— Кажется, в пять минут третьего, — ответил он. — Но я точно не знаю.
— Когда занятия закончатся, я буду ждать здесь, у двери. Ни к кому не подходи. Ни с кем никуда не ходи без меня.
Он кивнул и пошел в школу. Я заметил, что он даже не причесался. Сидя в машине, я дождался, пока он скроется из виду. Потом развернулся и поехал назад на Эмерсон-роуд. Пэтти Джакомин уже выкупалась, напудрилась и накрасилась. Поверх темно-бордовой шелковой блузки и белых зауженных книзу брюк был надет красный передник с желтыми цветочками. Ногти накрашены. В электрокофейнике варился кофе. На плите подогревался бекон. В тостере жарились гренки. Обеденный стол был накрыт на двоих. В бокалах — апельсиновый сок. На блюдечках — джем и масло.
— Присаживайтесь, — предложила она. — Завтрак почти готов.
— А Пол и не знает, что пропускает, уходя в школу, — саркастически заметил я.
— Ах, он никогда не завтракает. Терпеть не может завтракать, а впрочем, я довольна. Он так брюзжит по утрам. Вам яйца как сварить?
— В мешочек.
— Садитесь же, — настаивала она. — Все почти готово. Я сел.
— Выпейте пока сок. Не ждите меня. Я присоединюсь через минуту.
Я пригубил сок. Из холодильника. Гренки поджарились. Пэтти выложила их на тарелку, заложила в тостер еще четыре кусочка хлеба, а тарелку поставила на стол.
— Хотите, намажу гренки маслом? — предложил я.
— Да, пожалуйста.
Я намазал гренок маслом. Пэтти положила на мою тарелку четыре кусочка бекона и пару яиц в мешочек. Себе она положила одно яйцо и две полоски бекона. После этого села и начала пить свой апельсиновый сок.
— Очень мило, — улыбнулся я.
— Ну, раз уж вам придется торчать здесь с женщиной и ребенком, надо же это хоть как-то компенсировать.
Я разлил кофе, вначале в ее чашку, потом в свою.
— Но этот уик-энд вам, мужчины, придется перебиваться самим, — неожиданно сказала она. Я кивнул.
— Мне нужно съездить в Нью-Йорк навестить друзей.
Я снова кивнул и принялся за еду.
— Я каждый месяц туда езжу. Хожу в театр, в музей, на выставки. Это очень стимулирует.
— Да, — согласился я и доел второе яйцо.
— А вы знаете Нью-Йорк, мистер Спенсер? — спросила она, съев кусочек яйца.
— Когда спрашивают, знаете ли вы Нью-Йорк, обычно имеют в виду центр города — Манхэттен.
— Пожалуй, верно. Именно это мы и называем Нью-Йорком, когда туда ездим, — она отпила глоток кофе.
— А кто раньше оставался с Полом, когда вы уезжали? Люди из агентства Пинкертона?
— Нет, — улыбнулась Пэтти. — Я нанимала женщину. Обычно миссис Травиц. Иногда — Салли Уошберн. Всегда кто-то был.
— А вы не думаете, что Пол может не захотеть остаться со мной? — спросил я.
Она немного удивилась, как будто я задал уже совсем идиотский вопрос.
— Конечно нет. Вы нравитесь Полу. Он понимает, что мне надо уехать. Что я должна как-то себя выразить. Он сознает, что я не могу быть просто матерью, как не могла быть просто женой.
— Конечно, — согласился я.
— Я считаю, что просто удивительно, как долго женщины не могли понять ценности и необходимости самовыражения, — продолжала она.
— Действительно, — поддакнул я. — Поразительно долго.
— Да, Нью-Йорк для меня своего рода предохранительный клапан.
— И, по магазинам есть возможность пройтись, — подсказал я.
— Да, — кивнула Пэтти. — Обычно один день я провожу на Пятой авеню.
— А Пола с собой когда-нибудь брали?
— О Господи, конечно же нет. Ему было бы скучно таскаться повсюду со мной. Нет, он бы все испортил. У вас ведь детей нет, не так ли?
— Нет.
— Вам повезло, — она слегка усмехнулась. — Даже дважды: вы мужчина и у вас нет детей.
— А как насчет самовыражения и прочего? — спросил я.
— Я действительно так считаю. Я борюсь за это. Но что в нем проку для одинокой женщины?
— А почему так важно выйти замуж? — опять спросил я.
— Потому что только так можно получить доллары, — вполне искренне ответила Пэтти. — И вы это знаете.
— Не уверен, что я это знаю, ведь я никогда не был женат.
— Бы прекрасно понимаете, что я имею в виду. У мужчин есть деньги. А женщине, чтобы получить их, нужен мужчина.
— Интересно, Глория Стайнем принимает вызовы на дом? — вслух подумал я.
