Я прижал ее крепко к себе и бросил через плечо взгляд на лежавшего на полу парня.
– Он появился здесь несколько часов назад?
Она чуть отклонилась назад и кивнула:
– Точно не могу сказать, сколько времени он здесь находился. Я пришла около одиннадцати, и он был уже здесь. Когда я закрыла за собой дверь, он появился в двери спальни с этим пистолетом. – Она имела в виду кольт сорок пятого калибра, который я сейчас держал в своей руке. – Он сказал мне, чтобы я не пугалась, что «мы вместе подождем твоего приятеля». То есть тебя.
– Ну, а как тебе удалось ударить его по голове этой вазой?
– Я была любезна с ним минут пятнадцать – улыбалась, болтала о погоде. Он улыбался мне в ответ и почти ничего не говорил. Только назвал меня «милашкой». – Она поежилась. – А затем я спросила его, можно ли мне включить радио. Я сказала, что мне нравится слушать музыку, и он не стал возражать.
– И он сидел на этой кушетке спиной к тебе, когда ты подошла к радиоприемнику и треснула его по башке?
– И, видимо, как следует. Он сразу повалился на пол, как мешок с костями. Затем я взяла его пистолет, чтобы, когда он очнется, быть готовой дать ему отпор, но он так и не очнулся.
Я измерил взглядом нашего спящего гостя.
– Он ранен довольно серьезно. Ему нужно как можно скорее оказать медицинскую помощь, иначе мы будем иметь здесь труп.
– Я не могу понять... я лишь ударила его вазой.
– Это тебе не кино, милая. Такой удар по голове в половине случаев оказывается смертельным.
– Да, но он сам виноват...
Я осмотрел его бумажник. Согласно его водительскому удостоверению, его имя было Луис Д. Фуско, и он проживал на Саут-Луелла-авеню 7240.
– Я знаю этот адрес, – сказал я, рассматривая водительское удостоверение. – Только вот откуда он мне известен?
Она чуть приподняла бровь, поглядывая недоуменно то на меня, то на моего «приятеля» Фуско.
– Ну конечно, – сказал я с улыбкой. – Это адрес Гузика!
Она прищурила глаза:
– Джейк Гузик? Этот «Грязный Палец», из-за которого ранили дядю Джима? – Она слегка пнула Фуско.
– Гузик живет в многоквартирном доме по этому адресу, – сказал я. – Дом принадлежит ему. Этот парень, вероятно, один из его личных телохранителей, который живет в квартире в этом же доме. Я должен был бы догадаться об этом раньше.
– Почему?
– Гузик несколько часов назад послал за мной. Одного из своих людей – помнишь того образину, который однажды вылез из подворотни, когда мы возвращались из ресторана Бергофф? Так вот, его он отправил караулить меня в моем офисе. Гузик сказал, что другого парня он послал сюда, в «Мориссон». Я думаю, что они просто забыли дать ему отбой, после того как я встретился с Гузиком. Скорее всего именно так.
Она посмотрела на меня так, как будто я был восьмым чудом света.
– Ты встречался сегодня с Гузиком?
– Я расскажу тебе об этом позже. Но сначала позволь мне сделать пару звонков.
Я набрал номер дежурного по гостинице, и Вильяме поднял трубку.
– Это Геллер. Пришлите ко мне Мэттьюза.
– Непременно, мистер Геллер.
– Сколько он вам заплатил?
– Извините?
– Сколько вам заплатил этот гангстер, который сейчас отдыхает у меня на полу, за то, чтобы получить резервный ключ от моего номера?
Он едва не задохнулся:
– Как вы могли только предположить такое?
– У меня сразу вызвало подозрение то, что вы были сегодня чересчур обходительным, мистер Вильяме. Безусловно, это мог быть Мэттьюз или кто-нибудь из коридорных. Мне сейчас некогда разбираться. Но если подобное случится снова, мне придется угостить вас серебряным карасем.
– Чем?
Я оборвал разговор и затем набрал номер телефона, который дал мне Гузик.
– Да, – ответил хрипловатый голос. Это, видимо, был кто-то из его людей.
– Это Геллер. Ваш босс послал своего парня ко мне домой и забыл отозвать его. Моя девушка съездила ему вазой по голове и, думаю, что теперь нашему гостю придется наложить несколько швов.
– О! Где вы находитесь? В отеле «Мориссон»?
– Именно так. Мне приятно, что ваши ребята знают о моем местонахождении. Я отправлю его вниз с местным охранником. Он дотащит его до автостоянки. Вам нужно будет подъехать с улицы Деарборн.
– Я знаю, где это. Я пошлю кого-нибудь. Примерно через двадцать минут.
– Как вам будет угодно. К утру он может отдать концы, но это ваша проблема.
Я повесил трубку. Она смотрела на меня очень внимательно, ее глаза были чуть прищурены, в них застыло удивление.
– Как ты говорил с ними? – спросила она.
– Мне приходится по долгу своей работы разговаривать с самыми разными людьми.
