– Я вас прошу, Иван Петрович, дослушайте меня до конца. Вашей супруге ничего не говорите, статуэтку не обнаруживайте, Сашеньку не браните, она завтра вернется тихая и подавленная. Вы лучше отвезите ее до Пасхи погостить в деревне, так всем спокойнее будет. Со своей стороны я вас клятвенно заверяю, что, как только все закончится, вы первый обо всем узнаете.
– Я вам верю, Катерина Дмитриевна, – серьезно ответил профессор Мальцев. – И все сделаю так, как вы сказали.
– Да, – спохватилась Катенька. – Сегодня тоже проследите за Сашенькой. Горничных, с которыми она беседовала обо всем этом, от нее удалите. На них теперь надежды быть не может. А вот в деревню вы их с Сашенькой послать можете, там все будет самым наилучшим образом.
Иван Петрович был весьма озадачен таинственностью жены своего друга, но, вспомнив, что она помогает мужу в поисках пропавшего колье, решил, что лучше ее послушаться без всяких сомнений.
На следующее утро Катенька проводила мужа в университет, предварительно еще раз обсудив с ним все последствия визита к Мальцевым. Профессор Карозин снова одобрил все, что Катенька наметила предпринять в отношении юной Александры, так как искренне сочувствовал бедной запутавшейся девушке. Он даже не стал возражать против вмешательства Анны Антоновны, что на него было не похоже.
Катенька решила, что муж весьма впечатлен ее личными успехами на почве распутывания злосчастного дела о пропаже колье, поэтому и стал таким покладистым. Ко всему прочему, Никита Сергеевич ведь не знал, что обожаемая его супруга подвергает себя нешуточной опасности. А между тем Катенька запланировала для себя весьма насыщенный день. Она собиралась сегодня снова наведаться к Любчинской и, опять-таки сославшись на Дашу, представиться ищущей тайных знаний несчастной дамой. Катеньке думалась, что раздосадованная исчезновением Александры актриса проявит большую сговорчивость, нежели в прошлый раз.
Любчинская встретила Катеньку весьма настороженно:
– Это опять вы, сударыня? – проговорила она изумленно-негодующе подняв брови. – Если вы снова намерены изводить меня своими нелепыми расспросами, то я советую вам сразу оставить эти бесплодные попытки и потрудиться покинуть мой дом.
Примадонна уже успела переговорить с гардеробмейстером, который настолько точно описал внешность Катеньки, что для Любчинской не составило труда ее узнать. К тому же в свой прошлый визит Карозина представилась, а у господина Пыняева была прекрасная память не только на фигуры и лица, но и на разговоры. Он почти в точности передал актрисе содержание своей беседы с Катенькой. Все это в совокупности весьма не нравилось Любчинской, и она заметно нервничала. Катенька же решила играть ва-банк.
– Ах нет, госпожа Любчинская! – воскликнула она. – Цель моего визита совсем иная! По правде сказать, я и в прошлый раз вовсе не собиралась разыскивать Дарью Ивановну, Бог с ней! У каждого человека могут быть свои секреты. Но согласитесь, должна же я была как-то начать беседу? И поверьте, я искренне сожалею, что мы не поняли друг друга. Но все это делает вам честь как человеку, умеющему хранить тайну, особенно столь важную тайну.
В своей речи Катерина напустила такого туману, что Любчинская просто растерялась.
– На что вы намекаете, госпожа Карозина? – все так же хмурясь, спросила она.
Катенька притворно вздохнула:
– Да, вы твердый орешек. Придется говорить с вами начистоту без всяких намеков. Дело в том, что Дарья Ивановна, зная о моем несчастье, поведала мне некую тайну о том, как я могу исправить свое бедственное положение. И она уверяла, что именно вы можете мне помочь, как уже начали помогать ей. Именно поэтому я и пыталась завести с вами знакомство, намекая на Дарью Ивановну. Госпожа Любчинская, я буду с вами предельно откровенна – бедственность моего положения такова, что я готова на все!
По мере того, как Катенька говорила, выражение лица актрисы смягчалось, а с последними словами в ее глазах промелькнула хищная радость.
– Ах, Катерина Дмитриевна, мой дорогой друг! – ласково проговорила она. – Позвольте извиниться за мой прошлый столь холодный прием! Я еще не так чиста, чтобы сразу распознать ищущую милости несчастную женщину! Но вы ведь понимаете, что дела подобного рода требуют тайны?
– Да, разумеется! – с жаром ответила Катенька, торжествуя про себя. Ей удалось перехитрить Любчинскую.
