Все эти сведения были получены мною путем агентурной работы и обошлись в двести рублей, которые я заплатил камердинеру Лотошкину. Этот ловкий малый, оказывается, в услужении у Джокера с самой Америки, где шлялся без работы и чудом устроился на такое теплое место. Он никогда не против заработать лишнюю копейку. Обещает при первой возможности допустить меня к чемоданам Джокера, чтобы я смог выполнить порученное дело.
Однако в данный момент вынужден думать, как спасти Джокера от неминуемой гибели. Можно быть уверенным, что Пьюро попытается обложить его со всех сторон и напасть неожиданно. Здесь уже Джокеру несдобровать и деваться некуда, кругом снег, он сам загнал себя в угол. Если разыскиваемая вещь попадет в руки Пьюро, моих сил не хватит, чтобы ему противостоять. Следовательно, надо действовать, как мы привыкли у себя в жандармском корпусе. А именно: бить на опережение.
Немного поразмыслив, что делать, я пригласил Лотошкина для секретного разговора и объяснил, какая опасность угрожает его хозяину. Со смертью Джокера он останется без работы. А в России с американским паспортом и без связей он не устроится нынче даже приказчиком. Эта новость сильно взволновала моего приятеля. Он стал просить моего совета. И, разумеется, я подсказал ему, что надо делать. Используя мастерство Джокера, надо нанести удар первым и в самое слабое место. Этим местом у Пьюро, несомненно, является Навлоцкий и Веронин. Я был столь убедителен, что Лотошкин обещал приложить все усилия, чтобы достучаться до хозяина.
И мои усилия достигли цели. В обед, который, надо сказать, был омерзительным, в зал явился Джокер и при всех вызвал Навлоцкого и Веронина на дуэль, фигурально выражаясь. Пьюро был настолько сражен мастерским ударом, что сидел тише воды ниже травы. Турнир назначен на ближайший вечер. Как видно, мои мысли Лотошкин донес отменно. Джокер выставил такие условия, что, имей я волшебный дар к картам, ни за что бы не сел с ним за стол. Тут дело пойдет, что называется, о жизни и смерти.
Этот опасный ход имеет следующие выгоды. Пьеро и компания теперь связаны по рукам и ногам: они ничего не могут сделать с Джокером, иначе подозрение сразу падет на них. Тогда им придется иметь дело со столичной полицией, что в их планы, разумеется, не входит. С другой стороны, вызов поставил их на край бездны: если Джокеру удастся выиграть, в чем я ни секунды не сомневаюсь, они будут разорены. То есть разорен будет кошелек Пьюро – этот Веронин. И опять-таки они ничего не смогли предпринять, чтобы вернуть деньги. Покушение на Джокера будет раскрыто в считаные минуты, и вся эта шайка угодит за решетку, о чем я непременно постараюсь.
Таким образом, стратегическая инициатива, как это называют штабные офицеры, полностью перешла ко мне. Наконец я могу не сомневаться в успехе.
Между тем, пока будет идти битва не на жизнь, а на смерть, я воспользуюсь всеобщим интересом и смогу беспрепятственно пройтись по чемоданам Джокера. Лотошкин обещал мне это устроить. Правда, заломил цену в триста рублей. Аппетиты проходимца растут по часам. Но ради дела я готов пойти на любые жертвы, которые, надеюсь, будут мне компенсированы.
Время, оставшееся до турнира, намереваюсь посвятить изучению местности, на случай возможного бегства Пьюро и компании. Несмотря на железную силу моего хода, остается непредвиденный случай, который может поставить все с ног на голову. Чего я по собственному опыту опасаюсь и сделаю все возможное, чтобы его предотвратить.
Ротмистр Францевич,
(ж. к.) в отставкеОгонек папиросы горел глазом дракона. Ванзаров пошел на него, как на маяк. Францевич растоптал снег вокруг и резко повернулся. Чутье у него было звериное, а движения отработаны до автоматизма: рука юркнула к потайной кобуре. Так же быстро он дал отбой, когда разглядел знакомый силуэт. Отлично натасканный цепной пес.
Ванзаров остановился в двух шагах, чтобы иметь запас дистанции. Борьба в темноте имеет одну особенность: победит не тот, кто первым бросится, а кто первый заметит опасное движение. Вежливость и рукопожатия между ними были излишни. Каждый отлично представлял, с кем имеет дело. А потому держался на изготовку.
– Какими судьбами, ротмистр, занесло вас в этот райский уголок, занесенный снегом, – спросил Ванзаров, все-таки кивнув в знак приветствия.
Францевич выпустил столб дыма, еле угадываемый в темноте.
– Отдыхаю, – ответил он.
– Отдых требует револьвера в потайной кобуре?
– У нас, Ванзаров, много врагов. Только для ваших мазуриков – это святое, особенно с вашей репутацией, а мои революционеры так и норовят свести счеты. Приходится быть наготове.
– Последний революционер вывелся в Сестрорецке года четыре назад, а новые и не думают появляться. Слишком на виду, как полагаю.
– Вам виднее…
– Павел Федорович, не в моих правилах говорить напрямик… – начал Ванзаров.
