
— Эта стрела слишком длинная… для того, что ты надумал. 122 фута. Очень длинная, вот что я тебе скажу. Чтобы получилось, как ты хочешь, платформу надо поставить вон там. Тогда я смог бы опустить стрелу вниз вдоль фасада. И тогда забирайся себе в любое окно. Понятно? Вот что я имею в виду. А с этого места конец стрелы будет очень далеко.
— Ясно.
Джексон подошел к решению проблемы ответственно, минут пять он раздумывал над ней, затем вновь приложился к фляжке и молча протянул ее мне. Я сделал небольшой глоток. После этого Джексон спросил:
— Ты ведь не хочешь, чтобы я включил мотор и стал перебазировать кран на другое место?
— Боже упаси! Сюда немедленно нагрянут копы.
— Сразу же. Значит, не передвигать кран. И надо работать быстро. Так?
— Правильно. Чертовски быстро. Нужно опередить копов.
Между нами установилось полнейшее взаимопонимание. Наши головы работали с умилительной точностью и логикой, присущей закадычным друзьям–приятелям.
Джексон сказал:
— Я знаю, как это сделать, не сдвигая кран с места. Ни на один дюйм.
Он помолчал, восхищенный собственной находчивостью, потом продолжал:
— Мы заведем мотор и повернем кабину крана к улице. Немножечко опустим стрелу. Все это в таком темпе, что сначала никто ничего не заметит. Конечно, потом–то разберутся.
— Да, конечно.
— Потом я немножечко отведу грушу и влеплю между этими окнами в офисе Себастьяна. Они очухаются только после того, как все будет кончено!
— Угу, представляю. Но мне–то от этого какая польза? Разве только… Джексон, на меня произвела огромное впечатление твоя изобретательность. В твоем предложении, несомненно, имеется рациональное зерно. Однако необходимо, чтобы у тебя была твердая рука и верный глаз. Сумеешь ли ты сделать так, чтобы этот чертов шар оказался достаточно близко от окон?
— Спрашиваешь! Я же специалист!
— Точно. Ты можешь сбросить шаром муху со стены — или что–то в этом роде. Ты сумеешь подвести шар вместе со мной так, чтобы я смог соскочить в окно? Которое? Нам лучше заранее это решить.
— Верно. Я буду целиться в простенок, вон тот, видишь? Между двумя окнами. Договорились?
— Конечно.
Я вспомнил, что по ту сторону стены в двухфутовом проеме между окнами кабинета помещается “Жизнь и Смерть” Роберта Делтона.
— Отлично. — сказал я.
— Может случиться, что я самую малость отступлю от середины в ту или иную сторону. Но шар пойдет медленно и ты сумеешь решить, в которое окно прыгать.
— Времени на раздумие у меня будет не слишком много, не так ли?
— Ясно, что немного.
— Нужно будет быстро решать.
— Очень быстро.
Он согласно, кивнул головой.
— А что будет, если я ошибусь и спрыгну очень рано?
— Про тебя я не знаю, но шар откачнется назад.
— Правильно… Слушай, Джексон, а если ты промажешь?
— Сомнительно, — сказал он ворчливо, — весьма сомнительно. Не думай об этом, Шелл, старина. Допустим, такое случается, ты же это заметишь, когда будешь там. Зачем заранее накликать беду?
— Олл–райт, Джексон, — сказал я и замолчал. В голове гудело. Что, черт побери, он наливает в свою флягу?
— Поехали!
Я забрался на шар.
Джексон заработал рычагами и начал меня поднимать.
Чем выше я поднимался, тем яснее становились мысли. Конечно же, вся идея бредовая. Нужно отказаться, пока не поздно.
— Джексон, — сказал я, — мне…
Конечно, он не услышал.
Стрела повернулась. Теперь я висел над улицей, вцепившись в трос. Ноги соскальзывали с круглой верхушки стальной груши. Груша раскачивалась. Это было похуже морской качки.
Стена здания Себастьяна надвигалась.
— Стоп! — заорал я.
Мне казалось, что здание несется ко мне. Все шесть этажей Себастьяна выбрали меня из всего человеческого рода и намереваются стереть в порошок. Точнее, превратить в кровавое месиво.
Но здание отступило. Джексон не рассчитал? Шар не достиг стены. Вот движение замедлилось, мгновенная остановка, шар пошел назад. Я спасен! Нет, дорогие, хватит безумия. Если только эта штука спустится, ничто не загонит меня снова на шар! Я не буду играть в гольф и бильярд, больше никаких шаров!
Ох, какое облегчение!
Шар пролетел мимо кабины; я увидел, что Джексон снова колдует с рычагами. На физиономии — явно маниакальное выражение. Отвернувшись от меня, этот сукин сын вновь повернул красный рычаг.
Помешался.
— Джексон, стоп! — завопил я. — Операция отменяется!
Шар двинулся вперед.
— Нет, Джексон, нет! Я пере…
На этот раз шар не двигался, а мчался. Я, несомненно, врежусь в стену. И как это я сразу не подумал, что Джексон никогда не останавливал свой шар возле стены, он привык крушить, превращать в груды кирпича и щебня. Мускульная память, условный рефлекс. То, что он пьян, ничего не изменит.
Стена приближалась.
Теперь уже недолго…
Вот и наступает конец. Возможно, они поместят тут памятную надпись “на этом месте разбился Шелл Скотт”. Дощечка просуществует неделю — до того дня, пока перестройка не доберется до здания Себастьяна. И тогда я стану всего лишь воспоминанием. Пятном на разбитых кирпичах.
Но такова жизнь.
Бесполезно плакать о пролитой крови.
Ветер свистел мимо моей головы.
И стало необычайно светло.
Первый ход в сторону здания Себастьяна сразу же привлек внимание. Слишком большое внимание. Меня освещали лучами карманных фонариков, фарами машин, сигнальным огнем — точно так же, как в воеиное время зенитчики выискивали в небе вражеские самолеты.
