Неделя прошла в самой праздничной атмосфере. Никита был весел, много шутил, Катенька старалась уделять ему как можно больше внимания. Ждали, когда вернется Аверин из деревни. Словом, ничто не предвещало разразившейся в следующее воскресенье трагедии…
А дело было так. Катенька была в Страстном на ранней обедне. На выходе из церкви ей показалось, что в церковь вошла знакомая дама. Несмотря на то, что дама была под густой вуалью, Катенька даже остановилась на мгновение, хотела окликнуть, потом нахмурилась и покачала головой, продолжив раздавать милостыню. Нет, подумала она, если бы это была Варя, а ей показалось, что дама похожа на ее подругу, то она непременно бы остановилась сама. Скорее всего, показалось. И потом, у Катеньки не было, да и не могло быть никакой уверенности в своем предположении. И все же, вернувшись домой, она написала Вареньке.
Часа через три принесли два конверта. В одном Антон Гаврилович сообщал, что Варенька сама собиралась нынче навестить свою подругу – и это Катю успокоило. А вот другой конверт принес совершенно иную новость. Это было письмо от Вари, написанное, видимо, в чрезвычайном волнении, наспех – буквы словно набегали одна на другую, строчки никак не ложились ровно, а ведь у Вареньки был такой ровный почерк! Катя погрузилась в чтение:
"Милая моя Катя!
Когда ты получишь мое письмо, я буду уже, наверное, очень далеко. Я буду с тем, кого люблю. Понимаешь ли ты, Катя, что значат эти слова? Понимаешь ли ты, что значит – любить? Самой любить! Нет, конечно, ты этого не понимаешь! Но ты можешь уже догадаться, что это такое.
Катя, только тебе пишу! Не смогла написать Антону! Сколько раз начинала – и не смогла. Пишу тебе, ты женщина, Катя, ты должна меня понять. Пусть не понять, но… Он простит, я знаю. Он, может, даже поймет. Он-то знал! Знал с самого начала! Понимаешь ли, о чем я? Он ведь знал о том, другом. О том, кого я люблю. Я всегда его любила. Я всегда его ждала. Я без него не могу жить! А без Антона – могу! Вот в чем разница.
Катя, пойми меня. Благослови меня. Катя, Катя, Катя… Катя, прости меня. Прости.
Твоя Варя".
Катерина Дмитриевна прочла письмо несколько раз. Ей все не верилось, что написано это Варей. Ее Варенькой! Нет! Быть того не может. Не она ли, не она ли соглашалась, что главное – это супружеское счастье? Не она ли поддерживала Катю? Что же случилось?
Катерина Дмитриевна задумалась, глядя перед собой. Что же произошло за эти несколько дней? Вспомнился новогодний бал. Вспомнился и колдун. Вспомнилось и то, что на следующий день Варенька показалась как будто странной. Неужели под маской этого ряженого скрывался тот?.. Катя глубоко вздохнула. Что же теперь делать? Как теперь поступить? Попытаться вернуть беглянку? Но разве она этого захочет? А что сказать Антону Гавриловичу?
Тут только до Катерины Дмитриевны дошло истинное ее положение. Ведь Варенька ни о чем не сообщила своему супругу. Только о том, что сама она поедет сегодня к ней, Кате. Об этом свидетельствовала его записка. А если так, то именно ей предстоит сообщать обманутому мужу о том, что его обожаемая жена сбежала с другим! Ведь вот же, черным по белому написано! Написано к ней, к Кате! Катенька в ужасе просмотела письмо еще раз.
– Никита! – она вскочила из кресла и поспешила к супругу, занятому чем-то у себя в кабинете.
– Никита! – Катенька без стука ворвалась к мужу в кабинет.
Он сидел за столом и над чем-то трудился, поднял голову, увидел бледную и растерянную Катеньку и сам побледнел.
– Катя, что стряслось? – растерянно спросил он.
– Никита! – воскликнула Катенька в совершеннейшем волнении и без сил опустилась в кресло. – Варя сбежала!
– Что? – лицо супруга вытянулось.
– Вот, – Катя протянула Никита Сергеевичу письмо. – Читай сам.
Никита Сергеевич взял протянутый лист бумаги, посмотрел на жену тяжелым взглядом, вздохнул и только после этого погрузился в чтение.
– Ну? – не выдержала Катенька.
Никита Сергеевич помолчал. Перечитал письмо снова и снова. Ему тоже не верилось, что все написанное – правда. Слишком уж это не походило на Вареньку – милую и всегда отзывчивую. Пусть и недалекую, но несомненно благовоспитанную даму.
– Никита, что же теперь делать? – жалостливо спросила Катенька. – Ведь он не знает…
– Нет? – недоверчиво переспросил Карозин и посмотрел на жену в смятении.
