— Вот и превосходно, — полковник вскочил и энергично прошелся по комнате, что-то обдумывая. — Итак, вы задействуете ваш аналитический талант, уже не раз всех нас выручавший. А я позабочусь о том, чтобы князек стал всеобщим посмешищем, — и дальше Станислав Филиппович забормотал себе под нос что-то невразумительное: — «Лоскутная», «Лоскутная»… Там у меня этот, как его… Ну который коридорными ведает… Терпугов? Сычугов? Черт, неважно… И Коко, да, непременно Коко… То, что нужно…
— Эраст Петрович, а мне с вами можно? — шепотом спросил поручик.
— Боюсь, что я теперь превратился в частное лицо, — так же тихо ответил Фандорин и, видя, как расстроенно вытянулась свежая физиономия поручика, сказал в утешение. — Очень жаль. Вы бы мне очень п-пригодились. Ну да ничего, все равно ведь общую работу делаем.
От управления до дома было не более пяти минут неторопливого хода, однако статскому советнику этого времени вполне хватило, чтобы найти в розыске свою нишу — увы, узковатую и не очень-то обнадеживающую.
Рассуждал Фандорин так.
Пожарский выбрал для себя самый короткий путь, чтобы выйти на БГ, — через Рахмета-Гвидона.
Охранка станет подбираться к боевикам окольными тропинками, отрабатывая революционные цепочки.
Жандармы готовы сцапать террористов при попытке покинуть Москву.
Еще есть Зейдлиц, который пойдет напролом, как медведь сквозь валежник, но действовать будет методами, о которых даже думать не хочется. При этом на хвосте у него повиснут филеры Мыльникова.
Таким образом, Боевая Группа во главе с господином Грином обложена со всех сторон. Деться ей некуда. Частному расследователю с туманными полномочиями вклиниться вроде бы тоже некуда. И без него столько вокруг расследователей — того и гляди затопчут.
Но были три мотива, настойчиво побуждавших Эраста Петровича к немедленным и решительным действиям.
Жалко старого князя. Это раз.
Нельзя проглотить оскорбление, нанесенное господином Грином, который посмел использовать для своей дерзкой акции маску статского советника Фандорина. Это два.
И три. Да-да, три: задетое самолюбие. Еще посмотрим, ваше питерское сиятельство, кто чего стоит и на что способен.
От ясной формулировки мотиваций голова заработала лучше и четче.
Пускай соратники всей толпой ищут Боевую Группу. Поглядим, отыщут ли и как скоро. А мы станем искать предателя в рядах защитников закона. Это, пожалуй, поважнее, чем поимка террористов, хоть бы даже и очень опасных.
И как знать — не окажется ли этот путь к пресловутой БГ самым коротким.
Впрочем, последнее соображение имело явный привкус самообмана.
К поездам Грин, конечно, выходить не стал. Сел в кофейне зала для встречающих, заказал чаю с лимоном и стал смотреть на перрон через окно.
Было интересно. Такого количества шпиков на одном пятачке он не видел даже во время высочайших выездов. Чуть не треть провожающей публики состояла из пронырливых господ с рыскающим взглядом и гуттаперчевыми шеями. Особенный интерес филеры явно испытывали к брюнетам худощавого телосложения. Ни одному из них не удалось беспрепятственно проследовать до состава — брюнетов вежливо брали под локоток и отводили в сторонку, к двери с табличкой «Дежурный смотритель». Очевидно, там находился кто-то из видевших Грина в Клину.
Почти сразу же брюнетов отпускали, и они, возмущенно оглядываясь, торопились назад на платформу. Однако доставалось и блондинам, и даже рыжим — таскали на проверку и их. Значит, у полиции хватило фантазии предположить, что разыскиваемый мог перекраситься.
Только вот недостало воображения представить, что убийца Храпова появится не среди отъезжающих, а среди встречающих. В зале, где расположился Грин, было пусто и мирно. Ни шпиков, ни синих мундиров.
Именно на это Грин и рассчитывал, когда отправился встречать девятичасовой, на котором должен был приехать Козырь. Риск, конечно, но все дела со «специалистом» он предпочитал вести сам.
Поезд прибыл точно по расписанию, и здесь обнаружилась неожиданность. Еще раньше, чем Козыря, Грин разглядел в потоке прибывших Жюли. Не обратить внимания на фиолетовые страусовые перья, покачивавшиеся над широкополой меховой шляпой, было бы затруднительно. Жюли выделялась из толпы, как райская птица в стае черно-серых ворон. Носильщики тащили за ней чемоданы и шляпные коробки, а рядом, засунув руки в карманы, легкой, танцующей походкой шел красивый молодой человек: узкое пальто с бобровым воротником, американская шляпа, черная ленточка подбритых усиков. Господин Козырь, специалист по эксам, собственной персоной.
Грин подождал, пока эффектная пара выйдет на площадь к месту стоянки извозчиков и неспешно двинулся следом.
Подошел сзади, спросил:
— Жюли, а вы зачем?
Козырь резко обернулся, не вынимая рук из карманов. Узнал, коротко кивнул.
Но Жюли сдержанностью никогда не отличалась. Ее свежее личико просияло счастливой улыбкой.
— Гриночка, милый, здравствуйте! — воскликнула она и, бросившись Грину на шею, звонко чмокнула его в щеку. — Как я рада вас видеть! — и шепотом: — Я так горжусь вами, так беспокоюсь за вас. Вы знаете, что вы теперь самый главный герой?
Козырь сказал, насмешливо кривя губы:
— Не хотел брать. Говорил, по делу еду, не для баловства. Да разве ей втолкуешь.
Это верно, перечить Жюли было трудно. Когда она чего-то очень хотела, то налетала африканским смерчем: обволакивала ароматом духов, засыпала миллионом торопливых слов, одновременно требовала, хохотала, молила, грозила, а шальные синие глаза сверкали бесовскими огоньками. В Париже на выставке Грин видел портрет какой-то актриски, написанный модным художником Ренуаром. Будто с Жюли писано — одно лицо.
Лучше бы Козырь приехал один, для дела проще. Но все равно Грин обрадовался. Оттого, что эта радость была неправильная, сдвинул брови и сказал строже нужного:
— Зря. По крайней мере не мешайте.
— Разве я когда-нибудь мешала? — надула она губки. — Я буду вести себя тихо-тихо, как мышка. Вы меня не увидите и не услышите. Мы сейчас куда? На квартиру или в гостиницу? Я должна принять ванну и привести себя в порядок. На меня, наверно, смотреть жутко.
Смотреть на нее было совсем не жутко, и она отлично это знала, поэтому Грин отвернулся. Жестом подозвал «ваньку»:
— Гостиница «Бристоль».
— Отчего же нельзя, можно. Хоть сегодня. Если сыщется десяток фартовых ребят, — лениво протянул Козырь, полируя наманикюренный ноготь.
В этой нарочитой ленивости, очевидно, и заключался высший бандитский шик.
— Сегодня? — недоверчиво переспросил Грин. — Вы уверены?
Специалист невозмутимо пожал плечами:
— Козырь языком не чешет. Полмиллиона возьмем, вряд ли меньше.
— Где? Как?
Налетчик улыбнулся, и Грину вдруг стало понятно, что Жюли нашла в этом фатоватом парне: от широкой, белозубой улыбки смуглая физиономия Козыря приобрела выражение мальчишеской бесшабашности и удали.
— Про «где» я потом скажу. Про «как» тем более. Сначала надо съездить, принюхаться. У меня на Москве две богатые малявы присмотрены: казначейство военного округа и экспедиция заготовления государственных бумаг. Выбрать надо. И ту, и другую взять можно, если крови не бояться. Охрана большая, а так сложности никакой.
— А без крови нельзя? — спросила Жюли.
Она успела переодеться в алый шелковый халат и распустить волосы, но до ванной пока так и не добралась. Номер, заказанный Грином для Козыря, ее не устроил — чемоданы из саней отнесли в бельэтаж, в апартаменты «люкс». Ее дело. Грин не понимал, что хорошего находят люди в роскоши, но относился к этой слабости без осуждения.
— Без крови только яблоки воруют, — небрежно обронил Козырь, поднимаясь. — Моя доля — треть. На дело вечером пойдем. Если в казначейство — в половине шестого. Если сегодня из экспедиции вывоз будет, то в пять.
Дайте своим знать, чтоб на квартире собрались. Револьверы, бомбы понадобятся. И сани. Легкие, американка. Полозья салом смазать. И конь, само собой, чтоб быстрый, как ласточка. Здесь будьте. Часа через три вернусь.
Когда Козырь ушел, а Жюли отправилась в ванную, Грин покрутил ручку настенного «эриксона» и попросил гостиничную телефонистку дать абонента 38–34. После нескладной эвакуации с Остоженки он заставил-таки Иглу назвать свой номер — связь через «почтовый ящик» для нынешних обстоятельств выходила слишком медленная.
Услышав в слуховой трубке женский голос, сказал:
— Это я.
— Здравствуйте, господин Сивере, — ответила Игла, назвав условленное имя.
— Отправка товара произойдет сегодня. Партия большая, понадобятся все ваши работники. Пусть немедленно отправляются в контору и ждут там. Пусть захватят инструменты, полный набор. И еще будут нужны сани. Быстрые и легкие.
