– Тогда мы поступим по-другому… Позвольте спросить, как вы узнали, что я… Про меткую стрельбу?
– Когда вы смотрите на человека, то сначала расширяются ваши зрачки, а потом вы немного прищуриваетесь. Как если бы оценивали расстояние до дальней цели.
– Надо же… Не замечал. Благодарю, что сказали…
– Господин ротмистр, когда соберетесь вскрывать сейф, позовите меня. Жутко любопытно знать, что там хранилось, – сказал Ванзаров. – Вдруг найдутся фрукты из Южной Африки. А пока прошу заглянуть завтра ко мне в Управление сыска после полудня.
Ендрихин непременно обещал явиться, символически отдал честь и как-то слишком быстро растаял в темноте. Словно призрак, а не человек в пальто.
Парфен Терентьев находился под неусыпным взором городового Рагулина, оставленного за всех в участке. В другой день дворник такому обстоятельству был бы не рад. Чего хорошего, когда на тебя зыркает постовой? И так околоточный всю душу вынимает: кто живет, с кем живет, какими делами занимается. Так еще городовой норовит свою власть показать. Хорошо, что у них в Нарвской части строгости помягче. Вон, знакомый дворник, что служит в доме на Невском проспекте, рассказывал, какие там порядки заведены. Чуть не в каждую бумажку рылом тычут. А тут ничего, жить можно…
Только сегодня Парфен старался держаться как можно ближе к полицейским. После пережитого ему в горло и водка шла. А ведь предложили из казенных запасов[9], для успокоения души. Но Парфен отказался. Сидел в участке и ждал, пока за ним домовладелец Кукин не явится, а он ему требование закатит: дескать, после всего, что он со страху чуть разума не лишился, добавить к жалованью рубль, не меньше. Надо пользоваться моментом.
Время было позднее, и дворник справедливо полагал, что Кукин сломается и прибежит его упрашивать. Но вместо жадного хозяина в участок влетел господин, при виде которого городовой встал, отдал честь и отошел в сторонку. Дворник смекнул, что барин непростой, но виду не показал. Парфен и не таких на своем веку провел за нос.
А молодой, по мнению дворника, господин сел напротив него, осмотрел его внимательно, будто ощупал, и вдруг шлепнул ладонью по колену.
– Вот что, Терентьев, время позднее, мне с тобой душевные разговоры разводить сил нет, – сказал он. – Рассказывай, что видел, и иди себе с миром.
– А вы кто такой будете? – поинтересовался Парфен, валяя дурака. Все он прекрасно понял.
– Сыскная полиция, – последовал ответ, такой неприятный, будто ножом по стеклу поскребли. – Если будешь мне тут ваньку валять, предупреждаю: убийца будет охотиться и за тобой. Я не смогу тебя защитить. Я жду…
Парфен прикинул, что барин-то шутить не будет. Но какая ему выгода – вот так взять и все вывалить? Испугался-то натуральным образом…
– Так, это, и передать не могу, какого страху натерпелся… – с жалобным вздохом проговорил он.
– Да какой там страх, – ответил Ванзаров. – Больше неожиданность. Ну, наткнулся на человека в черном плаще и черной треуголке, ну, вместо лица у него черное пятно. Что тут такого?
Вот тебе и жалованье на рубль выросло! Натерпелся страху – считай, задаром.
– Откуда знаешь? – мрачно спросил Парфен, с расстройства забыв о чинопочитании.
– Призрак из квартиры князя выходил? – словно не слыша, спросил Ванзаров.
– Так ведь я, как тело приметил… Тут он, значит, на меня и дунул… А холод от него такой, что мороз по коже пробирает…
– Значит, из квартиры не выходил. Кого еще видел? Соседа? Гостя?
Одного призрака – что же, мало? Да Парфену теперь, может, по ночам ходить боязно. Водка в горло не лезет.
– Только это, кошмар этот…
– Ну, раз только одного призрака видел, иди домой и ничего не бойся, – сказал Ванзаров, вставая.
– Как – домой? – опешил Парфен. Хотел про рубль спросить, но постеснялся.
– Иди-иди. Там тебя домовладелец разыскивает, обещает, как я слышал, выгнать в шею. Ты же убийцу в дом пустил.
– Да как же такое возможно! – Парфен подхватил шапку. Тут уж не рубль, место теплое спасать надо.
– Я за тебя словечко замолвлю. Только при одном условии…
Парфен был готов такому доброму барину что хочешь сделать. Только бы домовладелец сжалился. Куда ему идти-то.
– Вспоминай, хорошо вспоминай: к князю в гости приходил господин, ростом с меня, пальто новое, шляпа чистая, спина прямая, как у офицера. Смотрит строго, будто приказ отдает. Сегодня во сколько он приходил?