– Так вот, сегодня вечером после спектакля я дам вам ответ и расскажу, что нужно будет делать, чтобы вы обрели счастье. И выслушаю все о вашем горе, если вам нужно поделиться с кем-то.
Катенька даже прониклась уважением к Любчинской за то, как та талантливо играет эдакую вселенскую утешительницу страждущих. Если бы Карозина не знала, что перед ней ловкая мошенница, она и сама могла бы купиться на неподдельную искренность душевность слов и жестов актрисы.
Обрадованная Катенька поспешила домой, чтобы встретить Сашеньку и отвезти ее к Анне Антоновне. Явившаяся вскорости дочка профессора Мальцева горела энтузиазмом неофитки и всю дорогу до дома вдовы трещала без умолку.
Анна Антоновна встретила дам с распростертыми объятьями и провела их в гостиную, усадив перед столиком с непременными сластями. Сашенька с детской непосредственностью принялась пробовать неизвестные ей печенья и конфеты, а Катенька отвела свою тетушку в сторону и кратенько пересказала ей сущность проблему. Анна Антоновна настолько прониклась серьезностью происходящего, что даже ни разу не перебила Катеньку, чтобы выстроить какие-нибудь свои несуразные догадки. Она моментально приняла решение, как нужно действовать, чтобы раскрыть глаза Сашеньке. Для этого ей нужно было всего-навсего показать девушке страничку из книги с индусскими сказаниями о богах. Анна Антоновна уверила Катеньку, что этого будет вполне достаточно.
Та вначале слегка сомневалась, но все же решилась довериться тетушке. Анна Антоновна удалилась в библиотеку и через некоторое время вернулась с весьма увесистым томом. Книга была на английском языке, но дамы были весьма неплохо образованы, поэтому прочесть написанное там ни для кого из них не составило труда.
Пока вдовы не было, Катенька попыталась подготовить девушку к тому, что должно было произойти.
– Сашенька, я поведала Анне Антоновне о вашем увлечении. Она сразу прониклась к вам симпатией и решила показать одну книгу, где вы прочтете кое-что важное, хотя это может вам и не понравиться. Но прошу вас не делать скоропалительных выводов.
Девушка не успела ответить, так как Анна Антоновна присела рядом с ней и положила Сашеньке на колени раскрытый том. Со страницы на дочку профессора глядело изображение статуи танцующей обнаженной женщины с двенадцатью руками и ужасным лицом. «Богиня Кали» – прочла Сашенька и подняла недоумевающие глаза на Анну Антоновну.
– Переверните страницу, мое невинное дитя, и прочтите, что это за богиня, – немного печально улыбнулась вдова, которой было жаль разбивать иллюзии девушки. – Вам все станет понятно. Ты тоже прочти, – прибавило она уже для Катеньки.
Дамы склонились над книгой, читая текст и рассматривая рисунки. По мере чтения Катеньку пробил озноб, а Сашенькино лицо отражало всю душевную борьбу, проходящую в ней. Бедной девушке страшно не хотелось расставаться со своей мечтой, но и не верить книге, изданной Лондонской академией наук она не могла.
Из статьи дамы узнали, что Кали – это одна из самых ужасных богинь индийского пантеона. «Прекрасный ужас рода богов», как отзывались о ней сами индусы. Одна из ее ипостасей действительно носила имя Ума и была прекрасна. Но этот облик богиня принимала лишь для того, чтобы соблазнить своего будущего мужа Шиву, бога разрушения. Сама же Кали была богиней смерти и войны, и каждая из ее рук держала различное оружие. Поклонялись же этой богине страшные люди, называющие себя тагами, то есть душителями. Они душили людей ритуальными красными шелковыми платками, принося их в жертву Кали. А для того, чтобы слиться в экстазе со своей божественной покровительницей, они ели специальные сладости, к которым был подмешан наркотиком.
Дойдя до этого места, Сашенька страшно побледнела, вспомнив угощение, которое ей дали попробовать, чтобы она смогла ощутить милость Умы. Тогда она испытала такой восторг, что сразу поверила во все, что ей говорилось. Теперь девушке стало понятно, откуда этот восторг взялся. Бедная Александра с ужасом вспоминала, как она расписывала своим горничным восхитительные ощущения счастья и всеобщей любви, после того, как съела эту гадость. Не было никакой высшей истины, не было божественного откровения, был сплошной обман. Она подняла полные слез глаза:
– Анна Антоновна, Катерина Дмитриевна, как же это, зачем же они… – дальше девушка говорить уже не смогла.
Катенька обняла ее за плечи и принялась ласково поглаживать по волосам, чтобы успокоить, а Анна Антоновна крикнула горничной, чтобы принесли воды. Через несколько минут Сашенька справилась с собой и снова заговорила:
