Разъяренный опозданием противника и его высокомерием, Годай выкрикивал оскорбления.
Не обращая внимания на выкрики, Масамото ничуть не ускорял шага и даже задержался, чтобы поприветствовать своих самураев. Наконец он подошел к Годаю и церемонно поклонился. Это еще больше взбесило Годая. Ослепленный яростью, он бросился на Масамото, пытаясь захватить его врасплох до официального начала поединка.
Однако Масамото словно только этого и ждал: он отступил в сторону, и огромный нодати чуть промахнулся. Масамото одним движением выхватил оба меча из ножен и правой рукой поднял катану вверх, а левой выставил вакидзаси перед грудью, защищаясь от нападения.
Годай развернул меч для новой атаки, и лезвие с быстротой молнии ударило в голову Масамото. Тот слегка развернулся, подставляя катану, и отразил удар влево. Мечи столкнулись, и нодати заскрежетал по тупому краю катаны.
Масамото подался вперед, прямо под сокрушительный удар, и полоснул вакидзаси по животу Годая. Меч прорезал кимоно, но до тела не достал: Годай отшатнулся.
Масамото погнал отступающего Годая в море. Его мечи мелькали так быстро, что за ними невозможно было уследить. Однако новый удар нодати прервал атаку: Масамото едва успел уйти в сторону.
Джека поразили искусство и ловкость обоих воинов. Они сражались так грациозно, словно танцевали изящный и одновременно смертельно опасный танец. Каждый удар наносился с величайшей точностью и полным вниманием. Масамото владел двумя мечами так, словно они были продолжением его рук. Неудивительно, что вако с легкостью перебили всю команду «Александрии»: против столь искусного противника устоять невозможно.
Годай перешел в наступление, и его самураи одобрительно завопили.
Несмотря на внушительный размер меча, Годай мастерски управлялся с нодати, размахивая им словно невесомым бамбуковым шестом. Под натиском Годая Масамото продолжал отступать в толпу зрителей — прямо к тому месту, где стоял Джек.
Годай притворился, что бьет вправо, затем изменил направление удара, и лезвие полоснуло по незащищенной руке Масамото. Тому удалось уклониться, и Годай невольно повалился на толпу.
Крестьяне в панике разбежались кто куда, и только Джек застыл на месте, парализованный страхом: решимость Годая убить противника не знала пределов.
В самый последний момент Така-сан оттащил Джека в сторону, а вот стоявшему позади низенькому крестьянину не повезло: он попытался защититься, но меч полоснул прямо по вытянутым пальцам.
Годай, не обращая ни малейшего внимания на вопли крестьянина, стряхнул кровь с клинка и снова набросился на Масамото.
«Да ведь это не потешный бой! — с изумлением подумал Джек. — Они бьются насмерть!»
Два самурая из клана Масамото поволокли раненого крестьянина в сторону, а толпа нетерпеливо хлынула вперед, стараясь не пропустить ни малейшей детали происходящего.
Обеспокоенная бледностью Джека, Акико знаками спросила, все ли в порядке.
— Все нормально, — ответил Джек и с усилием улыбнулся, хотя на самом деле его затошнило.
Как могут люди, которые тратят столько времени на садоводство и украшают одежду бабочками, быть такими безжалостными? Просто в голове не укладывается!
Чтобы избежать обеспокоенного взгляда Акико, Джек вновь переключил внимание на схватку. Оба самурая, тяжело дыша, разошлись в стороны и кружили друг возле друга, выжидая удобного момента для нападения. Годай сделал притворный выпад, и зрители отшатнулись, отчаянно стараясь не попасть под удар.
Масамото, уже зная повадки Годая, скользнул вбок, парируя удар нодати коротким мечом и одновременно атакуя длинным. Катана просвистел над головой Годая. Тот нырнул вниз, и лезвие прошло по его макушке.
Соперники развернулись лицом друг к другу и замерли. Толпа затаила дыхание. И вдруг связанные в узел волосы соскользнули с головы Годая и упали на песок. Масамото насмешливо ухмыльнулся над принародно опозоренным противником, и самураи с гербом феникса завопили: «Масамото! Масамото! Масамото!»
Взбешенный унижением, Годай бросился в атаку с криком «Киай!». Нодати ударил вниз и тут же взлетел вверх, словно орел, который камнем падает на добычу и снова поднимается в небо.
Масамото изогнулся назад, уклоняясь от клинка Годая, и поднял меч, чтобы защитить горло, однако удар выбил катану из его руки, и кончик нодати врезался глубоко в правое плечо. Масамото закряхтел от боли, упал на спину и откатился, уходя подальше от Годая. Сделав несколько рассчитанных кувырков, он снова вскочил на ноги.