Парфен задумался. Крепко задумался. Как для себя.
– Не было такого, – наконец сказал он.
– А не врешь?
– Да что вы, господин хороший, разве можно?.. Вот вам и все скажут: Парфен – честная душа! – Дворник смахнул слезинку.
Ванзаров сказал, что поверил, и обещал приструнить Кукина, если тот посмеет выкинуть Пафена на улицу. А вот добавку к жалованью обещать не стал. Все равно дворник решил, что человек он хороший. Из полиции – а хороший. И так, значит, бывает…
У парадной маячила тень. Издалека было ясно, что это означает. Конец дня обещал выдаться нелегким. Опережая неизбежные события, Ванзаров быстро подошел к призраку, сжал в захвате и приподнял над землей. Этот прием классической борьбы заканчивался броском противника через себя. Кидать в темноте перспективного дипломата в весеннюю лужу было неприлично. Хотя так и подмывало. Поборов искушение, Ванзаров поставил тело аккуратно на место и заявил, что рад, счастлив, и все прочее, видеть драгоценного братца. Вот уж не ожидал!
Борис Георгиевич промерз до ледяной ярости.
– Где ты был? – спросил он глухо, как привидение. Только у привидений не бывает насморка.
– Да так, задержался. – Ванзаров показал легкомысленный жест. – С приставом в картишки перекинулся, потом бильярд, потом к актрискам заглянул. А что делать: жизнь холостая, надо себя развлекать…
– Прекрати паясничать. Ты получал мои сообщения?
– Что-то такое припоминаю… Точно: ты телефонировал в сыск!
Старший брат отчаянно чихнул. Родственные чувства взяли верх, Ванзаров пригласил несчастного в дом. Там он проявил себя как исключительно гостеприимный хозяин: предложил холодной водицы, самовар все равно ставить долго и некому, из еды плесневелый кусок сыра. В общем, ужин холостяка. Но Борис Георгиевич не опустился до мелких пикировок, на которые у него не было сил. Снять пальто в этом «сарае», как он называл квартирку брата, он не счел нужным. Так и сидел в шарфе и шляпе.
– Так что за тревога, мой мудрый старший братец? – спросил Ванзаров, когда веселье стало угасать.
Ему протянули два листка, сложенных пополам, и потребовали ознакомиться. Машинописный список состоял из четырех десятков фамилий. Ванзаров прочитал раз и еще раз. Это был небольшой сюрприз.
– Что дальше? – спросил он.
– Ты знаешь, что только крайние обстоятельства заставили обратиться к тебе, – сказал Борис Георгиевич, жалобно сопя. – Прошу, окажи мне услугу, хотя бы в счет тех бесконечных просьб, которыми ты меня донимал.
Ванзаров мог бы по пальцам пересчитать разы, когда ему приходилось просить брата об услуге. Наведение справок в обход обычного распорядка – вот вся его помощь.
– Что именно я должен сделать? Выслать из столицы? Заточить на каторгу? Или просто попросить знакомых разбойников зарезать их тихонько?
По молчанию дипломата стало ясно, что ни от одного из этих вариантов он не готов отказаться. Кровавый и беспощадный народ эти дипломаты, все войны в мире от них.
– На твое усмотрение, – глухо ответил Борис Георгиевич, который уже не мог дышать носом.
– Иными словами… – Ванзаров взял первый лист. – Министерство иностранных дел в твоем лице предлагает мне, скромному сотруднику полиции, избавиться от добровольцев, проливавших кровь на полях Южной Африки. Да и какие люди! Князь Багратион Вачнадзе – номер один. Далее: ротмистр Ендрихин, полковник Миллеров, поручик Александрович и так далее. Неужели твой босс, министр Ламсдорф, жаждет крови честных офицеров? Ведь эти люди боролись против Англии. Неужели он провел сепаратные переговоры с посланником британской короны сэром Чарльзом Скоттом?
Старший брат подскочил не хуже кота, которому прищемили хвост. Он замахал и зашикал так яростно, будто за стенкой жила не семья приказчика Дурова, а агенты охранки.
– Как… Ты… Что… Тихо!.. Ш-ш-ш! – повторял дипломат, выведенный из равновесия. Стоило тратить силы на шутки, когда логика дала такой эффект.
– Ты хочешь узнать, откуда я знаю? – спросил Ванзаров. – Это очевидно. Список напечатан латиницей, верхний край листа отрезан, но хвостик эмблемы разобрать можно. Что это? Гербовый лист британского посольства. Как он оказался у тебя? Скорее всего, ты не шпион – слабоват для этой почетной работенки. Остается одно: получил от своего шефа, графа Ламсдорфа. Дальше все очевидно. Хотите обменять наших добровольцев на выгодный союз с Англией?
