Крэкман с интересом посмотрел на Джошуа:
— Кобб мертв? Это точно?
— Абсолютно. Его тело было обнаружено в оранжерее Астли-хаус в Ричмонде. Я в это время находился там. Напишите по этому адресу на имя мистера Герберта Бентника, и он подтвердит мои слова.
— Астли-хаус в Ричмонде? Знакомое название. И когда точно умер Кобб?
— Его тело нашли три дня назад.
Кончиком пера Крэкман почесал макушку, покрытую редкими растрепанными волосами. Его единственный глаз блестел, будто ночной фонарь в темноте.
— Если не ошибаюсь, последний раз мистер Хор был в конторе четыре дня назад. Он упоминал, что у него назначена встреча с кем-то за пределами Лондона. Вполне возможно, что с мистером Коббом, ибо он навещал его и раньше. — Он обратился к молодому клерку: — Познер, посмотрите, пожалуйста, с кем мистер Хор должен был встречаться четыре дня назад.
Познер немедля принялся выполнять поручение. Через несколько минут он подтвердил, что мистер Хор, как и подозревал мистер Крэкман, имел договоренность о встрече с мистером Коббом, которого он должен был навестить в ричмондской гостинице «Звезда и подвязка» в три часа дня.
— По какому делу? — спросил Джошуа. — Не сомневаюсь, после того что я вам открыл, вы не откажете мне в информации, мистер Крэкман. Тем самым вы окажете большую услугу бедняге Коббу.
Последовала очередная продолжительная пауза, в течение которой мистер Крэкман изучающе смотрел то на Джошуа, то на его визитную карточку.
— Учитывая, что Кобб мертв, а вы человек респектабельный, не вижу смысла что-либо от вас скрывать. Но, поскольку дело это веду не я, все подробности мне не известны. Могу сказать одно: это вопрос о наследстве — спор о правах на имущество.
— Но ведь Кобб совсем недавно прибыл с Барбадоса, разве нет?
Крэкман кивнул:
— Противная сторона прибыла в Англию оттуда же.
— Вам известно имя противной стороны?
Джошуа предположил, что это, должно быть, Сабина Мерсье, но хотел получить подтверждение своей догадке.
— Так сразу не припомню, но я непременно попрошу Познера порыться в наших записях. Сообщу вам тотчас же, как только что-то выяснится.
— Буду вам крайне признателен, сэр.
Крэкман кашлянул, с задумчивым видом повертел в руках перо:
— У меня очень симпатичная внучка лет пяти-шести. Я всегда хотел иметь ее портрет. У меня есть ее изображение в профиль в исполнении Хеймана, но оно не воздает должное ее красоте...
— Да, да, мистер Крэкман, конечно, я напишу ее портрет, как только закончу с заказом в Астли.
— Сколько это будет стоить?
— Скажем, шесть гиней за поясной портрет?
Крэкман радостно улыбнулся.
Несколько раз повторив свое обещание написать портрет внучки старика за эту весьма умеренную цену, Джошуа сумел добиться от Крэкмана гарантий того, что тот незамедлительно наведет справки и свяжется с ним в течение двух дней. Если за это время вернется Хор, Крэкман поручит ему представить Джошуа письменный отчет о том, что произошло между ним и Коббом; в противном случае Крэкман сам сообщит все необходимые сведения Джошуа. И это все, что он может обещать; на большее Джошуа рассчитывать не следует.
Барлоу-Корт, Ричмонд
25 мая, 1766 г.
Мистер Поуп!
Я, как и обещала, поговорила с горничной Виолетты Мерсье, Мари. Ну, что о ней сказать? Уроженка Барбадоса, последние десять лет служит горничной у миссис Мерсье и ее дочери. Мари скучает по дому, переезд в Англию ее совсем не радует. Она не выказывает ни преданности, ни любви к Мерсье и мечтает о возвращении в Бриджтаун. Все это я рассказываю вам только затем, чтобы вы поняли, почему она с радостью ухватилась за предложение по-дружески побеседовать со мной. Я легко убедила ее описать события, произошедшие во время их пребывания в Лондоне. И ее повествование было весьма подробным — вряд ли мне или вам удалось бы заметить так много, будь мы на ее месте. Признаюсь, для меня самой остается загадкой, имеют ли эти сведения какое-то отношение к гибели Джона Кобба, но не могу избавиться от ощущения, что некая связь здесь должна быть. В конце концов, разве не Герберт приходил в гостиницу «Звезда и подвязка», где у него вышла ссора с Коббом? Также должна сказать: мне трудно поверить, что Герберт, которого я знаю с детства и который неоднократно становился для меня великодушным благодетелем, может быть виновен в смерти Кобба. А вот его невеста и ее дочь, на мой взгляд, совершенно иное дело. Возможно, мы могли бы с вами обсудить это по вашем возвращении в Астли.
За день до того, как миссис Мерсье обнаружила труп в ананасной теплице, Мари сопровождала Виолетту Мерсье в Лондон. У Виолетты была назначена встреча с портнихой, также ее пригласили посетить театр и другие развлечения в компании какой-то родственницы Герберта. Они намеревались провести пару дней в Лондоне и затем вернуться в Астли.