На этот раз одобрительно завопили самураи из клана Годая.
Масамото потерял катану, и теперь у Годая были все шансы на победу: короткий вакидзаси не мог противостоять нодати. Самураи Масамото понимали, что ему вряд ли удастся одолеть противника, обладающего таким преимуществом. Впервые в жизни Масамото его легендарное искусство владения двумя мечами не выдержало атаки.
Масамото отступал, постепенно приближаясь к рыбацкой лодке, на которой приплыл. Довольный Годай уже предвкушал победу и торопливо заслонил собой лодку, преграждая сопернику путь к бегству.
Похоже, Масамото проиграл. Из раны на плече сочилась кровь. Он неуверенно опустил вакидзаси. Зрители разочарованно застонали. Годай расплылся в улыбке, медленно поднимая меч для последнего удара.
Именно этого мгновения излишней самоуверенности и ждал Масамото: резко махнув рукой, он метнул вакидзаси. Застигнутый врасплох Годай отшатнулся от летящего клинка и потерял равновесие.
Масамото молнией проскочил мимо Годая, направляясь к лодке. Годай поднялся на ноги и закричал вслед убегающему противнику.
Однако Масамото вовсе не отказывался от боя. Схватив весло, он развернулся лицом к Годаю — теперь у Масамото было оружие такой же длины, как и нодати.
Годай немедленно бросился в атаку, но Масамото отбил удар меча веслом — в воздух полетели щепки. Тогда Годай полоснул мечом понизу, целясь по ногам.
Масамото подпрыгнул и ударил веслом по незащищенной макушке нападающего: ноги у Годая подогнулись и он повалился на спину, как подрубленное дерево.
Самураи из клана Масамото торжествующе закричали, и толпа завопила, требуя убить Годая. Тем не менее Масамото отступил от тела поверженного противника: он явно одержал верх и в убийстве не видел надобности.
Когда Масамото подошел к толпе зрителей, все замолчали и опустились на колени, кланяясь до земли, — все, включая Акико, Дзиро и Така-сана.
Только Джек остался стоять в нерешительности: он здесь чужой. Однако от Масамото исходила такая мощная властность, что мальчик непроизвольно поклонился. Глядя в землю, он почувствовал приближение Масамото и увидел прямо перед собой босые ноги человека со шрамами.
13. Отец Люций— Você fala Português? [23] — спросил у Джека священник, сидевший на полу перед возвышением, где расположился Масамото. — Parlez-vous frangais?[24]
Священник смотрел на мальчика жестким, непроницаемым взглядом. Редеющие волосы святого отца давно не знали мыла. Одевался он как типичный иезуит-португалец: в сутану и накидку с капюшоном. Священника позвали переводить для Масамото, и святой отец подозрительно рассматривал Джека.
— Hablas español?[25] По-английски говоришь? — раздраженно спросил иезуит.
— Falo um pouco. Oui, un petit peu. Si, un pe-queño[26], — ответил Джек. — Но давайте лучше на моем родном английском. Мама была учительницей и заставляла меня зубрить разные языки. Даже ваш…
— Ах ты, поганец! Не советую злить меня еще больше, мы с тобой и так враги. Ты, видно, отпрыск еретика, и на этой земле тебе не очень-то рады… — Священник хрипло и резко закашлял, вытирая темно-желтую слюну платком.
«А ты явно болен», — подумал Джек.
— В живых тебя оставили только по твоему малолетству.
Когда Масамото приблизился к нему на пляже, Джек подумал, что ему конец. Однако самурай всего лишь велел мальчику возвращаться вместе с остальными воинами клана обратно в деревню, где их уже ждала Хироко, чтобы проводить в дом.
— До сита? Карэ-ва доко кара кита но да?[27] — спросил Масамото.
На рану Масамото наложили повязку, он переоделся в выглаженное кимоно небесно-голубого цвета с узором из белых кленовых листьев и теперь сидел, спокойно прихлебывая сэнча. Джек не мог поверить, что этот человек всего несколько часов назад сражался не на жизнь, а на смерть.
Два вооруженных самурая стояли по бокам Масамото, а слева от него сидели Акико и тот мальчик, с которым она разговаривала до начала поединка. Как только Джек вошел в комнату, мальчишка уставился на него непроницаемым и хмурым, как грозовая туча, взглядом.
— Сумимасэн, Масамото-сама[28]. — Святой отец спрятал платок и поклонился так низко, что деревянный крест, висевший у него на шее, достал до самого пола. — Его светлость Масамото Такэси желает знать, кто ты такой, откуда и как сюда попал, — сказал он, поворачиваясь к Джеку.
