— Это вам еще предстоит посмотреть, молодой человек.
— А саму идею ее создания, конечную цель вы можете объяснить?
— Пожалуйста! Начнем с общеизвестного лозунга, что Российское государство — самое гуманное в мире. И поэтому у нас почти не применяется смертная казнь. Но, помимо этого, любое государство сталкивается еще с одной проблемой — рождаемости неполноценных детей, иными словами — детей с недостатками в умственном и физическом развитии. В разных государствах эта проблема решается по-разному: их возводят в ранг святых, или выбрасывают на прокорм крокодилам, или же делается безобидный на вид укол, после которого ребенок засыпает, чтобы уже никогда не проснуться. В этом случае преследуется двоякая выгода: во-первых — у государства отпадает необходимость выделять огромнейшие средства для поддержки жизненного уровня этих уродов: строить для них дома-лечебницы, кормить, поить, обувать, одевать, да еще приобретать игрушки, краски и прочую дребедень. А во-вторых, родители плачут всего один раз — при погребении ребенка. Теперь же посмотрите, что творится у нас: по всей России настроены тысячи домов, словно в насмешку названных детскими домами-интернатами. В то время как в иных семьях нормально развитые дети ходят на паперть, чтобы выпросить себе на пропитание, рацион этих домов неизменяем с давних пор: мясо, сливочное масло, печенье, конфеты, молоко — ежедневно. А отдачи от них обществу — ни-ка-кой! И скажите мне теперь, это гуманно: наблюдать ежемесячно, а то и еженедельно за родителями, приезжающими проведать своего сына-паука или сросшихся головами близнецов, у которых головы больше туловища? Смотреть, как эти родители угасают от горя неделя за неделей, месяц за месяцем — всю жизнь, в то время как их дети-уроды с веселым гугуканьем облизывают их? Таких детских домов только по Краснодарскому краю — тридцать пять. А сколько по всей России, Украине?
Вот мы и организовали центр нетрадиционной медицины, так сказать, в котором наши высокооплачиваемые медики в конце концов создали из концентрата нарковытяжки некую сыворотку, при введении которой в организм потенция человеческих возможностей увеличивается во много раз. Все — реакция, сила и чувства человека. Даже полные идиота развиваются умственно где-то до уровня начальных классов.
— А что потом? Не верю я, что все это вы мне рассказываете, пропагандируя человеколюбие, — признался Агафонову Игорь.
— И правильно делаете, что не верите — каждый вклад должен приносить отдачу! — провозгласил со страстью Эдуард Михайлович, затем продолжил: — Мы отбираем из этих домов, психбольниц, санаториев для умалишенных восемнадцати-, девятнадцатилетних особей, привозим их в свой центр и ставим опыты.
— А как же их родители, родственники?
— Для них эти люди, или полулюди — как хотите, просто умирают. Ведь они и до смерти как бы не существуют в государстве — их стараются не замечать, как, например, спидоносцев, гомосеков или прокаженных. Умер — ну что ж, государству будет легче — на одного меньше кормить, а родственникам — на полстолетия меньше слез лить при виде их уродства! Главное — есть справка о смерти и безымянная могилка на местном кладбище, где-нибудь в уголке под кустом сирени.
А у нас они проходят предварительное лечение сывороткой, а затем — начальную подготовку. Кроме того, в процессе опытов выявились поразительные обстоятельства: у мужчин, обработанных сывороткой, процесс эякуляции воспроизводится в четыре раза быстрее, а у женщин, «обработанных» этими мужчинами, процесс развития ребенка в утробе матери — в три раза!
— То есть вы хотите сказать...
— Да-да, период беременности этих женщин от зачатия до рождения ребенка — три месяца!
— И они рождаются...
— Пока еще недоразвитые дети, умственно отсталые, — признался Агафонов. — Но это, я надеюсь, временный процесс. Наши медики сейчас работают над этим и уже добились неплохих сдвигов в лучшую сторону.
— А кого же рожала Олеся? — с ехидством осведомился Игорь.
— О-о-о, молодой человек, так вы и альбом видели? Тогда вам уж точно — прямая дорога в нашу лабораторию! А что до Олеси — двух мальчиков она родила. Но их пришлось, к сожалению, усыпить, — вздохнул Агафонов.
— Почему?
— А зачем нам здоровые дети — их в любом интернате полно!
