интересное, то я тебе заплачу.
— А если «кинешь»? — недоверчиво скривил губы Федерик.
В ответ Хью Барбер пошуршал передего носом двумя сотенными купюрами.
— Идёт, — согласился Федерик. — Спрашивай.
— Расскажи о поведении Юджины как до пожара, так и после.
— До пожара она ребёнком была, а я на три года только старше. Тоже, считай, был малец. Я жил у Майеров и на кухне поваренком работал, хотя мне было-то всего одиннадцать. Бо Олилвен — моя тётка, она пристроила меня работу, потому что мать моя пила до беспамятства, и в доме куска хлеба не было. Якоб Майер смотрел сквозь пальцы, кто там на кухне вертится, я думаю, он и не замечал меня. Юджину мы звали Юю. Её все в доме любили, хотя характер у неё ещё тот был, — Федерико обернулся. — Точно чёрт в юбке. Всегда придумывала, чем бы этаким заняться. Мы и в подводников играли, и в пиратов, и в покорителей этого, как его… Эвереста. Жратвы в доме всегда было от пуза. Ещё она придумывала карты рисовать, вроде как сокровища спрятаны, а мы должны были их отыскать, и подсказки писала. Найдёшь одну подсказку, а потом надо вторую искать. Иногда целую неделю её загадки разгадывали.
— А девочки были в вашей компании?
— Да, Трулте была, это точно. Она жила по соседству с «Синим вереском». Часто прибегала. Только они с Юю не больно-то ладили, Трулте была плаксивая, да и уставала сильно от беготни. И еще одна была — Зельден, кажется, звали. Стервоза еще та. Стукачка. Ходит и вынюхивает, и все шалости наши закладывала старухе Майер, прямо самый настоящий шпион.
— А ты замечал, что у Юджины не в порядке с головой?
— Нет… — задумчиво сказал Федерик. — Не было у неё ничего такого. Только вот как отец её погиб, тогда и началось всё. Полицейские забегались, то да сё. Свалили все на малышку. Тут кто хочешь с ума сойдёт.
— А ты думаешь, что это не Юю подожгла дом.
— Может, и не она. — пожал плечами Федерик, — зачем ей-то это? Я вот думаю, что ей за польза? Я читаю много, ты не думай. Например, я всю подборку детективов Агаты Кристи прочитал. Про Эркюля Пуаро и про мисс Марпл. Так вот, что я скажу: искать надо того, кому было выгодно.
— Разве Юю было не выгодно? Она стала единственной наследницей состояния Майеров.
— А что она до этого последний сухарь догрызала? — ухмыльнулся своей шутке Федерико. — У ней всё было, что её душенька пожелает. А зачем ей пивзаводы? Куклы есть, платьев — все шкафы забиты. Каждый день жратва от пуза, да не самая плохая. И бассейн во дворе, и качели всякие. Клоуны домой приходили ее развлекать. У неё пони был… Представляешь?
— Ладно, а что потом, после пожара? — Хью передал одну купюру, которая сразу исчезла в заднем кармане джинсов Федерика.
— А после пожара уже всё изменилось. Сначала девчонку отправили в больницу, у неё вся задница и ноги обгорели, офигеть. Потом в психушку. А я тоже уже не работал у Майеров, меня в приют определили, так как мать совсем спилась. Я встретил Юджину уже спустя три или четыре года, случайно на улице. Она так мне обрадовалась, мы пошли в летнее кафе и там посидели и поболтали о том-о сём. Не скажу я, что у неё жизнь весёлая была. Да ещё и журналисты вроде тебя донимали. Один прямо при мне прилепился как банный лист ну я и двинул ему в хохотальник.
— Что тебе Юджина рассказывала?
— Сказала, что хочет покончить с собой, я прямо в шоке был. Я её уговаривал как мог, мол, всё образуется, изменится. Приводил себя в пример. У меня после приюта жизнь на лад пошла, я стал в кафе работать, копейка в кармане появилась. Она сказала, что не видит никакого выхода. Недолго мы тогда посидели, а потом недели не прошло, как по всем газетам раструбили, что она утонула в Шельде.
— А ты веришь, что она утонула? — спросил Хью.
— А что ж не верить, я сам был в добровольческом отряде. Туфлю её нашёл. — Федерико шмыгнул носом и просительно посмотрел на Хью. Хью протянул ему вторую купюру.
— Спасибо, друг. Передавай Трулте привет. И не будь таким быком.
— Та ладно, ты ж должен понимать. Трулте у меня девчонка что надо. Красивая. Липнут всякие к ней. Думают, что если официантка, так будет с каждым хвостом крутить. Ну, понятно, я сразу ж взбеленился, как тебя увидел. Не серчай.
Хью пожал руку молодчику и ушёл в раздумьях.
Свен Свенсон всегда учил младшего коллегу подводить итоги проделанной работы. Даже настенная табличка гласила: «Спроси себя, что ты сделал сегодня?» Хью Барбер подытожил, черкая в блокноте, что ближайшие друзья Юю Майер, а именно Трулте, Федерик и Зельден вряд ли причастны к побегу Юджины из дома. Оставался Констант Смолланд, числившийся садовником у Майеров. Говорить с ним надо было осторожно, и спросить прежде разрешения хозяйки поместья «Синий вереск», так как это могло нарушить конфиденциальность контракта. Не заявится же Хью в особняк: «Здравствуйте, я пишу книгу о Юджине Майер». Констант без разрешения хозяйки вряд ли откроет рот. Значит, надо начинать с Лилиан Майер.
В планах до отъезда как раз и была встреча с заказчицей. Хью, не теряя времени, позвонил Юргену Баху, чтобы договориться об этой встрече. Юрген Бах сказал, что госпожа Майер занята и просил подождать. Хью успел доехать до дома, принять душ и выслушать тысячу вопросов от матери о том, как продвигается книга.
Лилиан Майер сама перезвонила Хью и на удивление сухо сообщила ему, что встретиться с ним никак не может по причине занятости, и посещение виллы «Синий вереск» для беседы с Константом Смолландом в настоящее время не целесообразно. Она просит Хью как можно скорее прибыть в Мюнхен для поисков Юю Майер. Хью был крайне удивлён таким поворотом беседы, так как привык сам решать, что целесообразно, а что — нет в его расследовании. И не преминул сообщить об этом в мягкой форме Лилиан. Та, немного помолчав, согласилась с ним и сказала, что не возражает против телефонного разговора, в котором она может
