Роберт ван Гулик - Обезьяна и тигр

Не могла она совершить самоубийство?

Самоубийство? О нет! Господин Минь прекрасно разбирается в медицине, и он сразу увидел, что она умерла от сердечного приступа. Во сне, когда вздремнула перед обедом. Я сообщил старому хозяину и его жене. Задача не из приятных, уверяю вас! Со стариком случился очередной тяжелый приступ, и жене потребовалась куча времени, чтобы успокоить его. Ну а господин Минь поместил тело во временном гробу в домашнюю часовню. Вот такие дела.

Понятно, — сказал судья Ди. — Когда я наносил визит помещику, его жена говорила что-то о служанке по имени Астра. Она предположила, что Астра знала, где находится тайник и сбежала с золотом. Я не вполне во всем этом разобрался.

Ну, это кажется самым правдоподобным объяснением пропажи золота, сударь. Оно хранилось в железном сундуке, в спальне хозяина, сорок блестящих слитков, что соответствует двум сотням золотых монет. Ключ был спрятан в тайнике за обшивкой кровати хозяина. Только он и его жена знали место. В общем, Астра — необразованная девчонка, но лакомый кусочек и по-крестьянски практичная. Она подольстилась к старику, время от времени позволяла ему чуточку себя погладить в надежде, как мне кажется, рано или поздно воцариться в качестве младшей жены.

Янь скорчил гримасу и продолжил:

— Как бы то ни было, он показал ей, где спрятан ключ, а может, рассказал в бреду. Когда появились разбойники, Астра подумала, что лучше синица в руке, чем журавль в небе, забрала золото и была такова. Она закопала слитки под деревом или камнем, а потом отправилась к разбойникам. Эти псы, конечно, с радостью приняли красивую рослую девку. Потом она может сбежать, прибрать золото и выйти замуж за богатого лавочника в соседней провинции. Неплохое дельце, если подумать! Что ж, пойду я, пожалуй. Видите бронзовый гонг, висящий на стропилах? Если ублюдки направятся к дому, бейте по нему дубинкой, что висит рядом. Это наш сигнал тревоги. Я вернусь вовремя! Нет, благодарю вас, фонарь мне не нужен, я хорошо знаю дорогу.

Судья Ди повернул скамью и уселся, облокотившись на балюстраду, лицом к темному горному склону. Он знал наверняка, что Летучие Тигры готовятся к атаке, потому что видел на фоне пламени как крошечные черные силуэты возятся с бревнами. Он не стал говорить об этом Янь Юаню, чтобы не пугать управляющего, хотя тот и казался наиболее выдержанным из всех обитателей усадьбы. На самом деле разбойники строили стенобитное орудие. Но он сомневался, что они нападут до рассвета, если только, конечно, небо не прояснится, и не покажется луна. Ему остается только ждать.

То, что поведал о смерти Цзи-юй управляющий, соответствует сказанному старым слугой господина Миня. И все же судью не покидало тревожное чувство, что есть здесь еще нечто, на первый взгляд незаметное. Старый помещик должен был подозревать что-то в этом роде; иначе никак не объяснить желание старика разместить его, окружного судью, в комнате новопреставленной дочери. Старик, несомненно, надеялся, что опытный сыщик найдет там улики, способные по-новому осветить ее кончину.

Любопытно, что помещик цитировал астрологический календарь. Календарь каждый год составляла Коллегия Церемоний, и все толкования сокровенных смыслов знаков, появляющихся на небе в данном году, вносились после тщательного изучения Книги Перемен. Поэтому вряд ли можно с легкостью отбросить эти указания; ведь они содержат в себе мудрость древних. Он сам родился под знаком Тигра. И не таинственное ли влияние зодиакального животного занесло его сегодня в этот дом на отшибе?

Встряхнув головой, он решил, что лучше оставить в покое оккультные соображения и сконцентрироваться на вещах, подвластных человеку. Слова старика о предзнаменованиях, указывающих на насильственную смерть, равно могли относиться к близящемуся нападению Летучих Тигров и к неожиданной кончине дочери. Как жаль, что в доме не оказалось опытного врача! Господин Минь, несомненно, обладал неплохими познаниями в медицине, почти такими же, как старый помещик — ведь врачевание являлось частью их образования. Но у него, разумеется, нет знаний профессионального целителя, а тем более судейского врача, имеющего дело с насильственной смертью. Сам судья был досконально знаком с судебной медициной и не отказался бы произвести вскрытие тела умершей девушки. Но об этом, конечно, не могло быть и речи.

Затем он подумал о своем эскорте, оставшемся за потоком. Он надеялся, что укрепление перед мостом не окажется под водой, так что солдаты смогут переночевать в стоящих там лачугах. Он немного беспокоился об оставшихся там двух старших следователях из столицы, которые доставили в Бэйчжоу императорский указ о его продвижении по службе. Родившиеся и выросшие в столице, они привыкли путешествовать с комфортом. Эта мысль заставила его подумать о своих женах и детях. Какая удача, что они были у него на родине, когда весть о повышении достигла Бэйчжоу. В день отъезда он приказал своему доверенному помощнику Дао Ганю оставаться на месте до прибытия преемника и послать двух других его помощников Ма Жуна и Цзяо Тая в Тайюань, чтобы известить Первую госпожу и сопроводить ее, а также двух других жен и детей прямо в столицу. Там дорога была безопасной, и судья за них не беспокоился.

