Так что, когда закончился предусмотренный контрактом перерыв, они начали там, где закончили, только вот след к тому времени успел остыть. По пути у них не осталось ни одного отпечатка колес или подошв, ни единого обрывка газеты, который бы они не обследовали. Они осмотрели каждый подозрительный камешек, проверяя, не перевернулся ли он оттого, что здесь прошел бродяжка с коляской. «Видимо, они прячутся в одном из этих домов», — решил Розов, исследуя взглядом ряд аккуратных домиков, расположившихся по обеим сторонам холма, однако при дальнейшем рассмотрении мысль эта ему самому показалась нелепой. Укрывание бродяг считалось делом в высшей степени предосудительным, и Розов не сомневался, что, хотя оно не было противозаконным, мало кто отважился бы на такое. Они все-таки обыскали несколько близлежащих домов, перепугав жителей, но никого не нашли.
Он не был уверен даже и в том, что те двое, кого они искали, знали о преследовании. Жизнь первого, или первой, бродяжки от рождения, велась на грани или за гранью «нормы», и он, или она, понятия не имели о ее сложностях. Вторая была, скорее всего, тяжело больна и, значит, совершенно беспомощна, а может быть, даже уже мертва. Как обидно, если она умерла, такая молодая, красивая женщина! Розов считал маловероятным, чтобы человек, который вез тележку, заметил, что лежавшая в беспамятстве пассажирка мертва или чтобы ему хватило ума хотя бы этим поинтересоваться. Однако выбора не было. Знали те двое о нем или нет, ему предстояло найти их, проверить, а потом решать, что с ними делать. Безопасность многих людей зависела от того, чем закончатся его поиски.
Так что на исходе ночи Розов вел своих усталых, измученных полицейских снова наверх, к тому самому участку, где терялись следы колес. Он велел людям разбиться на две группы и одну отправил в обход с западной стороны, другую с восточной. Когда они двинулись с места, из-за горизонта показалось солнце. Ночь выпала слишком долгой, так что Розов, взглянув на небо, пожелал им хорошего дня.
* * *
Они стояли перед стариком по обе стороны кресла, как парочка испуганных родителей.
Брюс приподнял веко, и зрачок не отреагировал на свет.
— Он отключился, — сказал Брюс. — Будто раз — и повернул рубильник. Не знаю, что делать.
— Я тоже не знаю, но думаю, мы должны пойти и попытаться закончить сами.
— Может, все-таки подождем, пока он проснется? Он же сказал, ему просто нужно немного отдохнуть.
— Кто знает, что он скажет, когда выспится. Все это время он будто то и дело терял рассудок, — сказала Джейни.
Она посмотрела на Кэролайн, перевела взгляд на Брюса, и он прочел в ее глазах настойчивую решимость.
— Книга у нас, — напомнила она. — Он сам все время сверялся по ней. Там у него все рецепты. Он сказал, осталось последнее действие, и мы прекрасно прочтем, что делать. Ведь и он только это и делал. Читал и все. — Голос ее от волнения дрогнул. — Ведь он же не волшебник!
— Джейни, мы же не хотим напортачить в спешке. Что, если где-нибудь сделаем ошибку? — Он вдруг притих и уставился на то, что лежало на столике.
— Ты о чем? — спросила она.
Брюс показал на столик:
— Здесь осталось два предмета.
На столе стояла бутылочка с мутной, желтоватой жидкостью, заткнутая старой, растрескавшейся пробкой. Рядом с ней лежал мешочек, по-видимому с порошком.
— И порошка, и воды всего ничего. Что, если мы ошибемся?
— Если дряхлый старик не боится ошибиться, то с какой стати мы сделаем ошибку? Ради бога, ведь он только читать и умеет.
Она взяла в руки книгу и посмотрела на раскрытые страницы. На пожелтевшей бумаге можно было прочесть две записи. Одна из них — древняя, выцветшая и начертанная тонкими линиями. Пробежавшись по ней глазами, Джейни перепугалась.
— Господи, наверное, ты прав… Тут часть, кажется, по-французски…
Потом она обратила внимание на вторую запись, явно сделанную относительно недавно. Почерк был мелкий, но разборчивый, написано было по-английски, и текст располагался вокруг старофранцузского. Присмотревшись, Джейни нашла похожие слова.
— Кажется, здесь перевод, — сказала она.
С вновь затеплившейся надеждой она принялась читать то, что было написано мелким почерком, и оказалось, что это была инструкция к тому, что они уже сделали. Все больше и больше волнуясь, Джейни ткнула пальцем в последний абзац:
— Смотри. Вот тут мы и остановились.
Брюс заглянул ей через плечо.
