— Я вам звонил, — добавил он, глядя в лицо Сотникова.
Тот, в свою очередь, несколько секунд неотрывно смотрел в глаза Максу, затем, еле заметно кивнул головой, словно отвечая на слышимый только ему вопрос, крепко пожал, протянув руку Максу, и спросил:
— Они внутри?
— Да, — ответил Макс. — Шабарин мёртв.
— Застрелен? — поинтересовался некто из темноты, становясь по левую сторону от Сотникова.
Мужчина был одет в спецотрядовскую форму с бронежилетом под серо-зелёной защитной курткой. На его плече угрожающе поблескивал стволом коротконосый табельный «Кедр». Ладонь, покоившаяся на прикладе, была широкой и плотной, как и вся фигура её обладателя.
— Майор Гребенюк, отдел по особо тяжким, — представил его Сотников.
Макс и майор ограничились короткими кивками друг другу.
— Застрелен, — подтвердил Макс. — Три пули, скончался сразу.
— Кто?
— Пирогов. Оружие у него.
— Отлично, — бросил майор. — Как по нотам. Можем начинать.
— Где девочка? — остановил их Макс.
— Вон там, — показал рукой Сотников. — С краю стоит чёрный «лендкрузер», она внутри.
Лёгкий намёк на улыбку появился на его жёстком лице:
— Боевой у тебя ребёнок, Лазарев. Пообещала мне голову оторвать, если с тобой что случится.
— Она смогла бы, — устало согласился Макс.
— Я почувствовал. Поэтому и не остался в машине. Здесь безопаснее.
Майор в это время махнул рукой крайнему из бойцов в растянувшейся вокруг здания цепочке.
— Сейчас заходим. По моему сигналу шесть человек за нами, остальные — в оцеплении.
— Мы можем уходить? — спросил Макс.
— Давай, — Сотников хлопнул его по плечу. — Ни пуха вам.
И повернулся к майору:
— Твои готовы?
— Ещё бы, — гордо ответил тот.
Он приготовился дать отмашку, но внезапно вскинул голову, как будто вспомнил о чём-то.
— Да, Лазарев! — крикнул он.
Не пройдя и двух шагов, Макс остановился и всем телом повернулся к нему. Одеревеневшая шея не хотела слушаться совершенно.
— Завтра зайдёшь ко мне в управление. Кабинет триста пять. Не забудь! Ты проходишь свидетелем, но нужно будет уточнить некоторые моменты. Понял?
— Когда?
— После двух. Давай на четырнадцать тридцать.
— Хорошо, — кивнул Макс и, повернувшись, зашагал к указанному Сотниковым «лендкрузеру».
Ночной воздух овевал его горящие щёки и лоб, шелестя кронами редких деревьев, росших вдоль железнодорожной насыпи. Необычно огромная луна словно почувствовала его состояние и стыдливо выглядывала из-за полупрозрачного облачка, рассеивая свой свет мягко и нежно.
Ещё издалека он увидел вытянутый нос чёрной «тойоты» и повернул к ней. Едва он обогнул кузов видавшей виды «газели», как дверка японского внедорожника распахнулась, и оттуда вылетела Птица, сжимая в правой руке лямки своего неразлучного рюкзака.
Она, не разбирая дороги, бросилась к Максу и, подпрыгнув, повисла у него на шее. Рюкзак с размаху ударил его по спине, но Макс не обратил на это внимания. Он осторожно обнял девочку и замер, зарывшись лицом в её пушистые растрёпанные волосы. Птица прижалась щекой к груди Макса и тихонько всхлипывала, комкая в кулаке отворот его пиджака.
— Ну… ну же… — только и мог повторять он, вмиг растеряв куда-то все слова. — Ну, маленькая… перестань…
— Уже всё? — спросила Лина, поднимая свои ясные до прозрачности глаза, которые светились даже в блеклом свете луны.
— Всё, моя хорошая. Всё кончилось.
— Тогда пойдём отсюда, — серьёзно сказала Птица, моргая ресницами, чтобы не было видно, какие влажные у неё глаза.
Они так и пошли вместе: высокий мужчина с девочкой на руках, одна рука которой обнимала его за шею, а другая — держала старенький рюкзак, в котором лежало всё, что было у неё в этом мире. Макс шагал легко, не чувствуя веса Лины, не ощущая усталости, которая наливала его тело болезненной тяжестью ещё десять минут тому назад. Он шёл, и ему казалось, что он сможет идти так бесконечно долго, чувствуя рядом дыхание девочки, которая за эти два дня превратилась в самого близкого ему человека.
Далеко позади них, в помещении мастерской, загремели выстрелы.
— Не договорились, — еле слышно пробормотал Макс.
Он не остановился и лишь крепче обнял худенькие плечи Птицы.
