Наклонившись, он внимательно принялся изучать землю, но не обнаружил ничего, кроме затоптанной грязи. Собственно говоря, Джон и не ожидал найти ничего существенного, да и отсутствие крови было неудивительным, если учесть, сколь малое количество ее пролилось и состояние земли под ногами.
Вскоре он оставил свои поиски и быстро зашагал прочь, пройдя мимо двери собственного дома и не удостоив ее даже взгляда. Он остановился было у дверей Годфри Фитцосберна, но решил отложить визит к нему. Вскоре Джон уже входил к Генри Риффорду, где в главном зале его встретила Матильда.
– Девушка спит, хвала Господу, – сообщила она ему. – Я провела с ней всю ночь. Сейчас там ее кузина Мэри, а старая тетка отправилась в собственную постель, так что я могу передохнуть немного.
– Она больше ничего не говорила о том, что случилось?
Матильда прищелкнула языком и скорчила ему недовольную гримаску.
– По-прежнему изображаешь из себя коронера, Джон? Почему бы тебе не сделать перерыв ненадолго? Нет, она ничего не сказала, а я не заговаривала об этом. Сейчас ей нужны мир и забвение, а не инквизиция.
Когда он помогал ей надеть тяжелую саржевую накидку, она заметила:
– Где, ради всего святого, может быть этот Эдгар? Казалось бы, ее возлюбленный мог бы примчаться сюда галопом – он живет всего лишь на Фор-стрит с этим кровопийцей Николасом.
Джон позабыл о женихе, но теперь до него дошло, что тот мог уехать вместе со своим отцом Джозефом в Торр, чтобы опознать обломки корабля и мертвые тела.
Когда он рассказала об этом Матильде, та взорвалась:
– Ты послал им словечко еще вчера! Тогда они, должно быть, выехали еще до рассвета и сейчас еще в пути. Мальчик может и не знать, что его невесту изнасиловали. – Несмотря на всю трагичность происшедшего, она не могла не наслаждаться драмой, которая разворачивалась на ее глазах. – Ты должен отправиться туда и сказать ему обо всем прежде чем он вернется домой. Ты обязан подготовить его, – напыщенно изрекла она. – Может статься, что, услышав всю историю, он не будет так настаивать на свадьбе.
Джон задумчиво потер темную щетину на подбородке. Как ему наилучшим образом совместить оба дела? Он чувствовал себя жонглером на ярмарке Святого Мартина, когда все шесть шаров находились в воздухе.
Ему нужно провести опознание с людьми из Топшема, причем и дознание следует проводить в их присутствии. При данных обстоятельствах было бы невежливо просить их завтра снова приехать в Торбей, особенно после того, как они узнают о происшествии с Кристиной. На поездку уйдет большая часть и без того короткого декабрьского дня.
– Вы правы, мадам. Я должен съездить туда сам и встретить их, а потом сопроводить в Торр. Мне придется проводить дознание или сегодня вечером, или сразу же с утра завтра, пока они все еще там, а потом поспешить домой и посмотреть, что тут выяснилось по делу об изнасиловании.
Джон перебросился несколькими словами с испытывающим невероятные страдания гильдейским старшиной, а затем сопроводил свою супругу обратно на Мартин-лейн, поскольку она твердо заявила, что Эксетер отныне превратился в опасное место, если приличная женщина не может больше чувствовать себя в безопасности на его улицах. При ярком дневном свете, однако, она вряд ли подвергалась бы какому-то риску, и Джон не без горечи подумал о том, что мужчина должен быть настоящим храбрецом, чтобы решиться на какую-либо проделку с Матильдой.
Благополучно доставив свою супругу до дверей их собственного дома, он немедленно направился в Рогмонт. Гвин и секретарь Джона были там, завтракая, как им и полагалось в это время. Гвин жил за пределами городских стен, в хижине в районе Святого Сидуэлла, за Восточными воротами, так что он ничего не слышал о происшедшем, пока не вернулся сегодня утром в город.
Томас, хотя и обитал в непосредственной близости от собора, тоже оставался в полном неведении относительно нападения. Однако благодаря прекрасно налаженной системе обмена информацией среди солдат замка вскоре стали известны все подробности, и теперь Гвин и Томас ожидали распоряжений своего хозяина.
– Во-первых, Томас, возьми один из своих свитков и запиши все факты по этому делу так, как они известны нам сейчас. Я продиктую все, что тебе нужно знать. – Джон уселся на табуретку за столом и налил себе кувшин сидра – завтрак у Несты был таким обильным, что ему не хотелось ни хлеба, ни сыра. – А затем нам предстоит снова вернуться в Торбей.
Маленький секретарь застонал, вообразив себе, в каком состоянии окажется нижняя часть его спины после новой длительной поездки верхом на пони.