– Нет. Я имею в виду, почему ты говорил с ними так грубо? Ты разве не боишься их?
– Не боятся только дураки. Но если им позволить помыкать тобой, они не будут тебя уважать!
– Тебе нужно уважение этих людей?
– Безусловно. Они быстрее оставят тебя в покое, если будут уважать тебя.
Она указала рукой на бесчувственное тело Фуско:
– Это сегодня они оставили тебя в покое?
– Сегодня исключение, – сказал я. – Вторник уже наступил?
– Теоретически.
– Хорошо. – Я вздохнул. – С меня довольно понедельника. Ты хочешь пива?
– Пожалуй, – сказала она.
Я достал пару бутылок из холодильника и наполнил бокалы. Мы сели за стол в моей маленькой кухне прямо у открытого окна, из которого тянуло прохладой и доносились звуки уличного движения, и, прихлебывая пиво, стали ждать прихода Мэттьюза.
Через несколько минут он появился. Краснолицему, с обрюзгшей фигурой Мэттьюзу было не так-то просто нагнуться, чтобы помочь мне поднять с пола и вытащить в коридор по-прежнему неподвижного Фуско. Я впервые за этот вечер взглянул на его лицо; оно было ничем не примечательным, стандартное лицо одного из крутых парней Гузика.
– По меньшей мере, – сказал, тяжело отдуваясь, Мэттьюз, – ты должен пожать мне лапу за помощь.
– Кто-то помог этому парню войти в мой номер, – сказал я, пока мы тащили Фуско к лифту, – и, вполне возможно, это был ты.
– Клянусь, это не я, Нат!
– Хорошо. Тогда почему бы тебе завтра не провести маленькое расследование и не выяснить, кто это сделал?
Он промолчал.
Я помог слегка озадаченному Мэттьюзу дотащить тело до служебного лифта и отправил их вниз.
Когда я вернулся в номер, Пегги, опустившись на колени, пыталась с помощью воды и мыла стереть с ковра пятна крови.
– Этого вполне достаточно, – сказал я, улыбаясь ей. – Остальное сделают служащие отеля.
Она посмотрела на меня исподлобья:
– Разве в их обязанности входит стирать пятна крови с ковра в номере частного детектива?
– Да, в том случае, если кто-то из них позволяет какому-нибудь громиле беспрепятственно входить в его номер.
Я взял ее за руку:
– Ты не хочешь пойти куда-нибудь перекусить? Многие заведения еще открыты...
– У меня нет аппетита после всего, что случилось. Как ты еще держишься на ногах? Ты выглядишь совершенно измученным.
– Я действительно измотан и намерен проспать до четверга.
– Но, Нат, ты же должен находиться около дяди Джима...
– Это само собой разумеется, милая. Утром там буду находиться я, а в остальное время – мои самые доверенные люди.
– Но ты как-то говорил мне, что никому не доверяешь, кроме Ната Геллера, и что на самого себя ты порой смотришь в зеркало с подозрением.
– Верно. Но я не могу один нести круглосуточное дежурство у палаты Джима. Кроме того, мне еще нужно заниматься делами моего агентства. Иногда тебе просто необходимо доверять людям, хотя это, может быть, и идет вразрез с твоими убеждениями.
Я обнял ее.
– Не отправляй меня домой, Нат. Я хочу остаться у тебя этой ночью.
– Я буду только рад этому. Но сегодня я абсолютно ни на что не способен. У меня лишь хватит сил сбросить одежду и добраться до кровати.
Она обняла меня, положив голову мне на грудь.
– Я и сама сегодня не в форме после всего случившегося с дядюшкой Джимом.
– Не забывай, что и в меня тоже стреляли.
– Я знаю. И ты тоже стрелял в них. Я слышала об этом сегодня вечером от дяди Джима. Ты вел себя очень храбро.
Мы вошли в спальню.
– Как он выглядел, когда ты уходила из больницы?
Ее лицо потемнело.
– Он был очень бледным, и они давали ему дышать кислородом. Завтра ему должны прооперировать руку.
– Я надеюсь, они смогут ее спасти, но сомневаюсь, что он будет полноценно ею владеть. Она грустно покачала головой:
– Я не уверена, что он даже сможет держать ложку. Все это очень печально. Для него с его активным образом жизни это будет трагедией.
– Давай-ка лучше ляжем в постель.
– Неплохая идея.
У нее была коротенькая голубая ночная рубашка, которую она держала вместе с другими вещами в ящике моего туалетного столика. Кружевная ночнушка, которая не скрывала, а, наоборот, подчеркивала красоту ее тела. Один лишь вид Пегги, лежавшей на моей кровати, наполовину прикрытой одеялом, с темными локонами, свободно разметавшимися по подушке, мог заставить меня забыть обо всем. Но только не сегодня. Сегодня я был настолько обессилен, что и помышлять не мог о сексе. События этого дня продолжали прокручиваться в моей голове. Глаза Пег были открыты, и она тоже о чем-то думала.