— Уважаемые пассажиры! С платформы номер пять производится посадка на автобус, следующий маршрутом «Орёл-Курск». Повторяю…
Металлический голос перекатывался под широкими сводами зала ожидания и, теряя там, в высоте, чёткость артикуляции, возвращался книзу набором знакомых вроде бы звуков, в которых с трудом угадывался смысл сказанного.
Женщина за стеклом сжимала пластмассовую стойку микрофона так, словно собиралась разломать её и смять в кулаке острые обломки. Неопределённого цвета волосы с высветленными «перьями» придавали её лицу неестественно землистый оттенок. Похоже, сегодняшний день у неё не задался. А может быть, она постоянно жила с таким настроением из-за пьющего мужа, застарелой болезни, непутёвых детей, стервозной свекрови, постоянной нехватки денег …, да мало ли причин, превращающих нашу жизнь в некое подобие ада, незаметного для окружающих, но от этого не менее мучительного.
Женщина с отвращением поставила микрофон и бросила, не глядя в сторону окошка:
— Спрашивайте.
— Девушка, — нагнулся к переговорному устройству Макс, — какой рейс идёт на Новый Оскол?
— До Нового Оскола маршрутов нет, — отрезала диспетчер и отвернулась.
Макс коротко стукнул в стекло, привлекая её внимание.
— Как добраться до Нового Оскола? — понижая голос спросил он и улыбнулся, показав крепкие зубы.
Что-то в нём подействовало на хмурую сотрудницу автовокзала, и она, вместо того, чтобы поднять скандал, ворчливо ответила:
— Поезжайте до Белгорода. Оттуда — прямое сообщение с Новым Осколом.
— Спасибо, — кивнул Макс. — Когда автобус на Белгород?
— В десять сорок пять, — отчеканила женщина, и металлические шторки в её глазах снова задёрнулись.
Макс отошёл от окошка справочной, уступив место следующему человеку из длиннохвостой очереди. Птица ждала его, стоя в двух шагах с рюкзаком за плечами. Кошмарная карусель последних событий и бессонные ночи не прошли для неё даром. Глаза девочки, всегда такие прозрачные, теперь потемнели, под ними обозначились чёрные круги. Щёки Лины запали, удлиняя лицо и резко очерчивая скулы. Впрочем, глядя на своё отражение, Макс понимал, что сам выглядит не лучше.
— Ну что? — спросила Лина, подходя к нему.
— Может, всё-таки, поедем ко мне? — в который раз безнадёжно предложил Макс. — Поешь, отоспишься, а завтра уже в дорогу.
Птица грустно покачала головой:
— Нет, мне нужно спешить.
Конечно, она могла бы остаться. И, даже, не на один день, а хоть на всю жизнь. Но, на всю жизнь не получится, потому что у Лазарева есть своя дочь, которую он, рано или поздно, заберёт к себе. И получится, что они просто растягивают своё прощание. Но, где долгие проводы, там долгие слёзы. А Лина и так держалась из последних сил, которых с каждой минутой становилось всё меньше и меньше.
— Понимаю, — вздохнул Макс, — пойдём брать билет?
— Пойдём, — согласилась Птица и взяла его за руку.
Ей очень нравилось прятать свою ладошку в его или держаться за крепкие пальцы Макса. Тогда, если отбросить всё, можно было поверить обманчивому чувству, что это и есть её родной папа, и ему не нужно искать никакую другую девочку, потому что вот она идёт рядом с ним. И сладкая волна с оттенком горечи накатывала на Лину, легонько замирая где-то под сердцем.
Просторный зал ожидания был наполовину заполнен ожидающими отъезда, которые сидели, обложившись сумками всевозможных возрастов и размеров. Некоторые из них степенно прохаживались по громадному холлу, коротая время и рассматривая яркие витрины торгового ряда, расположенного по левой стороне. Наибольшее оживление царило у отдела, торговавшего книжно-журнальной продукцией, откуда, то и дело, выходили люди, держа в руках то нечто ярко-глянцевое, то небольшой покетбук или сложенную вдвое газету. Меньший интерес вызывали отделы с сувенирами и аптека, несмотря на расцвет простудных заболеваний, характерный для этого времени года. Большинство наших граждан, приученные к запасливости, брали все необходимые медикаменты из дому. И уж почти совсем никого не интересовало фотоателье с весёлой жёлтой вывеской, на которой красными иностранными буквами было написано что-то непонятное Птице. На витрине улыбчивый разрисованный клоун держал в руках камеру с ослепительной вспышкой, на фоне которой шёл перечень предоставляемых услуг: обработка плёнок, печать фотографий, цифровые фото и моментальная фотография со снимками в течение пяти минут. Что такое цифровая фотография Птица не знала и хотела спросить Макса, но тут ей на глаза попался большой чёрный плюшевый кот из отдела игрушек. Морда у котяры была настолько хитрой и симпатичной, что Лина моментально забыла и о своих вопросах, и обо всём остальном.