— Это все чушь собачья, — сказала Пэтти Джакомин. Голос ее звенел. — Вы, как и все, говорите в либеральном духе, но ведь вы-то знаете, что такое реальность! У мужчин есть деньги и сила. Если женщине нужны деньги или сила, она должна мертвой хваткой цепляться за нужного мужика.
Меня передернуло. До меня начало доходить, откуда у Пола появилась эта привычка.
— Я знаю ребят, которые могли бы с вами поспорить, — сказал я, — но я не из их числа. Я слишком занят подсчетом своих денег и укреплением силы.
— Вы действительно выглядите сильным, — улыбнулась Пэтти. — Поднимаете штангу?
— Иногда, — скромно ответил я.
— Я так и думала. Мой муж, бывший муж, тоже поднимал штангу.
— Но недостаточно.
— Правильно. Вы ведь его видели, не так ли? Он стал жирным. Но когда мы познакомились, он выглядел очень прилично.
— Вы и правда считаете, что он еще раз попытался похитить Пола? — осторожно спросил я.
— Уверена. Он, он... — она никак не могла подобрать слово, — он такой. Он должен сравнять счет. Он не выносит проигрыша.
— Завоевать приз, — пробормотал я.
— Простите?
— Просто думаю вслух, — покачал я головой.
— Нет, пожалуйста, скажите. Вы ведь что-то сказали? Вы меня осуждаете?
— Одобрять или осуждать — это не мое дело, — твердо сказал я. — Мое дело — обеспечить безопасность вашего ребенка.
— Но ведь только что вы что-то сказали. Повторите, пожалуйста.
— Я сказал: завоевать приз. Ребенок выступает в роли приза, который вы оба разыгрываете.
— Ну что ж, все равно этот сукин сын его не получит, — с ожесточением сказала Пэтти.
— Точно, — подтвердил я.
— Вы не хотите забрать кофе в гостиную и почитать газету? — предложила она. — А я пока здесь приберу.
Я хотел.
Она убрала посуду в посудомоечную машину и подмела пол. Закончив читать газету, я пошел в свою комнату, переоделся и отправился на утреннюю пробежку.
Зима уже закончилась. Погода установилась хорошая. Откуда-то доносился голос горлицы. Громче всех шумели воробьи. Я побежал к центру города. Весеннее солнышко ласкало спину, но воздух еще не прогрелся по-летнему. Уже через милю появилась приятная испарина, ноги налились силой, а мышцы расслабились. В это время дня на улице появлялись и другие бегуны, в основном женщины. Может они ищут мужчин, в которых можно вцепиться из-за силы и денег? Может поэтому и Сюзан привязалась ко мне? Бедная старушка Пэтти. Начиталась всякой ерунды в журнале “Космополитан”, усвоила несколько терминов вроде “самовыражение”, а на самом деле по-настоящему хочет только одного: поймать мужика, у которого есть и сила, и деньги.
Впереди меня бежала девушка. На ней был свитер от бежево-голубого спортивного костюма и голубые высоко обрезанные шорты. Весной женщины всегда выглядят более реальными. Например, вот эта. Загар еще не касался ее в этом году, и ноги были белыми и какими-то беззащитными. Хотя и довольно красивыми. Интересно, если я предложу ей деньги и силу, она побежит со мной? Может быть. А может, прибавит скорость и убежит. А вдруг я ее не догоню? Это будет унизительно. Я набрал темп и обогнал ее. В ушах у девушки были серьги в виде больших колечек. Когда я пробегал мимо, она дружелюбно улыбнулась. Я старался казаться сильным и богатым, но она не поспешила догонять меня.
Я оббежал вокруг центра Лексингтона мимо памятника минитмену и, сделав крюк, вернулся на Эмерсон-роуд. Я бегал около часа с четвертью, значит, намотал километров десять-двенадцать. “Ауди” не было на месте. Я сделал несколько упражнений на растяжку, принял душ и оделся. К дому подъехала машина Пэтти. Мы встретились в холле. Она как раз заходила на кухню с сумкой, полной продуктов.
— Привет, — сказала Пэтти. — Хотите перекусить перед обедом?
— Вам нужны мои деньги и сила? — спросил я.
Она искоса быстро взглянула на меня и сказала:
— Может быть.
На уик-энд Пол существенно увеличил время сидения у телевизора. Пэтти Джакомин уехала самовыражаться в Нью-Йорк. В моем распоряжении была гостиная, Пол же в основном торчал у себя в спальне, за исключением коротких экскурсий на кухню, чтобы пошарить в холодильнике. Иногда он смотрел в открытый холодильник по несколько минут кряду, но при этом редко что-нибудь ел. Заглядывание в холодильник, по-видимому, само по себе уже было действием.
Я был привязан к этому дому, поэтому никак не мог заняться сооружением шкафчиков для Сюзан, как обещал. Большую часть дня я читал о жизни и подвигах Энгерана де Куси в четырнадцатом веке. В субботу вечером посмотрел баскетбол по телевизору. Около шести вечера я прокричал ему наверх:
