Департамент активно занимается скупкой земель с целью «округлить» границы царских вотчин. Говорят, при этом есть и злоупотребления…
Следующая важная часть министерства – Кабинет Его Величества. Там тоже имеют дело с землей, но больше – с ее недрами. Алтайский округ себя не окупает. В нем постоянно экспериментируют со способами добычи серебра, и всякий раз неудачно. Большие залежи каменного угля и вовсе не используют. Зато Нерчинский исправно добывает золото, свинец и платину – за счет каторжного труда. Еще кабинету поднадзорны Фарфоровый и Стекольный императорские заводы, Екатеринбургская гранильная и Колыванская шлифовальная фабрики. Также кабинет оберегает коронные драгоценности. А это вещи гигантской стоимости! Здесь же содержится родословная книга императорского дома и хранятся завещания членов фамилии. Наконец, кабинет ведет учет наградных подарков императора – перстней, портсигаров и прочего.
Далее идет Главное Дворцовое управление. Раньше оно было самым влиятельным в министерстве, но сейчас свелось лишь к руководству гофмаршальской частью. Сюда входят довольствие Двора, ведение дворцового хозяйства, содержание обеденных столов. Последние делятся на три класса: от собственно императорского до «общей столовой». Когда обязанности гофмаршала исполнял Оболенский-Нелединский-Мелецкий, часть была в фаворе. Князь состоял при Александре Александровиче личным адъютантом неотлучно четверть века. Государь его очень любил и баловал. Полгода назад Оболенский вдруг скоропостижно скончался на сорок пятом году жизни, в зените карьеры. С тех пор в гофмаршальской части нет хозяина и, по слухам, расцвело открытое воровство.
Еще в ГДУ отвечают за содержание некоторых дворцов и зданий. Аничков дворец, как личная собственность государя, содержится отдельно. Придворная капелла и императорские театры тоже не подотчетны управлению. Зато оно командует пригородными управлениями (Царскосельским, Петергофским и Гатчинским), а также Московским и Варшавским. Недавно к ним добавилось княжество Ловичское, в котором живут последние оставшиеся в Европе восемьсот зубров. Кого звать туда на истинно царскую охоту, решает лично государь.
Следующей по значимости надо назвать Экспедицию церемониальных дел. У нее всего три задачи: сношение с дипломатическим корпусом, составление церемониалов для празднеств и торжеств и выполнение этих церемониалов. Зато люди из экспедиции всегда на виду, всегда возле царя. Их немного, в отличие от тех же шталмейстеров, и они быстро делают придворную карьеру. В пару к князю Долгорукову имеется еще светлейший князь Салтыков, но он лишь исполняет обязанности второго обер-церемониймейстера. Это ставит его светлость в подчиненное положение к его сиятельству, что очень Салтыкова унижает.
Придворно-конюшенная часть – одна из самых многочисленных. Управляет ею барон Фредерикс, человек на подъеме и с большими перспективами. Часть занимается своим хлопотным делом. Тут ремонт, выездка и содержание верховых и упряжных лошадей, заведывание конюшнями, заготовка конского снаряжения и содержание экипажей. Два предыдущих управляющих проворовались, но Фредерикс – человек богатый и, кажется, наводит в ведомстве порядок.
Императорская охота тоже весьма многочисленна. Под Гатчиной расположилась целая Егерская слобода. Государь любит охоту, поэтому звание егермейстера ценится очень высоко.
Прочие составные части министерства Двора – второстепенные. Управление СЕИВ библиотеками и арсеналами, Императорский Эрмитаж, Дирекция Императорских театров (их три в столице и два в Москве), Придворный музыкальный хор, Контора августейших детей Его Величества, Собственная канцелярия, Академия художеств… Даже Канцелярия по учреждениям императрицы Марии с ее стомиллионным капиталом и сотнями благотворительных и учебных заведений, с доходными домами и карточной фабрикой находится на задворках. Народу там сидит тьма, но царя они видят издалека и по большим праздникам.
Это придворные чины. Далее идут придворные кавалеры. Их два вида: камер-юнкеры и камергеры. Численность кавалеров нигде не регламентирована, поэтому их расплодилось множество: счет тем и другим подбирается к четвертой сотне. Звание присваивается карьерным чиновникам в качестве поощрения. Оно дает лишь три преимущества: право участвовать в дворцовых церемониях, право на личную аудиенцию у императора и право ношения придворного мундира. Лыкову, например, ничего из этого даром не надо, но есть люди, готовые за такие коврижки удавиться. Особенно ценится право аудиенции. Даже генералы, не имеющие придворных званий, при желании встретиться с государем должны обратиться в Экспедицию церемониальных дел. И князь Долгоруков будет решать, давать ли просьбе ход. А жалкий коллежский секретарь, но состоящий в должности, просто идет и записывается на ближайший прием.