– Мы ведь приехали только вчера вечером, коронер. Зачем возвращаться так быстро?
Гвин, опершись на подоконник, поднял здоровенную ножищу и спихнул секретаря с его табурета.
– Когда сэр Джон говорит: «Едем», – мы едем, ты, жалкий слизняк! – Он перевел взгляд на коронера. – Есть ли связь между этими двумя делами?
– Будущий муж Кристины Риффорд еще не подозревает о случившемся с ней несчастье, поскольку он отбыл со своим отцом и Эриком Пико в Торр, чтобы опознать тех мертвых моряков. Я хочу застать их до того, как они вернутся, чтобы рассказать им, что случилось, и одновременно провести дознание. Джозеф из Топшема будет свидетелем и вместе с этим выступит от имени английского населения.
Гвин задумчиво почесал лохматую башку. У него было большое лицо с крупной челюстью, массивность которой отчасти уравновешивалась носом-картошкой, на котором еще оставались следы угрей. Остальную часть его лица скрывали роскошные усы.
– А как насчет этих деревенских убийц? – требовательно спросил он.
Джон отпил большой глоток сидра.
– Они будут арестованы и доставлены в тюрьму. Ступай к Ральфу Морину и попроси у него вооруженных стражников, которые будут сопровождать нас, – четверых более чем достаточно, чтобы доставить этих собак сюда. Посмотри, не может ли Габриэль поехать с нами.
Гвин с грохотом спустился вниз по ступенькам караульного домика, а коронер приготовился записывать подробности изнасилования дочери старосты. Томас порылся в своей бесформенной дорожной сумке, где хранились его письменные принадлежности, и выудил оттуда пергамент, перо и каменную бутылочку с чернилами. Пергамент представлял собой палимпсест – кусок овечьей кожи, на котором уже неоднократно писали раньше, после чего текст удаляли, а поверхность обрабатывали мелом. Новый пергамент, и особенно тонкая писчая бумага, изготавливаемая из молодых или новорожденных ягнят, были дороги. Томас гордился как своей способностью писать, так и собственными письменными принадлежностями, и торжественно приготовился записывать события прошлой ночи в изложении коронера.
К тому времени, как они закончили, вернулся Гвин с известиями, что констебль замка выделил им двух солдат, одним из которых был их старый знакомец сержант.
– Шериф что-нибудь сказал по этому поводу? – поинтересовался Джон.
Корнуоллец ухмыльнулся:
– Его там не было, слава Христу, – он в доме Риффорда.
Джон схватил свой меч и прицепил его к поясу.
– Тогда вперед, в конюшню, прежде чем он вернется и вмешается!
Они встретили Джозефа и его отряд сразу же после полудня, на прибрежной тропе, там, где она пересекает устье Тайна. К счастью, когда они достигли северного побережья устья реки, наступил отлив, так что их лошади смогли перейти протоку между двумя песчаными берегами вброд, избавив и себя, и седоков от необходимости плыть. Слева раскинулось море, по-прежнему серое и неспокойное, а справа простирались пески и болота, тянувшиеся на несколько миль, пока река снова не сужалась возле королевского Тайнтона.
Когда пять всадников въехали в холодные воды эстуария, Габриэль вскрикнул и показал рукой вперед.
– Четверо всадников на том берегу. Это те, кто нам нужен?
Джон, замахав руками, закричал им и вновь прибывшие остановились, позволяя отряду коронера нагнать себя.
Это и впрямь были Джозеф из Топшема с товарищами. Они весьма удивились незапланированному возвращению сэра Джона.
– Неприятное дело, Джон, вот так терять своих людей, – сумрачно приветствовал его судовладелец. – Но ведь в твоем послании говорилось, что мы должны будем вернуться через день или два для участия в твоем дознании. К чему теперь такая спешка?
Коронер испытывал неловкость, оттого что рассказывать о столь деликатном деле ему приходится, сидя на лошади на берегу реки, на холодном ветру.
– Нам с тобой необходимо обсудить кое-что весьма важное, Джозеф, а здесь не самое подходящее место для этого. Я предлагаю проехать в поместье моей матери, это менее двух миль отсюда, и поговорить обо всем, сидя у доброго очага, за едой и питьем.
Озадаченные, Джозеф и его спутники несколько минут совещались между собой. Одним из них был Эдгар, его сын, высокий молодой человек со светлыми волосами, подстриженными в скобу. Эрик Пико, торговец вином, был темноволосым привлекательным мужчиной примерно тридцати шести лет, плотно сбитый и хорошо одетый. Он был французом бретонского происхождения, но много лет прожил в Девоне, хотя ему по-прежнему принадлежали многочисленные виноградники вдоль Луары. Последним был Леонард, иссохший и морщинистый старик, который пока не произнес ни слова. Он был старшим клерком в нескольких торговых предприятиях Джозефа.
