Постепенно сон заманил в свои сети путников, а нукер, находящийся на посту, все чаще ронял голову на грудь. Выждав некоторое время, чтобы усталость, после ночного перехода сделала сон более крепким, Василко двинулся к спящему постовому. Ящерицей юноша начал перебираться на противоположный берег. Колючие кусты цеплялись за одежду, будто хотели остановить его и оградить от безрассудства. Наконец овраг преодолен. Дозорный монгол мирно спал, покорившись судьбе. Убедившись, что его товарищи спят, Василко подыскал увесистую палку. Заросли терновника погасили звук глухого удара. Меч и тонкий кинжал придали князю уверенность. Василко сначала хотел расстрелять врагов из лука, но, поразмыслив, отказался от такой затеи: «Если промахнусь, разбужу весь лагерь. Лук, оружие не для князя, а меч — это продолжение его десницы*». (Пояснение слов даны в конце книги)
Осторожно спускаясь, он не терял из виду своих врагов, которые не ведали, что их сон окажется последним. Командир монгольского отряда, положив голову на седло, спал. Его жизнь должна пресечься через несколько мгновений, но злобное ржание дерущихся лошадей бросило его в сторону. Василко рассек мечом только воздух. Привычный к боям и опасностям, главный нукер успел уйти от удара, но повторный удар рукоятью кинжала опрокинул его наземь. Добивать противника не было времени, на князя уже наседали три нукера. Но они были больше пастухами, чем воинами. Двух из них смерть спеленала и унесла, третий, бросив оружие, пал на колени и просил пощады. Душа юноши не успела зачерстветь, она не позволила убить безоружного противника. В жизни ничего не происходит просто так. Именно этот монгол, по имени Тули, спасет ему жизнь. Крики девушки и священника напомнили Василко, что бой еще не закончен. Меч его первого противника уже рассекает воздух над его головой, над его жизнью. Лишь молниеносная реакция да Бог уберегли князя от верной гибели, он успел увернуться от разящего удара. Лезвие меча, скользнув по плечу, срезало лоскут кожи. Ответный удар поверг противника в глубокое забытье. Воронок победно заржал, лохматый монгольский жеребец скатывался по крутому склону на дно оврага.
* * *
Воевода Данила Савич проснулся в прекрасном расположении духа. Князем провозглашен его любимец и возможно будущий зять, а он молод и неопытен. Власть, казалось, сама идет в его руки. Есть много охотников породниться с князем, но его дочь Пелагея красива и стройна. Данила не раз замечал, каким глазами смотрит на нее юный князь.
Тревожные крики вырвали воеводу из радужных грез и обратили в реальность.
— Князя нет нигде!
— Князь пропал!
Данила сорвался с постели и в длинной ночной рубахе выскочил из дома. Молодой сотник по имени Афанасий готовил охранную полусотню к поискам князя. Дружинники, тихо переговариваясь, седлали лошадей, проверяли оружие.
«Эх, старый дурень! Лежебока! Размечтался…, - ругал себя воевода, — а вместо меня поиски готовит сотник!»
— Скорее выезжайте на поиски! Почему тянете? Стражей опросил? В каком направлении выехал князь? — он яростно напирал на молодого сотника Афанасия.
— Конечно, опросил, знаю примерно, куда поехал князь.
— Я вас поведу!
— В ночной рубашке? — не удержался съязвить сотник.
— Да я тебя…, - воевода вырвал из рук Афанасия плеть и едва сдержался, чтобы не ударить.
Я прошу меня простить, — склонил голову сотник.
— Не теряйте времени, выезжайте! Я догоню вас. Колонной по два полусотня покинула город и перешла на рысь. Воевода сдержал слово и через некоторое время уже скакал впереди полусотни. Солнце начинало припекать. Железные доспехи накалялись, дружинники пытались хоть на минуту остаться в тени деревьев, но Данила Савич не разрешил снять кольчуги и латы, гнал их вперед.
Послышалось ржание дерущихся лошадей, которое доносилось из-за небольшой рощи.
— Это Воронок! — тревожно крикнул Афанасий, но чтобы не вызвать неудовольствия воеводы сдержал коня.
По команде Данилы дружина развернулась в лаву. Не встретив противника, через некоторое время, дружинники остановили своих коней у края оврага, а затем бросились вниз по склону к Василко, который, еще не остыв от схватки, стоял над поверженными врагами.
— Живой князь!
— Смотри, сколько положил ворогов!
— Молодец!
Все на миг забыли, кто есть кто. Дружинники обнимали князя, хлопали по плечам.
Данила кричал:
— Я нашел тебя, я нашел!
Возбуждение понемногу улеглось, Василко поморщился от боли. Кровь закапала с руки.
— Князь ранен, — громко сказал Афанасий.
Пока перевязывали князя, дружинники помогли подняться вверх по склону девушке и священнику. Вчера они присягали князю умом, сегодня сердцем.