— Плоть и кости давно умершего, — прочел он вслух. — Шерсть собаки…
Джейни вручила ему тетрадь и взяла со стола мешочек. Едва она потянула шнурок, из него полетела пыль. Джейни понюхала, отвернулась и отчаянно чихнула.
— Ну и вонища. — Она сморщилась и потерла нос.
Но потом вдруг просияла:
— Ты знаешь, что это такое? Это «шерсть укусившей тебя собаки»! Антитела! Это действительно может сработать!
— Господи Иисусе… Ты права, Джейни.
Брюс заглянул в книгу и снова перечел тот же абзац. Глаза у него заблестели.
— Ладно, давай попробуем! Здесь написано, что нужно смешать воду и порошок. Далее: сначала часть этого должны принять мы. Написано: «дабы уберечься от разрушительного действа заразы»…
— Сейчас я найду в кухне какую-нибудь миску.
Оставив Брюса читать дальше, Джейни бегом бросилась в кухню и через минуту вернулась с ложкой и мисочкой.
— Ну вот, — сказала она, — так как будем смешивать? В каких пропорциях?
— Погоди. Я как раз дошел до этого места…
Брюс снова принялся читать вслух:
— Смешать четыре щепотки порошка и полпригоршни воды…
— Четыре щепотки? Полпригоршни?!
— Джейни, я же не придумываю! Вот тут так и написано. — Он протянул ей книгу. — Если хочешь, прочти сама.
— Нет, конечно. Я верю. Я теперь уже всему верю.
Дрожащей рукой она насыпала в миску немного порошка, прикинула, согнув палец, достаточно или нет, и решила, что достаточно. Потом попыталась вытащить пробку, но древняя пробка треснула, и пришлось доставать ее ногтем. Потом Джейни отмерила в ладонь мутной, желтоватой воды, которая пахла болотом, и вылила в миску. Взяла ложку, перемешала, и получилась жидковатая кашица, похожая на кукурузное тесто.
— Сколько мы ее должны принять?
Он еще раз пробежал страницу глазами:
— Не написано.
— Значит, можем и сами догадаться. Ладно, съедим по ложке.
Она набрала неполную ложку кашицы и протянула Брюсу.
— Открой рот, — сказала она.
Он подозрительно покосился на кашицу и поднял на Джейни неуверенный взгляд.
— Открывай, — сказал а она твердо и, когда Брюс открыл рот, решительно сунула ложку.
— М-м, — замычал он.
С трудом проглотив кашицу, он отер губы.
— Эта гадость похожа на жидкого скунса! — И, схватившись за живот, добавил: — Вот не знаю, удержится она здесь или нет.
Зажав нос, Джейни проглотила свою порцию. На вкус кашка оказалась точь-в-точь такой, как и сказал Брюс, и к тому же горькой.
— Кошмар, — с трудом проговорила Джейни. — А что, если Кэролайн вырвет?
— По-моему, нам сначала нужно еще умудриться впихнуть это в нее. Не уверен, что она сможет это выпить. Даже если бы у нас был шприц, все равно бы не помогло. Крупинки слишком большие. А она должна проглотить.
Брюс еще раз перемешал кашицу, зачерпнул и попытался дать Кэролайн. Потыкал кончиком ложки ей в губы в надежде, что она их откроет, но губы не разомкнулись. После нескольких бесплодных попыток Брюс поднял на Джейни глаза:
— По-моему, так ничего не получится.
— Дай-ка я попробую.
Джейни согнала его со стула, села и взяла у него из рук миску и ложку.
— Давай, Кэролайн, — сказала она. — Это я. Открой рот.
Однако способ, каким кормят младенцев, не сработал со взрослым, тяжелобольным человеком. Рот оставался крепко закрытым.
— Может, у Сарина есть воронка, — сказал Брюс. — Пойду посмотрю.
Он вернулся с пустыми руками:
— Не нашел. Придется его разбудить.
Джейни кивнула. Она знала, что ждать больше нельзя.
Брюс осторожно тронул Сарина за плечо, собираясь встряхнуть, но едва лишь коснулся его, как понял, что старика больше нет. Он был еще теплый, но энергия, жизненная сила, которая и составляла его существо, покинула тело. Только оболочка и осталась в кресле. Брюс медленно убрал руку.
— Джейни, — тихо сказал Брюс. — Он умер.
Она распрямилась, встала и подошла. Взяла Сарина за руку и поискала пульс.
— Вот теперь мы и впрямь все должны сделать сами.
Они постояли над ним, прощаясь.
— Он заслужил большего, — вздохнула Джейни. — Но сейчас…
— Да, — сказал Брюс. — Нужно закончить дело. А мне все еще нужна воронка.
Еще раз обыскав кухню, они не нашли ни воронки, ни чего-нибудь, что могло бы сойти за нее. Тогда Джейни пришла в голову другая мысль.