– Нет, – все с той же жалостливой ноткой подтвердила она. – Ведь это же мне придется ему все объяснять. Нам…
Никита Сергеевич кинул письмо на стол и хмуро замолчал, глядя на свою жену. О чем он думал? Возможно, о том, что его Катя так бы не поступила. А возможно, о том, что совсем недавно она сама требовала от него подтверждения его уверенности в своей верности. А возможно, и о том молодом брюнете, с которым Катя танцевала на новогоднем балу. И о том, как она смотрела на него. И о том, как он смотрел.
– Поверить не могу, – мрачно изрек он и снова замолчал.
Катя тяжело вздохнула. Что можно было добавить? Она и сама не верила.
* * *
Когда наконец они смирились со случившимся, было решено вызвать Антона Гавриловича запиской. Предстоящее объяснение Карозиных отнюдь не радовало, но они чувствовали, что именно это и должны были сделать. Катя было высказала слабое предложение, не написать ли ему обо всем, но Никита Сергеевич это отверг решительно.
– Нет, Катя, – и покачал головой. – Всякий на его месте предпочел бы узнать это напрямую. Я бы предпочел, – и метнул на жену непонятный взгляд, от которого она вдруг побледнела еще сильнее.
Словом, написали записку. Антон Гаврилович прибыл через час, ничего не подозревая и, видимо, предположив, что его приглашают к обеду.
– Добрый день! – оживленно поздоровался он, входя в кабинет Никиты Сергеевича, где он и супруга его ждали. – А где же моя Варенька? – поинтересовался он, но выражение лиц у его друзей было таким, что он сразу понял – случилось что-то страшное, непоправимое, с его Варенькой. – Что с ней?! – тут же воскликнул он.
– Антон Гаврилыч, ты присядь, – Никита Сергеевич подошел к другу.
– Да не собираюсь я! Говорите, что с ней? – Никита Сергеевич посмотрел на друга с сожалением и этот взгляд Солдашникову очень не понравился. Он обратился к Катеньке, сидящей в кресле: – Катерина Дмитриевна!
Та, сглотнув подступающие слезы, молча протянула ему какой-то лист бумаги с таким видом, что Антон Гаврилович удержался от расспросов. Он дернул подбородком и, окинув друзей нехорошим взглядом, принялся читать. Дочитав, он опустился в кресло, не решаясь поднять на друзей глаза, не в силах вынести их сочувствующих взглядов. Зато у Карозиных при взгляде на него, вмиг изменившегося, даже как будто постаревшего за какие-то короткие мгновения, буквально разрывалось сердце. Оба не знали, что сказать, да и возможно ли было что-либо сказать в подобной ситуации.
Все молчали. Антон Гаврилович закрыл лицо ладонью, Катя справилась с подступающими слезами, а Никита Сергеевич растерянно смотрел то на жену, то на друга. Наконец, Антон Гаврилович заговорил. Голос его был глух и, если позволите, тускл:
– Ее следует вернуть, – сказал Солдашников и Карозины переглянулись. – Ее следует вернуть, – тверже повторил Антон Гаврилович и отнял руку от лица.
Он твердо посмотрел на своих друзей и повторил еще раз:
– Ее следует вернуть.
– Но, Антон Гаврилович… – попыталась было возразить Катя.
– Никаких «но», Катерина Дмитриевна, – отрезал Солдашников. – Никита, я слышал, ты помогаешь в таких деликатных делах?
– Я… – начал было Никита Сергеевич, но Антон Гаврилович его перебил:
– Никита, ты должен мне помочь, – и его глаза наполнились слезами. – Ты должен, Никита… – повторил он, как заклинание. – Больше мне никто не сможет помочь, кроме тебя.
– Боюсь, это невозможно, друг мой, – мягко возразил Карозин. – Нам ведь даже не известно, где она.
– Так найди ее, Никита! – Карозин помрачнел. – Неужели ты не понимаешь?! – в смятении воскликнул Солдашников и вскочил из кресла. – Представь только, что я чувствую! – Карозин хранил прежнее выражение лица. – Никита! Ну, вот, представь только на мгновение себя на моем месте! Представь, что твоя обожаемая жена, – Никита Сергеевич взглянул на Катеньку, та побледнела, – смысл твоей жизни и вот так!.. Неужели ты не попытался бы ее вернуть? Ну же, Никита, ответь! Только будь честен! – Солдашников остановился перед своим другом и смотрел на него в ожидании ответа.
В мгновение у Никиты Сергеевича пронесся целый вихрь мыслей. Он подумал о том, что наверное, сошел бы с ума, если бы его бросила Катя. Тем более если бы она бросила его вот так – без объяснений, даже без письма. Потом он подумал, что если не попытается вернуть беглянку, то что сможет остановить его Катю? Она может подумать, что он вовсе не станет ее искать… И тут же вспомнился тот холеный красавец Ковалев. нет, ни в коем случае нельзя подавать ей такой пример! Она должна знать, что он будет решителен и…