— Пленных под замок, священника и девушку определить в моем дворе. — Превозмогая боль, скомандовал Василко. — А сейчас к реке.
— В железа, в железа! Заковать пленников! Сбегут! — возразил князю воевода.
— Ты за меня решать будешь? — сдвинул брови Василко.
— Я только предложил. Прости, князь! — Замялся Данила. А про себя подумал: «Намаемся с этим мальчишкой, пока приручим».
Дружинники, искупав лошадей, бросались в теплую воду и как дети радовались редкому отдыху и теплой воде. Со стороны могло подуматься, что это мальчишки вернулись, из «ночного»…..
Настороженные горожане встречали князя. Они, молча, расступались перед колонной всадников, но когда увидели раненого князя и плененных им врагов, гул одобрения и восторга сопровождал весь путь его до замка. Народное уважение к отваге и решительности юного князя, с первого дня возвысила его над всеми, вручив ему непререкаемую власть и доверие.
* * *
Юсуф жил в мазанке, зарабатывал на хлеб изготовлением глиняной посуды. Жену пока не заимел, но прикупил раба, истинного имени, которого не знал никто. За богатырскую силу, он получил прозвище Батыр. Еще мальчишкой турки его пленили где-то под Киевом и продали в рабство. Прошел через страдания во многих странах, научился большому количеству профессий, хорошо знал восточные языки. У Юсуфа мял глину, а в долгие зимние вечера рассказывал о своей Родине, где небо высокое и голубое, трава по пояс, вода в речке такая чистая, что дно видно, люди добрые. Юсуф постепенно познавал русские слова и пытался говорить. Батыр хороший учитель, но иногда к нему приходила тоска, которая превращала его в неуправляемого человека. В такие минуты хозяин побаивался своего раба.
— Отпусти меня! Все равно сбегу!
— Куда побежишь? Кто тебя ждет? Много лет прошло, на твоей родине живут совсем другие люди. И деньги немалые я за тебя заплатил. Вот немного разбогатеем, отпущу.
Раб успокаивался, но мечту о побеге не оставлял.
К вечеру ветер поднял пыль, небо окрасилось в желто-серый цвет, даже назойливые мухи куда-то попрятались. Батыр, выплевывая скрипящий на зубах песок, вспоминал чистые пруды и огромных карпов, которых можно ловить голыми руками, искушал хозяина русскими девушками-красавицами, жениться на которых можно без денег. Наоборот, ей причитается приданное.
Легли спать рано, но разговор отгонял сон. Юсуф старательно выговаривал фразы на русском языке и очень радовался, когда у него хорошо получалось. Стук в дверь и крик прервали приятную беседу.
— Открывай! Мы люди эмира! Открывай, или мы поможем.
— В чем дело? — открыв дверь, с тревогой спросил Юсуф.
— Завтра утром на площадь перед дворцом эмира, с оружием.
— Зачем?
— Там узнаешь.
— Где я возьму оружие?
— В лавке!
Ветер принес не только пыль, он принес большие перемены в жизни тысяч людей. Пришла война. Тревога, рожденная неизвестностью, не дала уснуть до утра.
Когда Юсуф пришел на место сбора, там толпилось много людей. Площадь тревожно гудела, но никто ничего не знал. Ранее ходили слухи, что монголы опять собираются в поход, чтобы выполнить наказ Чингиз-хана, и их путь может пройти через город. Если это так, то с ними придет разорение и возможно смерть. К толпе вышел человек эмира. Он говорил громко, но из-за гула голосов, Юсуф ничего не услышал. Ясно стало одно, что слухи подтвердились. Идут монголы. Никто еще не знал, что передовой отряд монгол уже грабит население на окраине города. Кто-то истошно кричал:
— Монголы пришли! Они грабят и разрушают наши жилища! Что будет с нашими детьми?
После некоторого оцепенения, толпа пришла в движение.
Юсуф бросился к своей мазанке, но ему пришлось укрыться в развалинах, какого-то строения, чтобы не стать жертвой, разгула нукеров.
К Батыру все же пришел сон. Ему снилась высокая трава, но она почему — то не зеленая, а красная, будто окроплена кровью. Дорога, по которой он идет, петляет и идет в гору. Небо свинцово-синее, и только на горизонте светлое пятнышко солнца.
От удара ногой, дверь мазанки слетела с одной петли и закачалась, издавая непереносимый скрип. Батыр*(Пояснения слов в конце книги) вскочил с ковра. Перед ним стояли два вооруженных кривыми саблями монгола. Они довольно улыбались, показывая редкие неровные зубы. Узкие щели глаз скрывали зрачки, поэтому было трудно понять, как они поступят через минуту. Когда один из пришельцев обнажил кинжал, Батыр, изображая испуг, стал отходить к стене мазанки. Это забавляло монгола, он, оскалясь, игриво взглянул на товарища. Этого мгновения хватило, чтобы нанести сокрушительный удар. Напарник, свалившегося без чувств монгола, взмахнул мечом, но зацепился за низкий потолок мазанки…