У камергеров и камер-юнкеров один большой минус: звание это отбирается. Либо при достижении положенных чинов, либо при выходе в отставку. Поэтому кавалеры, желающие сохранить свои права, стараются урвать шталмейстера или гофмейстера. Ну на худой конец состоящего в должности…
Третий мощный придворный клан – военные. Наиболее многочисленные, конечно, флигель-адъютанты. Затем – генерал-майоры свиты, а на самом верху находятся генерал-адъютанты. Предыдущий государь раздул свою свиту почти до тысячи человек и девальвировал вензеля на погонах. Нынешний жалует с большим разбором – всего сорок назначений за десять лет! Свита за эти годы уменьшилась вчетверо, и состоять в ней теперь очень почетно.
Военно-придворные звания относятся к Императорской главной квартире, особняком входящей в министерство Двора. Кроме свиты, ей подчиняются военно-походная канцелярия, собственный конвой, рота дворцовых гренадер и лейб-медики. Люди в эполетах представляли самую живописную часть придворного мира. Но Александр Третий вдруг взял и произвел реформу обмундирования. Вся армия оделась в шаровары и кафтаны на крючках. Флер свиты сразу потускнел.
Наконец, оставшиеся части Двора – это придворные дамы и духовенство. Первые включают статс-дам, камер-фрейлин, гофмейстерин и обычных фрейлин. К ним примыкают кавалерственные дамы – жены и дочери придворных кавалеров. Духовенством заведует протопресвитер придворных соборов. Храмов всего два: собор Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце и Московский Благовещенский. Все их священнослужители относятся к Императорскому Двору. Влияние дам в свете велико, священников – много меньше. Лыков никогда не общался ни с теми ни с другими. Варенька состояла в свойстве с гофмейстериной графиней Барановой и иногда приносила от нее разные сплетни.
Общее число лиц, входящих в придворный мир, таким образом, незначительно. Сто семьдесят придворных чинов, почти восемьсот придворных кавалеров, сто состоящих в должности, сто десять свитских. С добавлением баб и попов – тысяча двести человек. На всю Россию.
Закрытую и пышную жизнь императорского Двора Лыков мог наблюдать только со стороны. Большая часть людей не имела и такой возможности. Когда сыщик неожиданно для себя был сделан камер-юнкером, он явился на пару больших выходов из любопытства. Дворянин во втором поколении, видавший виды «решительный человек» был разочарован. Громоздкий этикет, множество архаичных, бессмысленных ритуалов, какая-то затхлость во всем. Замкнутое общество с гипертрофированным самомнением. И очень скучно. А люди вокруг! Заведя обязательные знакомства, сыщик поразился уровню общения. Любимым тоном придворной беседы оказалась ирония. Высокомерная, но при этом поверхностная и даже примитивная. Алексей много общался с чиновной бюрократией и знал ей цену. Там в ходу были личности умные и трудолюбивые. Даже талантливые – ведь есть же талант администратора! А при Дворе оказалось не так. Кругозор гвардейского ротмистра или шталмейстера весь умещался в рамках великосветской болтовни. Никто из здешних завсегдатаев сроду не совершил настоящего дела и был к нему негоден. Но смело судил и выносил приговоры. Причем они звучали как оценка сверху, как истина в высшей инстанции! От человека, способного делать лишь долги…
Лыков вспомнил свое первое появление в Зимнем дворце. Предстоял так называемый большой выход. Суть его в том, что императорская чета в сопровождении членов фамилии выходит из своих внутренних покоев. Соединяется с толпой придворных и длинной гусеницей шествует залами дворца. В конце шествия служится молебен или следует представление царственной чете, и все возвращаются обратно. Вот и все действо. Но внутри этого нехитрого спектакля было скрыто множество мизансцен. Новичку, как Лыков, было непросто в них разобраться, и он все время попадал впросак. Сразу же он встал не на свое место, к нему подбежал церемониймейстер и указал на ошибку. С тех пор сыщик невзлюбил этих ребят…
