Елена Руденко - Гениальные Штаты

После тяжелого трудового дня Мадлен сидела в гостиной с Габриэль Дантон и пила чай.

— Ну и денек, — пробормотала Мадлен, — такой я никогда не забуду! Он может сравниться разве что с днем открытия Генеральных штатов!

— А разве он был таким ужасным?

— Еще бы — столько приключений на мою несчастную голову! Буквально с первого часа!

— Мадлен, расскажи, пожалуйста, — попросила Габи,

— Вспоминать не хочется!

— Ну, пожалуйста!

— Ладно, — согласилось красотка, — дело было так…

Это было, кажется, 4 мая. Я проснулась от стука в дверь.

— Кто там!? — раздраженно пробормотала я.

— Если не возражаете, я, — раздался из–за двери голос Макса, который, судя по всему, был не в лучшем настроении, чем я.

Но тогда меня это мало волновало, впрочем, как и сейчас: да как он осмелился явиться ко мне в такую рань! Я со злостью распахнула дверь.

— Как вы посмели будить меня в шесть утра!? — возмутилась я.

И ты только подумай, этот наглец мне заявил:

— Давайте быстрее, мы опаздываем. Через 3 часа я должен быть в Версале!

Меня, естественно, не интересовало, где ему надо быть, и я ему так и сказала.

— Вы меня очень обяжете, если не будете информировать о своих передвижениях! — отмахнулась я.

— Ну что ж, не хотите, как хотите, — спокойно ответил он, — Неужели вас не волнует, что церемонию открытия Генеральных Штатов перенесли из Парижа в Версаль! Кстати, ваш незаменимый Макумба укатил туда еще полчаса назад. Как, впрочем, и вся съемочная группа новостей 1‑го канала.

Эта новость заставила меня быстро собраться, но отнюдь не улучшила моего настроения.

Всю дорогу, пока мы мчались в «Мерседесе», я не стеснялась высказывать свое мнение насчет короля.

Мы обогнали какую–то карету дикой расцветки.

— Придворные торопятся, — сделал вывод Макс, — не хотят пропустить шоу.

— Шоу? — изумилась я. — Неужели вы думаете, что это чудо в короне не улучшит положение в стране?!

Обычно столь хладнокровный, Макс на сей раз расхохотался.

— Меня поражает ваша наивность! Да он скорее совершит полет за пределы галактики, чем понизит налоги!

Я пожала плечами. Он был прав.

Через полчаса мы въехали в Версаль. Перед дворцом машина попала в пробку.

— Что случилось!? — возмутилась я. — Сделайте же что–нибудь!

— Что я могу сделать!? — изумился Макс. — Будем ждать!

— Ждать! — это меня просто взбесило. — Ну, что же, ждите!

Я сердито хлопнула дверью и быстрыми шагами пошла по тротуару. Я была так рассержена…

— Еще бы, — раздался голос Макса, который вместе с Жоржем вошел в гостиную, — до сих пор помню стук ваших каблучков…

— Ну, раз у вас такая феноменальная память, — улыбнулась Мадлен, — то будьте добры продолжить рассказ сами!

— С удовольствием.

— Стоп, — перебил Жорж, — а что было до этого?

— Дорогой, — сказала Габи, кладя мужу руку на плечо, — я тебе потом расскажу, а сейчас давай послушаем дальше.

— Ладно, — согласился Жорж, — Макс, валяй все как есть.

— Значит так…

Макс рассказывает

Когда Мадлен, хлопнув дверью, застучала каблучками по тротуару, мне оставалось только вздохнуть и пожать плечами.

Через час мне, наконец, удалось втиснуть свою машину радом с какой–то каретой странного вида. Затем я пошел искать Мадлен. Однако вскоре наткнулся на другого представителя телецентра. Выйдя на главную улицу, я увидел такое зрелище, которое заставило меня остановиться! По улице маршировал придворный оркестр, особенно зрелищную картину представлял дирижер. Я не сразу узнал Макумбу…

— Как!? — вскричал Жорж, перебивая Макса. — Этого козла не узнать!? Да я бы…

— Помолчи! — одернула на него Мадлен. — Дай Габи послушать!

… Я не сразу узнал Макумбу, — спокойно продолжал Макс, — в человеке, одетом в белый фрак, с кричащим галстуком–бабочкой. Из–под фрака, однако, виднелись обычные шорты…

— Не шорты, — перебил Жорж, — а мерзкие семейные трусы!

— С каких пор ты стал интересоваться туалетом Макумбы? — ехидно поинтересовалась Мадлен.