— Ах ты ублюдок! — не сдержавшись, заорал Игорь дрожащим от бешенства голосом. — Теперь мне понятно, от чего сбежала Олеся! И идея твоя понятна: наводнить Россию полудурками, способными по приказу выполнять любую работу, не требуя взамен оплаты труда! Ни митингов тебе, ни забастовок, ни демонстраций! Одно удовольствие: трахаться по десятку раз на день! Вот чем будут забиты головы этих рабочих! Ты, гад, представляешь хоть, что хочешь сделать — превратить их в обыкновенных скотов! Ты и тебе подобные давно уже превратили Россию в одну большую пьяную забегаловку, уничтожив культуру и книжные магазины — вместо них понаставив киосков с дешевой дурью и отравой! Вы действуете по принципу Екатерины II: «Пьяный мужик — сговорчивый мужик». Но запомни, моральный урод, так не будет вечно. Бог не потерпит издевательств над личностью, во-первых, а во-вторых — мужик, проспавшись однажды, не пойдет опохмеляться, а захочет разобраться в сущности происходящего.
— Ну, а пока водку жрет! — спокойно констатировал Агафонов. — А вот ты, ментенок, подписал себе своими выкриками вечную счастливую жизнь! Не удивляйся, кличку твою бывший вор в законе Костя Холошенко сообщил нам давно — за то, чтобы в его «птичнике» все было спокойно, старый бабник маму родную продаст! А то, что я тебе сказал насчет жизни, правда. Мы тебя не убьем, нет! Но поверь — сделать из умного дурака намного легче, чем из дурака умного.
Игорь через стол рванулся к горлу Агафонова скованными руками. Уже совсем было дотянулся, но мир вдруг вспыхнул ярко и погас — Антон давно уже стоял за его спиной наготове.
Глава ХХII
САМ СЕБЕ ФЮРЕР!
Утром все: дед Федя, Гек, Женя, Козырь и Змей переносили в «рафик» поклажу. Паша Квадрат еще отсыпался после ночного возлияния в компании Саныси и Феди.
— Что значит — тепличное воспитание, — подмигнул Санька Феде, — морда здоровая, а скопытился после каких-то трех стаканов.
— Просто мы похитрее оказались, — засмеялся Федя, — два последних слили в бочку с фикусом.
Генка таскал в машину оружие и боеприпасы. Проходя мимо Жени, не преминул съязвить:
— Вот стоишь тут, красавица писаная, мыслями летаешь не знаю где, а нет чтобы на землю спуститься и подумать о собственной безопасности. Не к теще на блины едем, а ты — как Христос, наделяющий хлебом, — взяла и отдала один из автоматов. И кому — женщине! Да она небось не знает, за что там дергать, чтобы стреляло.
— Не волнуйся, дернет, когда припрет, — усмехнулась Женя. — Много бы «надергали» без ее помощи Федя с Санькой? До сих пор машину ждали бы!
— У них же обрезы есть, а у нас один автомат на всех остался! Эх, да что с вами, эгоистами, разговаривать! — Он со злостью швырнул обе мины-магнитки в открытую дверцу «рафика», не заметив копошившегося внутри деда Федора. Мины со стуком прилипли к обшивке рядом с дедом. Тот уже видел такие, поэтому ломанулся из салона, сбив по пути Козыря с бронежилетом в руках.
— Ты куда, дед Федь? — заорал тот весело. — Туалет не в той стороне!
— Шо ж ты людей пужаешь, дурында чертова! — напустился тот на Гека. — Ты шо, не докумекал, шо енто мины, а не суповые кастрюли?
— Да они ж без детонаторов, дед, — искренне удивился Гек.
— А у тебя голова без мозгов! — не унимался дед Федя. — Я на войне такие видел — они от удару рвуть! Дал бы мне, я бы их тихонько заташшыл!..
Гек почесал в затылке, подумал.
— А что, может быть, ты и прав! — Полез внутрь, отлепил мины и вышвырнул их из фургона деду под ноги. — На, ташшы!
Тот сиганул в сторону не хуже пятиборца. Все, побросав, кто что нес, попадали на травку под забором — хохотать...
Через пятнадцать минут, попрощавшись с Пашей Квадратом, умостились в «рафик». Вдруг Женя сорвалась с места, подскочила к Козырю.
— Куда мы едем?
— Поселок Красный Лиман, озеро Беляевское! — лихо отбарабанил тот.
Женя выскочила из «рафика», подбежала к Паше и быстро-быстро зашептала ему что-то на ухо. Затем чмокнула в щеку.
—Передай, пожалуйста, если приедут. Сделаешь?
— Непременно! — Паша помахал всем рукой.
— Привет Умару!
«Рафик» рванулся от гостеприимного дома. Через три часа они подъезжали к поселку Красный Лиман. Его миновать было нельзя. Как в Италии все дороги ведут в Рим, так в прилежащих к Дону селах — к Красному Лиману, ибо здесь находится паром, перевозящий людей и грузы с правого берега на левый и обратно. Так что нашим друзьям нужно было именно в Красный Лиман. А адресок бабки Ефимовны им подсказал Игорь, предупредив, чтобы они не упоминали ни его, ни Иванова имени.