По словам Мари, Виолетта последнее время пребывала в дурном расположении духа, и тот день, когда она встречалась с портнихой, не стал исключением. Она надела платье и встала перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. Платье сидело на ней чудесно, отделка была изысканнейшая: корсаж расшит мелким жемчугом, образующим узор из розовых бутонов; шелковые розочки украшают плечи и ворот, который отделан также брюссельским кружевом и атласными бантиками. Обычно Виолетта придает большое значение отделке, но в тот день ничто не могло развеселить ее. Она слова доброго не сказала бедняжке миссис Боулз.
Я настояла, чтобы Мари поведала мне о причине уныния Виолетты. Спросила, есть ли у нее какие-нибудь догадки на сей счет. Может, это как-то связано с Джоном Коббом? Мари сообщила, что когда-то у Виолетты был с Коббом роман, но Сабина, узнав об этом, вмешалась и положила конец их отношениям. Все это произошло несколько недель назад. Тем не менее в каком-то смысле я была права: Виолетту мучили сердечные дела. Сразу же по приезде в Астли она воспылала неукротимой страстью к Фрэнсису Бентнику. Каролина, едва заметив это, сказала ей, что сердце Фрэнсиса отдано мне. Тем не менее, по словам Мари, Виолетта считает, что я ей не соперница, и намерена завоевать Фрэнсиса. Насколько известно Мари, еще ни один мужчина не отвергал Виолетту. Равнодушие Фрэнсиса только раззадоривает ее. Как вы понимаете, известие о намерениях Виолетты меня не очень порадовало, но, хотя я чувствовала, что горничная ждет от меня реакции, да и мне самой хотелось что-нибудь сказать по этому поводу, я промолчала.
Когда примерка была окончена, Виолетта с Мари выйти из мастерской миссис Боулз на Странде. Было часов одиннадцать утра, на улице — столпотворение. Мари пока еще не привыкла к суете большого города, и ей казалось, что весь мир либо откуда-то возвращается, либо куда-то направляется. Дорога была запружена экипажами и портшезами всех мастей. Тротуары заполонили торговцы, покупатели, прогуливающиеся и нищие. От оглушающего шума и всевозможных запахов у нее голова шла кругом. Они миновали Саутгемптон-стрит, направляясь к Ковент-Гарден. Какая-то женщина в лохмотьях попросила у Виолетты пенни. Они проигнорировали ее. По пути они останавливались у витрин магазинов, торгующих веерами, лентами и помадой. Внимание мисс Виолетты привлекла соломенная шляпка с розовым плюмажем и зелеными лентами. Потом она увидела маленькую пудреницу, украшенную эмалевым узором в виде попугайчиков-неразлучников, и, пока раздумывала, стоит ли купить какую-то из этих вещиц, по тротуару к ним стали приближаться портшезы. Мари поспешно увлекла хозяйку в проем входной двери, чтобы ее не затоптали.
Ожидая, пока уляжется суета, они оглянулись на Странд, в том направлении, откуда пришли, и увидели портниху миссис Боулз, с которой недавно попрощались. Она свернула за угол Саутгемптон-стрит на другой стороне улицы и прошла буквально в десятке шагов перед ними. На миссис Боулз теперь уже был не чепец, а шляпка с лентами, бантиками и перьями — почти такая же, как та, что Виолетта видела в витрине лавки модистки несколько минут назад. В сочетании с накидкой и перчатками, что были на ней надеты, шляпка придавала миссис Боулз облик настоящей леди. Виолетта с Мари направлялись в ту же сторону, что и портниха, и оказалось, что они идут за ней по другой стороне улицы. Они следовали за миссис Боулз по Саутгемптон-стрит, пока та, дойдя до площади, не свернула на Флорал-стрит. Они увидели, как портниха остановилась перед дверью дома между книжной лавкой и лавкой торговца свечами. Она постучала, ей отворили, и она уверенно вошла, как к себе домой, будто бывала там десятки раз.
Они уже хотели продолжить свой путь — и почти дошли до угла, — как вдруг их внимание привлекла еще одна знакомая фигура, приближавшаяся с противоположной стороны. Этот человек, джентльмен, казалось, был настолько чем-то озабочен, что даже не заметил Виолетту с Мари, хотя шел мимо них по другой стороне улицы. Он то и дело поглядывал на карманные часы, будто торопился или опаздывал, хотя было ясно, что он знает, куда идет. Он остановился у той же двери, за которой исчезла миссис Боулз, постучал и вошел. На нем были темная треуголка и элегантный коричневый костюм с роговыми пуговицами. Наблюдая за ним с противоположной стороны улицы, они увидели, как он вошел в комнату на верхнем этаже, снял плащ и шляпу и непринужденно опустился в кресло. Служанка тут же поднесла ему напитки. Это был высокий тучный мужчина с худыми ногами; с его лица не сходила широкая улыбка. Даже издалека Виолетта безошибочно узнала его. Человек, с которым ее мать, Сабина Мерсье, была помолвлена, тайно пришел на свидание с ее портнихой. Герберт Бентник пил чай в гостиной миссис Боулз и держался так, будто он находится у себя дома.