— Болван, идиот! — раздался за моей спиной голос нашей милой Мадлен, — невозмутимо продолжал Макс.

— Вы мне? — удивился я.

Мадлен одарила меня красноречивым взглядом.

— Дорогая, если мы замешкаемся, то все пропустим, вы со мной или как? — спросил я.

Мадлен пробормотала что–то, мягко говоря не очень доброе, в мой адрес, но последовала за мной…

— А вот дальше я бы хотела продолжить сама! — улыбнулась Мадлен.

— Я вас слушаю, дорогая, — ласково ответил Макс.

Рассказывает Мадлен:

…Людской поток увлек нас к дворцу, — начала Мадлен, — перед парадным входом была оборудована эстрада, на которой я увидела что–то неопределенного пола, которое еще впридачу и пело.

— Что за порнография! — проворчала я.

— А что такое «порнография? — спросила Габи.

— Это тебе потом Жорж объяснит, — кратко ответила Мадлен.

Жорж что–то пробормотал.

— А что оно пело? — задала Габи еще один вопрос.

— Не помню!

— Соловушка в тени ветвей,

Снеси веселому ты другу

Привет мой нежный поскорей,

Скажи, чтоб не забыл подругу, — подсказал Макс.

— О, Макс, — захихикал Жорж, — а откуда ты песни «голубых» знаешь?

— Ну, зачем же так! — раздался голосок Светик. — Это мое любимое стихотворение! Мы это еще в школе учили. И при чем тут «голубые»? Это же «Народная баллада XVI века!

— Можно подумать «голубых» тогда не было, — пробурчал Жорж себе под нос.

— Что? — не расслышала Светик.

— Так, ничего, извини, Светик. Мы это не проходили, а если и проходили, то я это вряд ли учил.

— Гм, — пробормотал Макс, — в исполнении вашего обожаемого сотрудника баллада обрела совершенно другой смысл.

— Еще бы, — согласился Жорж, — Я бы ни за что не догадался, что это старинная баллада, а если бы и догадался, то подумал бы, что в старину такие нравы были…

— Жорж, — шепнула Габи на ухо мужу, — и кто такие «голубые», ты мне тоже объяснишь?

Жорж тяжко вздохнул.

— К нам подошел, — продолжала рассказ Мадлен, — какой–то тип, который вел под уздцы белую лошадь. На ней была шляпа, украшенная лютиками и маргаритками.

— Где водитель моей кобылы? Где водитель моей кобылы? — ныл он.

— Что? — спросил пораженный Макс.

— Этот жеребец спрашивает, где водитель его кобылы! — пояснила я.

— Откуда я знаю! — вышел вдруг из себя наш хладнокровный адвокат.

— Ладно, — смягчилась я, — идемте, надо как–то устраиваться на ночлег.

— Так, — опять перебил Жорж, — этого жеребца я знаю! Попадись он мне…

— Ты когда–нибудь успокоишься? — вскипела Мадлен. — Все, я больше рассказывать не буду! Макс, рассказывайте!

— Ладно.

Макс рассказывает:

… Мне еле удалось отыскать гостиницу, в которой был хоть один свободный номер.

Мадлен окинула комнату недовольным взглядом, потом укоризненно посмотрела на меня. Через минуту она уже устраивалась на узенькой кровати. Для меня места, конечно, не нашлось.

Я предпринял попытку улечься на полу. Через полчаса я почувствовал, что если пролежу еще 5 секунд, то отлежу себе все на свете. Я встал и снова подошел к окну: там неугомонный мсье Лафайет искал водителя своей кобылы, где–то возле Макумба и Круз продолжали веселить народ. Под окном слышалось чье–то пыхтение и обрывки фраз: «милые мои бомбочки… такая бячка будет!» Я пододвинул к окну стул, положил голову на подоконник и после долгих мучений наконец под утро заснул.

Проснулся я от того, что почувствовал, как кто–то вырывает из–под меня стул.

— Просыпайтесь, — будила меня красотка. — Как вам не стыдно отдыхать на свежем воздухе, когда дама уже давно в делах!

Я открыл глаза, голова болела ужасно.

— Сколько времени? — пробормотал я.

— 7 часов.

Сон был забыт. Я вскочил на ноги…

— Извини, я тебя перебью, — сказала Светик, — я смешное вспомнила. Можно рассказать?

— Конечно!

— Спасибо! Ох, как сейчас помню! Накануне открытия штатов я вела передачу… я тогда оговорилась и сказала не «Генеральные», а «Гениальные» штаты.