– Да уж, это известно… – Францевич бросил папиросу в снег. – Методики ваши знаменитые, парапсихо-логия, кажется? Наслышаны…
Ванзаров готов был сжечь кислотой кое-кому болтливый язык. Но поделать уже ничего нельзя: сплетня поползла. Теперь пойдут смешки и насмешечки от бывших коллег. Хоть из столицы уезжай. Не любят чиновники умников, что поделать. Остается делать хорошую мину в отвратительно игре.
– Психологика… Только это не мое изобретение.
– Неужели? А мне говорили…
– У нас много говорят. Этот способ дознания придумал бельгийский полицейский Херкюль Пьюаро. Чем и прославился.
– Надо же, бельгийский… Вот и верь после этого людям.
– Теперь, когда мы установили столь важный факт, могу продолжить?
Францевичу хотелось больше всего закончить этот разговор, но удобного повода не находилось. А сбежать – совсем неприлично. И он любезно согласился.
– Насколько я понимаю, ваше задание…
– Кто вам сказал про задание? – насторожился ротмистр.
– Позвольте не тратить ценное время на очевидное… Ваше задание имеет частный характер. Предположу, что его вы получили от международного агентства…
– Кто вам сказал? – В голосе ясно слышалась угроза.
– Павел Федорович, мне дела нет, как жандарм в отставке зарабатывает прибавку к пенсии…
– Да ты сам в отставке-то! – крикнул Францевич.
Ванзаров утвердительно кивнул.
– Я обещал откровенность, так извольте. Здесь я не для того, чтобы воздухом дышать. У меня поручение частного характера. Условия его таковы, что на кон поставлена человеческая жизнь.
Францевич раскурил еще одну папиросу.
– Что вы от меня хотите?
– Я не прошу у вас помощи – это излишне. Предлагаю дружеский обмен.
– Это чем же?
– Тем, что у нас есть самого ценного: информацией. Мне не хватает нескольких фактов, а вам нелишним будет узнать, что известно мне. Честный обмен.
Наступил момент, когда шаткое размышление ротмистра должно упасть в одну или другую сторону. Ванзаров не торопил с ответом, пусть созреет. Хотя играть честно с жандармским ротмистром – занятие глупейшее. Эти господа так воспитаны и дрессированны, что применяют кодекс чести и держат слово только в отношении своего клана, офицеров корпуса жандармов. Потому что они – избранные, они – элита и хребет власти. Все прочие для них – люди второго сорта, мусор, а полицейские – в особенности. Их следует брезгливо презирать, да и только.
– Что вы хотите знать? – наконец проговорил Францевич.
– Всего лишь: за кем филерите?
– Зачем?
– Это поможет положить недостающее звено в логическую цепочку.
– Цепочку, значит…
– Могу назвать сам, если вам тяжело.
– Такой вот вы прыткий. Что же я получу взамен?
– Открою вам глаза на очевидное, – сказал Ванзаров, уже понимая, что партия им проиграна. Францевич спрятался в панцирь. Но доиграть надо до конца.
– Попробуйте, а там видно будет… – он самодовольно улыбнулся. И выпустил дым в сторону.
– Извольте: вас обманывают.
Ротмистр тут же отбросил папиросу.
– Что это значит?
– Водят за нос.
– Поясните же…
– Выставляют дураком…
Францевич сжал кулаки.
– Ванзаров, не шутите со мной подобным образом…
– И не думал. Только факты. Для вас был заказан номер в пансионе, и вам нашлось место в санях. Разве этого недостаточно?
– В сани мог сесть кто угодно, а в санатории полно свободных номеров…
– Да, но ваша фамилия в списке тех, ради кого был открыт закрытый на зиму «Курорт». Ровно четырнадцать персон.
– Это ничего не значит, – упрямо держался Францевич.
– Не значит. Но если не предположить, что объект вашего внимания – мистер Маверик, подданный С-АСШ.
– Вы ошибаетесь…
– Неужели? Посмотрим, что нам скажет психологика…
– Нет…
– Простите, ротмистр, сами напросились. Вы запрыгнули в уходящий поезд. Следовательно, потеряли объект, который вели, но чудом узнали, куда он делся, и бросились в погоню. Так как дело происходило утром, предположу, что причина вашей осечки примитивна: вы проспали. Спать на улице в такую погоду даже вам не под силу. Остается дом или гостиница. Следить за объектом в доходном доме в одиночку практически невозможно. Остается гостиница. Если так, то ваш подопечный снимал в ней номер. Из всех пассажиров вагона в гостинице проживали: бельгийский подданный, американец в соболиной шубе и актер из Саратова. Про семейную пару Стрепетовых не уверен, но предположу, что они столичные жители. Актера и бельгийца отметаем. Остается наш американский дядюшка… Замечу, что только он забрал с собой все чемоданы. Это еще раз подтверждает, что съехал из гостиницы окончательно. То есть вы могли потерять его всерьез и надолго… Вам остается сказать только «да». И логическая цепочка будет завершена. Ну, скажите, что вам стоит…