Время бежало удивительно быстро. Голова управляющего появилась на сторожевой площадке куда раньше, чем ожидал судья.

Какие новости? — напряженно спросил Янь, поднявшись на площадку.

Никаких, — ответил судья. — Но, похоже, небо проясняется. Если это случится, вам глаз нельзя отрывать от этих негодяев.

Он взял фонарь и направился вниз. У входа в главное здание он повстречал эконома Ляо. Тот возвращался с конюшенного двора.

— Мне показалось, что я слышу конское ржание, вот и отправился проверить, сухо ли в стойлах. Как вы думаете, сударь, когда нападут разбойники? Это проклятое ожидание…

Едва ли до рассвета. Скажите, очень холодно в этих дворовых постройках? Как насчет беженцев — женщин и детей?

Все в порядке, сударь. Стены прочные, а полы мы забросали толстым слоем соломы.

Судья кивнул и вошел в дом. Огонь погас, воздух в зале совсем остыл. Повсюду стояла могильная тишина. С помощью фонаря судья без труда нашел дорогу на площадку второго этажа. Затем, осторожно ступая по скрипучим ступенькам, он взобрался на третий этаж.

Он удивился, обнаружив, что комната умершей девушки освещена рассеянным серебристым светом. Свет шел от затянутых бумагой раздвижных дверей. Судья пересек комнату и открыл дверь. Луна омывала горный пейзаж белым призрачным сиянием.

Судья вышел на балкон. Доски пола и простая деревянная балюстрада все еще были мокрыми. В левом углу находилась бамбуковая подставка для цветов. Одна над другой, будто книжные стеллажи, стояли три полки с несколькими пустыми цветочными горшками.

Теперь можно было ясно разглядеть, что разбойники строили именно стенобитное орудие. Впрочем, он сомневался, что они успеют закончить до рассвета, ведь они мастерили еще повозку на колесах, чтобы спустить таран с горы и поднять его к дому. Облокотившись на балюстраду, он увидел внизу, примерно в двенадцати локтях, крыши строений на заднем дворе поместья. Он посмотрел наверх. Широкий скат крыши нависал над балконом. Над притолокой раздвижных дверей был укреплен ряд деревянных панелей, украшенных затейливо вырезанными драконами, парящими среди облаков. Столь тщательная отделка, решил судья, свидетельствует о том, что дому этому по меньшей мере две сотни лет. Позже строители уже не уделяли столько любви и внимания каждой детали.

В воздухе стояла приятная прохлада. Судья решил оставить двери наполовину открытыми. Так он и гонг лучше услышит в случае тревоги. Он начал готовиться ко сну, но изменил свое намерение, когда взгляд его упал на музыкальный стол. Действительно, сна не было ни в одном глазу, а игра на лютне поможет ему убить время. Да и все старые учебники игры на лютне советуют лунные ночи как наиболее подходящее время для упражнений на этом инструменте. В юности он играл на семиструнной лютне, ведь это был излюбленный инструмент Бессмертного Мудреца Конфуция, и занятия на нем входили в учебный курс. Но судья много лет не касался инструмента. Интересно, помнят ли пальцы сложную технику?

Он развернул музыкальный стол и сел на эбеновый табурет спиной к стене. Растирая, сгибая и разгибая застывшие пальцы, он с интересом разглядывал лютню. Красный лак плоского, продолговатого корпуса был покрыт мелкими трещинами, указывающими на солидный — не менее ста лет — возраст инструмента и его ценность. Указательным пальцем он перебрал все семь шелковых струн. Лютня давала необычайно глубокий тон; дрожащие звуки эхом отдавались в комнате. Настройка казалась почти безупречной, а значит девушка играла незадолго до смерти. Он подстраивал лютню, вращая агатовые колки по правую руку, и силился вспомнить начало одной из своих любимых мелодий. Но когда он начал играть, то вскоре понял, что хотя мелодию помнит достаточно хорошо, но утратил живость пальцев. Он выдвинул ящик, в каких лютнисты обычно держат свои партитуры. Перелистывая тонкие тетради, он обнаружил только весьма сложные классические композиции; все они требовали от исполнителя куда большего мастерства. Здесь было несколько экземпляров хорошо известной мелодии «Три вариации на мотив Сливового цветка» — не удивительно, если вспомнить, как любила покойница эти цветы. На дне ящика судья нашел партитуру короткой и довольно простой мелодии, которая называлась «Осень в сердце». Он никогда не видел ее раньше, да и слова, написанные на полях мелким, аккуратным почерком, были ему совершенно незнакомы. Несколько слов было перечеркнуто, а в партитуре тут и там встречались исправления. Очевидно, это была одна из собственных композиций умершей девушки. Песня состояла из двух частей: